Гетера с лимонами - Дарья Калинина

– Зачем дома? Станет он один дома сидеть! С нами он! Тоже Кирилку поминает. Его Кирилкина маманя вместе со мной позвала.

– Так они были хорошо знакомы?

– А то! Соседи мы! Да пошли, я вас сейчас со всеми познакомлю!

И, подхватив подруг под руки, неожиданно развеселившаяся Настя потащила их за собой. Сначала подруги ничего не могли разглядеть. В комнате было так густо накурено, что сквозь табачный дым лица присутствующих казались бледными и расплывчатыми.

– Кого это ты, Настька, привела? Что за крали?

– Так, – уклончиво ответила Настя. – Знакомые мои.

И, посадив подруг рядом с собой, она зашептала:

– Вадька вон сидит! Кирилкиной мамане соболезнует.

Мужик, на которого указала подругам Настя, действительно производил жутковатое впечатление. Рожа у него была покрыта то ли угрями, то ли какой-то другой заразой. Лицо бороздили ужасные ямы и выбоины. Маленькие глазки яростно посверкивали под густо насупленными бровями. Подбородок украшала трехдневная щетина. И весь вид у мужика казался очень злым и опасным.

– М-да, – протянула Инна. – Такой убьет и не задумается.

Но Мариша смотрела на Вадьку с большим сомнением:

– Если бы зарезать, застрелить или просто башку оторвать, это к нему. Но Кирилла отравили, я же тебе рассказывала.

– И что?

– Вряд ли такой мордоворот стал бы возиться с ядом. Вот если бы Кирилл был зарезан или забит ногами до смерти, тогда я бы еще подумала на этого типа. Но отрава… Она подразумевает некоторую тонкость душевной организации.

– Не суди по внешнему виду.

– Да чего тут судить? Ты разве думаешь иначе?

Но в этот момент Вадька уловил взгляды, которые кидали на него подруги, оживился и направился в их сторону.

– Он идет сюда! – задергалась Инна. – Ой, какой страшный!

В полный рост Вадим выглядел еще жутче. У него были широченные плечи, длинные, как у гориллы, мощные руки и несуразно короткие и кривые ноги.

– Мариша, а он на нас не набросится?

– Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Тут же вроде как поминки…

Мужик был уже совсем близко. Он изобразил на своей ужасной физиономии нечто наподобие улыбки, оскалил крупные желтые зубы и произнес:

– Привет, девчонки! Выпьем за помин души нашего Кирилла?

Вопрос был чисто риторическим. И громила даже не стал дожидаться на него ответа. Быстро разлил водку из мутноватой бутылки по трем почерневшим уже от вековой грязи стопочкам. Две из них протянул подругам, одну взял себе.

– Ну, за Кирюху! Мир праху его!

Он залпом опрокинул в себя водку и выжидающе уставился на подруг. Пришлось выпить. За ради установления дружеских контактов. Закусив кусочком свеклы, который он выудил из тарелки с подозрительно склизким винегретом, Вадим произнес:

– А вы Кирюхе кем приходились?

– Мы… Мы с ним работали.

– А-а-а… Энтузиастки-ученые. Он мне рассказывал.

– О нас? – удивились подруги.

– Ага! Так и сказал: «Не поверишь, Вадька, в какое я странное место угодил. Кругом одни звери – шкуры, мясо и рога, а эти чокнутые их не едят, а разводят и выращивают. Да я бы на одном только тигре штуки четыре баксов наварил. А они носятся с ним, тронуть не разрешают. Когда я со своим предложением вылез, такой шум поднялся. Думал, уволят к едрене фене. Еле-еле все на шутку свел».

– Значит, Кирилл остро нуждался в деньгах?

– А кто в них не нуждается? Только делать Кирюха ничего толкового не умел. Бездарь он был полнейший. Я его с собой всего один раз на дело взял, так закаялся. Он и сам спалился, и нас всех подставил.

– Как это? – осадилась совсем Мариша.

– Магазинчик мы тогда хотели обнести, – бесхитростно признался Вадим. – Дело давнее, мы за него уже все отсидели, могу рассказать. Так себе магазинчик. Охраны никакой. Хозяйка – толстая клуша. Продавщицы – молоденькие цыпочки. Такие, что отпора никакого дать не смогут. Охраны тоже нет. Кириллу всего и нужно было, что у входа постоять да всех посетителей назад заворачивать, типа переучет в магазине.

– А он что?

– Так этот дурачина внутрь полез. А тут как раз двое оперов в штатском в магазин завалили. Увидели нас с Коляном, пушки выхватили, мы и сообразить ничего не успели, как уже на полу лежали.

– А Колян – это кто?

– Братан мой. Только он уже покойничек.

– Убили? – пискнула Инна.

– Сам загнулся. От туберкулеза. На тюремных нарах многие от него ласты двигают. Лечения никакого. Кормежка х… Прогулка в день по часу. Разве больному человеку такой режим нужен?

В голосе Вадима звучал настоящий гнев. Подруги даже пожалели неизвестного им Коляна, да после спохватились. Какого черта? Кого они жалеют? Грабителя и убийцу? И потом, что, этот Колян не знал, чем рискует, когда идет грабить магазин?

И почему государство должно лечить преступника за свой счет, если тот за всю свою жизнь ровным счетом ничего полезного не сделал? Выходит, деньги честных налогоплательщиков должны пойти на лечение вора и грабителя в ущерб постройке новых яслей и детских больниц? С какой такой стати? И вообще, вылечишь такого за государственный счет, а он снова за старое примется.

Но вслух подруги ничего не сказали. И даже (вот уж истинно женское лицемерие!) посочувствовали Вадиму в утрате его близкого человека.

– А Кирилл тоже с вами в тот раз сел?

– Сел. Только он по первой ходке шел. Его в другую зону отправили. И хорошо сделали! Окажись он со мной рядом, я бы его в тот момент прирезал, гниду!

Инна выразительно пихнула Маришу в бок. Сам признался в желании убить Кирилла!

– Значит, вы хотели его убить?

– Хотел, – подтвердил Вадим. – И убил бы, коли бы он мне тогда под горячую руку попался.

– А потом?

– Когда потом-то? Когда вышел, что ли?

– Да.

– Тогда я его убивать уже не стал. Во-первых, поостыл малость. А во-вторых, чего я, из-за такой мрази снова за решетку пойду? Да и Колян не родня мне был.

– Вы же сказали, брат.

– Не брат, а братан. Говорю же, не родня. Так, корешились вместе.

– Но зло против Кирилла вы все же имели?

– Зуб имел, это верно, – признался Вадим. – И морду ему пару раз бил. Вот баба моя может подтвердить. Один раз я Кириллу нос сломал. А во второй раз челюсть повредил. Да только что с того? Он теперь помер, и шут с ним. Выпьем?

Но от повторной порции спиртного подруги отказались. Они и с первой-то не знали, что делать. Судя по всему, водка была паленой, да еще приготовленной из самого дешевого спирта. И подруги сейчас горько жалели, что вообще стали ее пить.

– А я выпью! – произнес Вадим и в самом деле выпил.

Занюхал все тем же самым многострадальным кусочком свеклы, дал подругам по куску черного хлеба с солью и неожиданно заявил:

– А кто Кирилла, что убил, я тому самому глаза бы все вырвал!

От неожиданности подруги оторопели. И даже хлеб жевать перестали. Вот это признание! Интересно, что будет дальше?

Глава 4

– Придушил бы гада самолично, – продолжал разглагольствовать Вадим. – Потому как мой Кирилл был! Я сам его к праотцам спровадить хотел.

– Ты же сказал, что все ему простил! – вырвалось у Мариши непроизвольно.

– Простил! За Коляна я ему верно, простил. Но не за Настюху!

– А с ней что?

– Кирилл у меня ее увел!

– Кого?

– Мою Настюху!

И для верности Вадим ткнул пальцем в ту самую особь в синих трениках и шортах поверх них, которая встретила подруг в дверях этой странной квартирки.

– Когда я сел, она меня ждать обещалась. И что же? Кирюха-то раньше меня вышел. А я все сижу. И доходят до меня сведения, что Настюха моя уже и не моя вовсе. А замуж за этого хлюпика недоделанного она собралась.

– И что же вы?

– Что я мог? Я же на зоне сидел. Мог бы, так конечно, приехать да в глаз бы ей засветить. У любой бабы от такой науки мозги живо на место бы встали. Да только, я же говорю, на зоне я был. Ну, письмишко ей настрочил. Даже и не одно. Так, мол, и так, что же ты, сука лживая, делаешь?

– А она?

– Не ответила. А только после я узнал, что все равно замуж за Кирюху выскочила.

– Официально?

– Ну, до официального у них дело не дошло. Но жили вместе.

– А вы что?

– Ну, думаю, не спущу я этого так. Вернусь, обоих убью.

– И что?

– Освободился я только через три года после их случки. Вышел. А Настюха мне сама в ноги кинулась. Забери, молит, от этого дурака. Жить с ним не могу, тошно. Одного тебя люблю.

– А вы?

– А что я? Известное дело, у меня восемь лет бабы не было. Приголубил я Настюху. А там и забылось. Тем более что она сразу же ко мне жить перебралась. Муженька своего голожопого и знать не желала.

– Так вы же в соседней квартире живете!

– Ну и что? – мигом набычился Вадим. – Живем. Каждый человек где-то живет. И мы с Настюхой живем!

– А Кирилл, выходит, к Насте больше никогда не подкатывался?

Толстая шея Вадима стала медленно наливаться краской.

– Чего-о-о? – проревел он. – Я бы ему все рога поотшибал! Я бы из него кровавую отбивную сделал! Он бы у меня до старости кровью мочился!