Скрытый космос. Книга 2. (1964-1966) - Николай Каманин

1 апреля.

Вчера похоронили мою маму, Каманину Стефаниду Даниловну. Она умерла около 7 часов вечера 29 марта. Я узнал об этом через несколько минут после ее кончины и немедленно решил ехать в Меленки автомашиной. Мама умерла на 86 году (1876–1964), она прожила долгую и очень трудную жизнь. Мой отец, Петр Иванович Каманин, умер в 1919 году на 49 году жизни. На руках матери осталось семеро детей. В труднейшие годы гражданской войны, разрухи и голода мама сумела найти в себе силы и мужество, чтобы не только вырастить нас, но и дать всем нам образование. Я всегда любил свою мать и восхищался ею, она для меня всегда была примером для достойного подражания. Трудолюбивая, спокойная и рассудительная, она пользовалась большим авторитетом у родственников и знакомых.

Похороны мамы превратились для Меленок в большое событие. Тысячи граждан непрерывным потоком проходили у ее гроба и провожали на кладбище. Собралось очень много родственников: брат моего отца — Александр Иванович Каманин (ему 85 лет, он отлично выглядит и пользуется среди верующих репутацией святого, более 50 лет живет отшельником), брат моей матери Забалуев Михаил Данилович (ему 73 года, он очень много помогал нашей семье в 20-е годы), двоюродная сестра мамы — Колычева (ей 70 лет, она очень похожа на маму). На похороны собрались все мои сестры: Маруся, Полина, Тоня, Лида и брат Александр. Было много моих двоюродных братьев и сестер. Пришли проститься с моей матерью и мои товарищи по средней школе — И. И. Вощинский, А. В. Ермилов, А. Я. Назаров.

Почти месяц не виделся с Главкомом. Сегодня более часа обсуждали с ним наши космические дела, Главком согласился с моими предложениями:

1) немедленно начать подготовку Титова, Поповича и Быковского с расчетом, что одному из них уже в этом году придется лететь в космос второй раз в качестве командира трехместного корабля «Восход»;

2) сформировать из числа нелетавших космонавтов (инженеров) группу из 6 человек и начать готовить их как членов экипажа «Восхода»;

3) одновременно проводить отбор кандидатов в пассажиры из числа врачей, гражданских инженеров (от Королева) и ученых (от Келдыша).

Я изложил Вершинину (в присутствии А. Н. Пономарева) свое мнение о большом риске полета на корабле «Восход» и легкомысленности затеи с пассажирами из-за недостатка времени на их подготовку. Вершинин понимает риск, сопутствующий полету «Восхода», и возможные неблагоприятные для пассажиров последствия полета. Он заверил меня, что будет отстаивать наш вариант формирования экипажа «Восхода» из числа космонавтов и слушателей-космонавтов.

3 апреля.

Вчера у меня были генерал Бабийчук, полковники Карпов и Газенко. Бабийчук доложил, что у него на совещании были академики Лебединский и Парин. Специалисты по космической медицине и биологии согласились с нашими требованиями к параметрам и здоровью пассажиров космических кораблей: возраст — до 40 лет, рост — от 160 до 175 сантиметров, вес — до 80 килограммов, более жесткие требования к вестибулярной устойчивости (с учетом малого срока подготовки), снижение требований к зрению, слуху и допустимость некоторых дефектов здоровья, не имеющих отношения к переносимости факторов космического полета.

Вчера исполняющий обязанности президента Академии наук СССР Кириллов (Келдыш в Японии) прислал мне список 18 кандидатов от Академии наук в число первых космических пассажиров.

4 апреля.

Вчера был в Центре и объявил Титову, Поповичу и Быковскому решение о необходимости начать их подготовку к полету на «Восходе». Приказал также готовить четырех космонавтов и двух слушателей-космонавтов из числа инженеров для полета в качестве пассажиров. На совещании были Кузнецов, Трофимов, Гагарин, Николаев и другие. Гагарин и Николаев еще раз решительно высказались против гражданских пассажиров. Обязал Кузнецова 6 апреля доложить мне программу подготовки всех четырех групп (летавшие космонавты, нелетавшие космонавты, слушатели-космонавты и пассажиры).

Слушал вчера по радио, как Хрущев вручал в Будапеште Яношу Кадару звезду Героя Советского Союза. Фидель, Ульбрихт, Кадар стали Героями Советского Союза. «За что?» — вот вопрос, с которым ко мне обращались сотни людей. «За что?» — спрашиваю и я — и не нахожу ответа: здравый смысл против таких злоупотреблений. Всех этих деятелей можно было наградить орденом Ленина, но при чем тут звание Героя Советского Союза? Есть только одно объяснение — это намек на то, что 17 апреля, когда исполнится 70 лет Хрущеву, самому Никите должны преподнести это высокое звание. На войне он его не заслужил, подвигов не совершал, но он будет Героем — подхалимы дадут ему это высокое звание.

Тридцать лет я ношу звание Героя, я гордился этим званием, но сейчас оно для меня поблекло. Хрущев оскорбляет самые высокие чувства народа. Хрущева не только не любят, его проклинают и смеются над ним все, с кем мне приходилось говорить о нем (военные, рабочие, крестьяне, служащие, молодежь). Хрущев наделал очень много ошибок: грубейшие нападки на Сталина, возвеличивание самого себя и своих родственников, целина, кукуруза, травосеяние, ошибки в отношениях с Югославией, Албанией, Китаем и в других международных делах, обман, ложь и очковтирательство (восхваление Рязани за три плана по мясу). Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что после смерти Хрущева имя Сталина вновь засверкает и поведет народы вперед, а Хрущева с презрением забудут. «Знаток» сельского хозяйства, он своими «идеями» и советами привел наше сельское хозяйство на грань развала. Особенно плохо у нас с животноводством: до революции в подмосковной деревне Заборье было более 150 коров, осталось — 9; в Домнино (село во Владимирской области — Ред.) коров было более 200, осталось — 28. И такая картина типична для большинства сельских районов. В ближайшие годы мы не можем ждать чуда в деревне. Нужно опасаться дальнейшего ухудшения положения в сфере сельскохозяйственного производства. Хрущев разбазаривает советское добро по всему миру, а наше население терпит невзгоды (нет мяса, плохо с молоком, нет белого хлеба). Особенно грубо ошибся Хрущев с новым районированием (введение двух обкомов, ломка районов, перекрещивающееся подчинение предприятий и так далее).

6 апреля.

Весна затягивается. Больше недели температура около нуля. Тепла все еще нет, на полях много снега, три больших снегопада прошли в марте и апреле. Приближаются знаменательные дни: 12 апреля — День космонавтики, а 13 апреля — тридцатилетие Челюскинской эпопеи. Очень много просьб от прессы, радио, кино, телевидения и других организаций — всем нужны космонавты. Гагарин, по просьбе В. Гагановой, уже ездил к ткачихам в Вышний Волочок, а 10 апреля поедет в Ярославль на областную конференцию. Быковский на 7–8 апреля полетит в Сталинград в Качинское училище. Всем другим героям-космонавтам предстоит провести много выступлений в Москве.

8 апреля.

Вчера у меня собралась вся шестерка: Гагарин, Титов, Николаев, Попович, Терешкова и Быковский. Договорились по всем вопросам проведения пресс-конференции в Государственном комитете по культурным связям с зарубежными странами (отчет о пресс-конференции опубликован сегодня в «Красной звезде»). Обсудили и уточнили планы поездок и встреч космонавтов с трудящимися: в апреле на каждого придется по 10–12 выступлений. Николаев, например, только вчера выступал три раза (пресс-конференция, Гознак и Государственный комитет химической промышленности). Рассмотрели и завизировали статьи в газеты и журналы (не удовлетворили при этом и одной десятой всех просьб редакций и корреспондентов).

На пресс-конференцию я не поехал, отправил с космонавтами полковника Аристова. Терешкова на пресс-конференцию тоже не поехала, а осталась у меня и подписала альбомы «Первая космическая свадьба» Хрущевым, Малиновским, Вершинину, Бабаханову и мне. Я еще не отказался от намерения убедить Терешкову, что в дальнейшем она должна заняться государственной и общественно-политической деятельностью. На этом пути она сможет сделать много полезного и для народа, и для космонавтики. Из ответов Вали на мои вопросы я понял, что она много размышляла после наших предыдущих разговоров на эту тему и по существу готова работать в рекомендуемом мной направлении, но ее смущают неопределенность в выборе пути и возможное неодобрение товарищей-космонавтов. Нам помешали обсудить этот вопрос до конца, в ближайшие дни мы вернемся к нему. Нужно решать, где осенью будет учиться В. В. Терешкова — в академии Жуковского, как считают все, в том числе и она сама, или на одном из гуманитарных факультетов, как хотел бы я. От решения этого вопроса будет зависеть многое для Терешковой, а может быть, и для космонавтики. Парадоксально, но я убежден, что Терешкова сделает для космонавтики тем больше, чем меньше она будет ею заниматься. К концу нашей беседы вернулся с пресс-конференции Николаев, и разговор переключился на другие темы. Валя заявила, что она ждет девочку и что назовет ее Леной — в честь своей матери Елены Федоровны. Андриян сказал, что будет сын, а я пожелал им и сына и дочь одновременно. Валя спросила меня: «Николай Петрович, если будет мальчик, как его назвать, может быть, Никитой?» Я посоветовал ей не связывать имена детей с именами политических деятелей, да и вообще не торопиться с выбором имени для первенца — есть еще время подумать над этим.