Футбол! Вправо, влево и в ворота! - Эдуард Малофеев

Раза три решение менял. В конце концов определиться мне помогли родители, сказав, что данные обещания надо выполнять, тем более что я давал их не только тренеру, но и моим друзьям-футболистам.

После этого мной и было написано официальное заявление, которое рассматривалось на заседании СТК. И снова я испытывал чувство неловкости: представители обеих команд, все руководство советского футбола, а обсуждается, по сути, вопрос перехода очень молодого игрока из одного клуба в другой.

Тут, правда, надо рассказать о турнирной ситуации. Дело в том, что по итогам чемпионата 1962 года минчане заняли 20-е место и по регламенту должны были покинуть высшую лигу. Но Севидов, ссылаясь на слова руководителей республики, заверил: «Команда останется в классе сильнейших». Приняли тогда какое-то партийно-правительственное постановление о необходимости участия республиканских команд в чемпионате обязательно по высшей лиге. Честно скажу, если бы не это, пусть и не совсем спортивное решение, в Минск я бы не поехал.

В «Динамо» я встретил давних знакомых и кумира своего детства Мишу Мустыгина. Его, кстати, тоже в свое время подключили к уговорам по моему переходу. Ну что ж, я не был уже парнем из деревенской команды — поиграл в молодежной сборной страны, имел золотую медаль чемпионата дублирующих составов… Обстановка, микроклимат в «динамовском» коллективе оказались для меня благодатными. Я ведь завершал учебу в коломенском машиностроительном техникуме, в марте 1963-го должен был защищать диплом. При переходе я оговорил, что мне дадут спокойно защититься, и руководство «Динамо» пошло мне навстречу.

Примерно с месяц я тренировался дома, как теперь принято говорить, «по индивидуальной программе»: бегал кроссы, играл в футбол с местными ребятами, выполнял различные силовые упражнения. Естественно, что на первый южный сбор «Динамо» я не поехал — попал лишь на второй, уже после успешной защиты диплома. Вот тут-то и оказалось, что мне самому моя же игра перестала нравиться. С «физикой» все было в порядке, но упустив время для налаживания игровых связей, я не сразу смог наладить командные взаимодействия с партнерами, стал нервничать. Спасибо тренерам: видя мое усердие, они продолжали ставить меня в состав на контрольные матчи, отнеслись к моим первым неудачам с пониманием. Да и товарищи по команде дали мне возможность спокойно «притереться» к их стилю игры. Потом, став тренером, я понял всю важность такого отношения к новичкам в команде. Скорее всего, Сан Саныч Севидов сказал футболистам примерно следующее: «Мужики, вы молодого не обижайте. Я вижу, что он старается, чувствую, что заиграет. Не укоряйте его сильно за неудачи сегодняшнего дня. Завтра, вот буквально завтра, верю — у него все получится».

В общем, отношение ко мне было самым доброжелательным, и это меня успокоило. К концу сбора я вновь обрел бомбардирские качества, стал регулярно забивать и к началу чемпионата мог играть в основном составе.

Как раз в этот момент получил травму Миша Мустыгин, так что стартовало «Динамо» в чемпионате 1963 года с атакующим дуэтом Эдуард Малофеев — Владимир Шиманович. Минчане прочно расположились в верхней части турнирной таблицы, а я продолжал забивать почти в каждой игре. Примерно в середине сезона на меня обратили внимание тренеры сборной СССР. И не просто обратили. Константин Иванович Бесков направил в «Динамо» вызов: меня приглашали в главную команду страны. Впрочем, о сборной чуть позже.

Если говорить о жизни, точнее, о том, что называется «бытовыми условиями», то все было отлично — мне дали однокомнатную квартиру. Но так как я жил в Минске без семьи, без родителей, то с ребятами в общежитии мне, конечно, было веселее. Вот бывший московский спартаковец Витя Коновалов — он тоже жил в общежитии, но с женой — и попросил меня предоставить его семье возможность обжить мою квартиру. Я ему свою жилплощадь с любезностью уступил.

Кстати, в «Динамо» я перешел из «Спартака» вместе с Леонардом Адамовым. Если учесть, что москвичами были Миша Мустыгин и Юра Погальников, Иван Мозер и Альберт Денисенко, Игорь Рёмин и Ваня Савостиков, то можно сказать, что в минском «Динамо» имелась мощная «московско-спартаковская диаспора». Местных футболистов в команде было даже меньше, чем нас, приезжих.

Мы не только вместе играли, но и дружили долгие годы. Причем общий язык нашли сразу. Наверное, поэтому в «Динамо» второй половины шестидесятых годов я всегда шел, как в свой второй дом, такая теплая в нем была, душевная атмосфера. А началось это с того, что мы начали неплохо играть. Сразу получили результат, что и стало цементирующим фактором хороших отношений в коллективе. В одном составе мы играли вместе больше пяти лет, хотя постепенно команда пополнялась новыми игроками. Из Смоленска приехал

Веня Арзамасцев, за год до него из Могилева перешел к нам «советский испанец» Хуан Усаторре. У него слегка хромала физическая подготовка, но Хуан был трудяга, постепенно выправил недостаток, дошел в своей спортивной карьере до сборной страны. Очень самоотверженным футболистом был Эдик Зарембо…

Наверное, стоит перечислить весь наш основной состав тех лет. Итак, в воротах — Денисенко, по краям защиты — Рёмин и Савостиков, в центре — Усаторре и Зарембо, так же в обороне и Женя Кузнецов. В полузащите Арзамасцев и Мозер. В нападении я с Мустыгиным, а Адамов из линии атаки отступает немного назад. Так же действует Погальников. То есть мы играли по схеме 4+4+2 уже в те времена. Признание на мировом уровне эта схема получит лишь в семидесятые годы.

Тренировочный процесс в «Динамо» отличался от того, к которому я привык в «Спартаке». Мы, по сути, были рабочими лошадьми, но сил на выполнение тренировочных заданий у всех хватало. Можно сказать, что Сан Саныч Севидов весь процесс учебно-тренировочной работы построил на нашей скоростно-силовой выносливости.

Теперь я понимаю, что именно тогда свое сердечко немного и подсадил. Впрочем, в середине шестидесятых тренеры еще не дружили так плотно с наукой, работали искренне, с полной самоотдачей, — требуя того же и от своих подопечных футболистов, — но в бессистемном режиме, что ли. Конечно, если бы в шестьдесят третьем Сан Саныч мог совместить сегодняшние научные знания и свое тогдашнее трудолюбие, мы, глядишь, и чемпионами страны стали бы. Впрочем, футбольная история, как и все остальные истории, сослагательного наклонения не любит. Что ж, главное, что мы тогда полностью отдавались делу по имени «игра» и, возможно, в своем тренировочном процессе, правильность которого определялось одним критерием — жизненным и спортивным опытом тренера, — немного опередили время. И спасибо за это Александру Александровичу Севидову.