Немного порочный - Мэри Бэлоу

– Опытная, талантливая актриса не всегда нуждается в сценарии, – заметил он, – не говоря уже о сцене и зрителях. Существует множество знаменитых монологов, которые исполняются без партнеров. Прочти мне один из них, Клер. Пожалуйста.

Он поднял бокал в молчаливом тосте.

Залившись краской смущения, она вскинула на него глаза. Да, Джудит растерялась. Рэнналф заметил это и подумал, что девушка боится дать сольное представление перед мужчиной, который вот-вот станет ее любовником. Может быть, при таких обстоятельствах ей трудно вжиться в трагическую роль.

– Ну что же, думаю, я могу исполнить монолог Порции, – наконец сказала она.

– Порции?

– Это из «Венецианского купца», – пояснила Клер. – Ты, конечно, помнишь монолог «По принужденью милость…»?

– Напомни.

– Шейлок и Антонио пришли в суд, – начала она, перегнувшись через стол, – чтобы решить вопрос, может ли Шейлок взять фунт плоти Антонио. Несомненно, он имел на это право, поскольку это было оговорено в заключенном между ними соглашении. Но вдруг явилась Порция, преисполненная желания спасти дорогого друга и благодетеля своего возлюбленного Бассанио. Она проникла на заседание в костюме адвоката и произнесла речь в защиту Антонио. Сначала она попыталась воззвать к лучшим чувствам Шейлока в своей знаменитой речи о милосердии.

– Теперь я вспомнил, – сказал Рэнналф. – Прочти мне монолог Порции.

Поднявшись на ноги, Джудит огляделась.

– Представь себе, – сказала она, – что это не комната в трактире, а зал суда, где решается судьба благородного человека. Он попал в отчаянную ситуацию. Кажется, что надежды больше нет. Все главные действующие лица пьесы собрались здесь. Шейлок сидит вон на том стуле. – Она указала рукой на стул, на котором сидел Рэнналф. – Я Порция, – представилась Клер, – но на мне сейчас платье адвоката.

Когда она снова оглянулась, губы Рэнналфа изогнулись в насмешливой улыбке. Подняв руки, она откинула назад волосы, скрутила их в узел и закрепила на затылке. Потом исчезла в спальне и через минуту появилась в его дорожном плаще с капюшоном, на ходу застегивая пуговицы. Даже в таком наряде она не имела ничего общего с мужчиной. Покончив с пуговицами, Джудит подняла голову и пристально посмотрела в глаза своему спутнику.

Рэнналф вздрогнул от тяжелого, сосредоточенного выражения ее лица.

– «По принуждение милость не действует…» – соответствующим голосом начала она.

Глупо, конечно, но в какой-то момент ему показалось, что это она, Клер Кемпбелл, обращается к нему, Рэнналфу Бедвину.

– «…А падает она, как тихий дождь, струящийся на землю из облаков, – продолжала она, подходя ближе. Выражение ее лица смягчилось, став почти умоляющим. – Благословенье в ней особое – она благословляет тех, кто дает и кто берет ее». – Клер склонилась над ним, плотно сжав губы, сверкая глазами, в ожидании его реакции.

– Богом клянусь, – выдохнул он, – Шейлок, должно быть, был сделан из железа.

Рэнналф неожиданно почувствовал, что он возбужден. Она была замечательной актрисой. Она могла великолепно сыграть свою роль, не прибегая ко всяким театральным уловкам, с которыми у него неизменно ассоциировались все актеры и актрисы, которых ему доводилось видеть на сцене.

Она с улыбкой выпрямилась и начала расстегивать пуговицы.

– Что еще ты знаешь? – спросил он. – Роль Джульетты? Клер отрицательно помахала рукой.

– Мне двадцать два года, – сказала она. – Джульетта была по меньшей мере на восемь лет меня моложе и наивней. Я никогда не испытывала желания сыграть эту роль.

Рэнналф усмехнулся. Значит, эта девушка неромантична.

– А Офелию? – спросил он.

На ее лице появилось выражение боли.

– Полагаю, мужчинам нравится смотреть на слабых женщин, – произнесла она с осуждением в голосе. – А слабее, чем эта глупая Офелия, быть просто невозможно. Ей надо было надавать Гамлету по щекам и сказать, чтобы он пошел прочистить себе мозги.

Рэнналф запрокинул голову и громко рассмеялся. Когда он вновь взглянул на девушку, она порозовела и выглядела смущенной.

– Я лучше исполню монолог леди Макбет, – сказала она. – Она была неразумной женщиной и не сумела побороть свою природную жестокость, но она, по крайней мере, не отступила перед превратностями судьбы.

– Исполнишь сцену ее хождения во сне? – спросил он. – Ту, в которой она смывает с рук кровь?

– Ну вот опять. Видишь? – В голосе Джудит снова зазвучал упрек, когда она произнесла эти слова, показывая на него пальцем. – Думаю, большинство мужчин предпочитают именно эту сцену. Жестокая женщина оказывается во власти безумия, потому что обычная женщина не может быть сильной все время.

– Ну, Макбета в конце трагедии тоже нельзя назвать здоровым, – напомнил Рэнналф. – Я бы сказал, что Шекспир был беспристрастен в вопросе силы духа мужчины и женщины.

– Я сыграю сцену, в которой леди Макбет подстрекает Макбета убить Дункана, – сказала Клер.

А он, Рэнналф, послужит безмолвной статуей Макбета.

– Но сначала я допью свое вино.

Ее бокал был еще почти полным. Допив оставшееся вино одним глотком, Клер поставила на стол пустой бокал. Затем она распустила узел на затылке, позволив длинным волосам свободно рассыпаться по плечам.

– Макбет только что сказал жене: «Оставим это дело», – начала она. – Он отказывается совершить запланированное убийство, а жена убеждает его в обратном.

Рэнналф кивнул, а она отвернулась и минуту неподвижно стояла к нему спиной. Потом ее руки медленно сжались в кулаки, и она повернулась. Рэнналф чуть было не вскочил со стула и не спрятался за ним. Зеленые глаза вонзались в него холодным презрительным взглядом.

– «Ужель была пьяна твоя надежда, – тихо спросила она, – а теперь проспалась и, позеленев, взирает на прежнюю решительность?»

Рэнналф подавил желание выступить в свою защиту.

– «Отныне я и любовь твою ценю не выше», – продолжала она.

Клер произносила и слова Макбета тоже, наклоняясь при этом к Рэнналфу и говоря почти шепотом. У Рэнналфа, таким образом, создавалось впечатление, что он сам, не размыкая губ, произносит эти слова. Как настоящая леди Макбет, она подействовала на него силой своей энергии, презрения, хитроумных убеждений. Когда она замолчала, Рэнналф понял, как мог Макбет решиться на такой безумный поступок, как убийство короля.

К концу монолога Клер выглядела торжествующей, невозмутимой и слегка безумной.

Рэнналф, в свою очередь, чуть не задыхался от охватившего его желания. Постепенно перевоплотившись обратно в Клер душой и телом, девушка взглянула на Рэнналфа. Он встретил ее взгляд, и воздух между ними накалился.