Степные боги - Илья Бояшов

И сейчас, не обращая внимания на оторопь часовых, Найденов жил с механизмом. Особенно скорбными были вздохи танка, когда навстречу, направляясь к домнам сталелитейных заводов, попадались «черные эшелоны». Посреди ошметков истерзанного железа находились «коробки», которым удалось более-менее уцелеть. Одним разворотило моторные отделения, другие оставили свои башни под Ржевом и Великими Луками, но все остальное в них еще подходило для ремонта. Увозимые на Восток калеки успевали перекинуться с собратьями. Конечно, речь этих грубых заготовок для убийств и разрушений, не шла ни в какое сравнение с человеческой – дребезжание щитков, все те же скрип, гул ветра внутри – но Иван Иваныч легко переводил подобное. Вибрации — видимо, в них был секрет. Танки обладали чутьем на вибрации – от далекого выстрела, до едва ощутимого сотрясения почвы и воздуха. Возможно, еще до ранения, а, возможно, именно после него, проснулось в Черепе это, присущее только «коробкам», чутье, так что в самой бестолковой схватке, где все глохло от рева и грохота, различал он крики «КВ» и «Черчиллей» – тяжеловесы славились густыми, как сирены, голосами. «Тридцатьчетверки», «шерманы» и уже редкие в войсках «Т-70» обладали тонким и нервным тембром. Возможно, оттого, что их было больше, им было присуще определенное чувство локтя. Когда они шли в атаку, то поддерживали и предупреждали друг друга слышимым опять-таки только Иваном Иванычем дрожанием корпусов. При попадании PzGr 40 крики «Т-34» становились невыносимы.[20] Ванька Череп чувствовал их агонию, не смотря на глухой, словно вата танкошлем. Лицо его перекашивалось, он корчился и вертелся (зрелище не для слабонервных). «Коробка» Найденова отзывалась на гибель товарищей скорбным подвыванием двигателя, который, какое-то мгновение, сам по себе начинал работать на более усиленных оборотах.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Отношение историков к знаменитому столкновению весьма неоднозначно. Долгое время господствовала общеизвестная точка зрения, согласно которой 12 июля 1943 года в районе железнодорожной станции Прохоровка произошло грандиозное встречное танковое сражение, изменившее ход Курской битвы. Носителем этого взгляда явился никто иной, как непосредственный участник событий, командующий Пятой танковой армией П. Ротмистров. По его словам обстановка сложилась так, что: противники начали наступление друг на друга одновременно. Боевые порядки Пятой танковой, в которой преобладали «основные лошадки» советских танковых войск «Т-34-76», на полном ходу врезались в клин моторизированных дивизий СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Рейх» и «Мертвая голова», насчитывающих до 500 танков и штурмовых орудий. В грандиозной свалке с обеих сторон приняло участие около 1200 боевых машин различных типов. Поле боя осталось за нами – эсэсовцы были обескровлены, разбиты и начали отход.

Представители другой точки зрения уверены – никакого «встречного» боя не было и в помине: немцы заранее перешли к обороне и встретили атакующие «тридцатьчетверки» Ротмистрова массированным огнем «тигров», «пантер», штурмовых орудий и противотанковой артиллерии, в результате чего Пятая танковая понесла неоправданно большие потери. Выполнить поставленную задачу ее командующий не сумел, не смотря на то, что, действуя в полосе до 20 километров, смог добиться плотности атакующих боевых порядков до 45 танков на 1кв. километр. В результате несомненного преимущества немецкой противотанковой артиллерии и танковых пушек (напомним, броня «тридцатьчетверок» гарантированно пробивалась на дистанциях до 1,5 километров, а снаряды 76-мм орудий «Т-34» взламывали защиту того же «тигра» на расстоянии не более 500 метров, да и то не всегда) потери составили около 330 танков и САУ (без учета группы генерала Труфанова). Германские потери были меньше – до 220 танков (впрочем, чехарда с подсчетами творится до сих пор: каждая сторона в то время преуменьшала свои и многократно увеличивала чужие, поэтому верить отчетам и сводкам, которые сохранились в архивах, на сто процентов нельзя однозначно). Некоторые современные исследователи обвиняют Ротмистрова в осознанной неправде – боясь гнева «дядюшки Джо», генерал просто-напросто исказил реальное положение дел (Сталин не простил бы ему практического уничтожения Пятой армии), а, ко всему прочему, обрушился и на конструкторов, обвиняя их в создании неэффективных образцов техники, которые по двум самым главным параметрам (броня и артиллерия) уступали немецкой. При этом критики ссылаются и на данные противника. Судя по сводкам, мемуарам и исследованиям, ни немецкие очевидцы, ни немецкие историки попросту «не заметили» встречного сражения – в их источниках речь идет только о тяжелых боях на Прохоровском и Обояньском направлениях и многочисленных попытках русских контратаковать.

Истина, как всегда, посередине: сражение на южном выступе Дуги действительно было грандиозным, длилось не один день и заняло огромную территорию. В ряде случаев боевые порядки перемешивались, танки вели огонь с самых коротких дистанций, на которых преимущества «пантер» и «тигров» терялись. Были случаи таранов. Во многих советских источниках времен войны несколько преувеличено количество новых немецких машин. В операции «Цитадель» приняли участие 144 «тигра» – влияния на ход событий они оказать не могли. С применением «пантер» вообще произошел конфуз: машины прибыли на фронт настолько несовершенными, что большинство просто-напросто сломалось – чего только стоит самовозгорание двигателей! «Непробиваемые» САУ «Фердинанд» Модель использовал совершенно бездарно (для аккуратных, вдумчивых немцев такое вообще-то нехарактерно), попросту послав их в качестве броневого тарана на советские минные поля. Те немногие супер-самоходки, которым удалось не подорваться на фугасах и выйти к нашим позициям, были уничтожены пехотой (пара гранат в моторное отделение), так как не имели ни прикрытия (гренадеров отсекли на дальних подступах), ни пулеметов, чтобы отбиться (как выразился Гудериан, «стреляли из пушек по воробьям»). И вообще, в борьбе с «тридцатьчетверками» основную роль играли противотанковые пушки и пресловутые «мардеры» и «артштурмы». Скорбный факт: под Прохоровкой устаревшим «Т-34-76» досталось по полной; потери измерялись сотнями сожженных и разбитых машин (здесь и далее примечания автора).

2

«Тридцатьчетверка» – танк исключительный, подробно на его становлении останавливаться не имеет смысла: достаточно отослать читателей к многочисленным публикациям, в которых машина разобрана буквально по винтикам. Отметим: в течение всей войны танк был здорово модернизирован (в основном, сохранив при этом столь характерный для него внешний вид). Конечно же, «Т-34» сорок первого года не идет ни в какое сравнение с тем «Т-34-85», который заканчивал войну.

В 41-42-х годах., имея практически непробиваемую для немецких танков и противотанковых пушек броню и орудие, способное «ломать» не только борта, но и лоб достаточно слабеньких Pz T-11, Pz T-111, Pz T-V1, а так же совершенно негодных для боя с русским танком трофейных чешских Pz 35(t) и Pz 38 (t) с расстояния в 1000 метров, «тридцатьчетверка» имела недоработанный двигатель, постоянно выходящий из строя. Зато моторы немецких машин заслуживают самых высоких похвал – не в последнюю очередь, благодаря их выносливости немцы и оказались под Москвой. В конце войны положение изменилось с точностью наоборот – хорошо бронированные немецкие танки («пантеры» и «тигры») испытывали постоянные проблемы с двигателями. Но их снаряды пробивали «тридцатьчетверочку» за полтора, а то и за два километра. Однако новая 85-мм пушка среднего советского танка действовала не хуже хваленой немецкой «8–8», а усовершенствованный двигатель «В-2» позволял ему совершать пятисоткилометровые броски в тыл противника.

Что касается артиллерии – в течение всей войны конструкторами делались попытки вооружить «Т-34» наиболее мощным и пригодным для усиленной эксплуатации орудием. До 1944 года танк вооружался 76-мм пушкой. Таким образом, на танкостроительных заводах собирались серии «Т-34-76». Но, начиная с 42-го года, после того, как немцы отошли от шока (первые встречи с «тридцатьчетверкой» настолько потрясли немецких танкистов, что те потребовали от германской промышленности скопировать точно такой же танк) и создали достойные танковые и противотанковые образцы, ее пробивной способности было явно недостаточно не только для «тигров» и «пантер», но и для модернизированных германских «троек» и «четверок». Остановились на 85-мм пушке, способной достойно бороться с «кошками». С зимы 44-го в серию пошел «Т-34-85», который и явился основным нашим танком в конце войны.