Перемените обстановку. Не упусти свой шанс. На грани смерти - Д. Чейз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я был ошарашен. Этого, конечно, и добивались. При тогдашнем состоянии моих нервов я, должно быть, подскочил на месте дюймов на шесть. Я поднял глаза, чувствуя, как у меня сжимаются мышцы живота. Уронил ручку и она покатилась под стол.
Мне никогда не забыть первую встречу со Страшилой Джинксом. Я не знал, кто он, но когда на следующее утро я описал его Дженни, она сказала, что это был именно он.
Вообразите высокого, очень худого юнца, лет двадцати двух. Темные волосы, спутанные и сальные, свисали ему на глаза. Худое лицо было цвета застывшего бараньего сала. Глаза, похожие на черные бусинки, находились вплотную к тонкому, хрящеватому носу. У него были вялые красные губы, на которых блуждала глумливая ухмылочка. Одежда его состояла из грязной желтой рубашки и несусветных штанов, отделанных кошачьим мехом на бедрах и по краям штанин. Тонкие, но мускулистые руки были покрыты татуировкой. Кисти с тыльной стороны пересекали непристойные надписи. Тонкую, почти не существующую талию, стягивал семидюймовой ширины кожаный ремень, усаженный острыми медными гвоздями – страшное оружие, если ударить им по лицу. От него едко воняло грязью. Мне казалось, что если он встряхнет головой, на стол посыпятся вши.
Меня удивило, как быстро я справился с испугом. Я отодвинул свой стул назад, чтобы иметь возможность быстро вскочить на ноги. Сердце гулко колотилось, но я полностью владел собой. В памяти мелькнул разговор с Дженни и ее предупреждение, что местная шпана жестока и крайне опасна.
– Привет, – сказал я. – Вам что–нибудь нужно?
– Ты новый батрак? – У него оказался неожиданно низкий голос, что еще усиливало угрожающее впечатление.
– Верно, я только что приехал. Чем могу помочь?
Он окинул меня взглядом. За его спиной я уловил движение и понял, что он не один.
– Позови своих друзей или, может, они стесняются? – сказал я.
– Им и там хорошо, – отозвался он. – Ты бегал к копам, верно, дешевка?
– Дешевка? Новое имя для меня?
– Точно, дешевка.
– Ты зовешь меня дешевка… я буду звать тебя вонючка… идет?
Из коридора послышался приглушенный смешок, сразу пресекшийся. Маленькие глазки Страшилы загорелись и превратились в красные бусинки.
– Больно ты умен…
– Именно. Выходит нас пара, верно, вонючка? Чем могу служить?
Медленно и неторопливо он расстегнул ремень и взмахнул им.
– Хочешь получить вот этим по твоей поганой роже, дешевка? – спросил он.
Я оттолкнул стул назад и, вскочив, подхватил пишущую машинку.
Хочешь получить вот этим по твоей поганой роже, вонючка? – спросил я.
Лишь несколько часов назад я спрашивал себя, легко ли меня испугать. Теперь я знал ответ… нелегко.
Мы молча смотрели друг на друга, потом он медленно и неторопливо застегнул ремень, а я под стать ему неторопливо опустил машинку.
Казалось, мы оба вернулись к исходной позиции.
– Не задерживайся у нас, дешевка, – сказал он. – Такие типы, как ты, нам не нравятся. Больше не ходи к легавым. Мы не любим типов, которые ходят к копам. – Он бросил на стол пакет из засаленной коричневой оберточной бумаги. – Безмозглый дурак не знал, что это золото, – и он вышел, оставив дверь открытой.
Стоя неподвижно, я прислушивался, но они ушли так же беззвучно, как и появились. Впечатление было жутковатое. Похоже, они нарочно двигались подобно призракам.
Я развернул пакет и обнаружил свой портсигар, вернее то, что от него осталось. Кто–то, вероятно, при помощи кувалды, превратил его в тонкий, исцарапанный лист золота.
В ту ночь, впервые после смерти Джуди, она не приснилась мне. Вместо этого мне снились глаза, похожие на глаза хорька, с издевкой смотревшие на меня, и низкий, угрожающий голос, произносивший вновь и вновь: «Не задерживайся у нас, дешевка».
Дженни не показывалась в офисе до полудня. Я провел несколько часов за работой над алфавитным указателем и дошел до буквы 3. Пять или шесть раз звонил телефон, но каждый раз звонившая женщина бормотала, что хотела поговорить с мисс Бакстер, и клала трубку. У меня побывало трое посетительниц, пожилых, неряшливо одетых женщин, которые удивленно таращились на меня и пятились в коридор, тоже говоря, что им нужна мисс Бакстер. Улыбаясь своей самой лучезарной улыбкой, я спрашивал, не могу ли я чем–нибудь помочь, но они удирали, как испуганные крысы.
Около половины двенадцатого, когда я стучал по клавишам пишущей машинки, дверь с треском распахнулась и парнишка, в котором я сразу узнал воришку, высунул мне язык и, издав губами презрительный звук, метнулся за дверь. Я не порывался догонять его.
Когда прибыла Дженни, ее волосы выглядели так, словно вот–вот упадут ей на лицо, улыбка была не такой теплой, как обычно, и в глазах светилась тревога.
– В тюрьме серьезные неприятности, – сказала она. – Меня не пустили. Одна из заключенных сошла с ума. Пострадали две надзирательницы.
– Это скверно?
Она села, глядя на меня.
– Да… – Пауза, затем она спросила:
– Все нормально?
– Конечно. Вы не узнаете свою картотеку, когда у вас найдется время взглянуть на нее.
– Какие–нибудь сложности?
– Вроде того. Вчера вечером ко мне тут наведался один тип. – И я описал его наружность. – Это что–нибудь вам говорит?
– Это Страшила Джинкс. – Она приподняла руки и беспомощным жестом уронила их на колени. – Быстро он за вас взялся.
Фреда он не трогал целых две недели.
– Фред? Ваш приятель–счетовод?
Она кивнула.
– Рассказывайте, что здесь произошло?
Я рассказал, умолчав только о портсигаре, что ко мне явился Страшила и порекомендовал не задерживаться в городе надолго. После того, как мы обменялись угрожающими жестами, он убрался.
– Я предупреждала вас, Ларри. Страшила опасен. Вам лучше уехать.
– Как же вы–то пробыли здесь два года? Разве он не пытался вас выставить?
– Конечно, но у него есть своеобразный кодекс чести. Он не нападает на женщин и, кроме того, я твердо ему заявила, что он меня не испугает.
– Меня ему тоже не напугать.
Она покачала головой. Прядь волос упала ей на глаза. Она раздраженно заколола ее шпилькой на место.
– Ларри, в этом городе храбрость – непозволительная роскошь. Раз Страшила не хочет, чтобы вы здесь оставались, вам придется уехать.
– Неужели вы серьезно говорите?
– Да, ради вашего же
