Теория и методология когнитивной истории - Ольга Медушевская

Итак, продукт человеческого творчества обнаруживает свое присутствие в пространстве познавательной ситуации «мысль и язык». Но, разумеется, не находит там логического объяснения.

Деятельность и ее интеллектуальный продукт следует рассмотреть особо. Направленное творческое поведение индивида, создающего интеллектуальный продукт, заслуживает подробного рассмотрения. Подойдем к этому вопросу через анализ деятельности. Определим деятельность как специфически человеческий тип поведения, творческого поведения, в котором реализуются как когнитивные способности природного интеллекта индивида, так и способность создавать интеллектуальный реализованный (материальный, технический по сути) продукт; отметим такую характерную особенность феномена деятельности, как ее дискретность. В отличие от импульсивного действия, деятельность четко разделена на этапы, эмпирически выраженные созданием промежуточного интеллектуального продукта.

Проблема человеческого поведения и соотношения в нем мышления, действия и речи уже обозначена как исследовательское пространство когнитивных наук, подходящих к данной проблеме с разных сторон, таких как лингвистика, психология, социальная психология, информационные науки, естественные науки.

Особенно плодотворны те научно-конфликтные противоречивые и парадоксальные ситуации, которые вызывают дискуссии представителей разных предметных областей сообщества. Обратимся к некоторым из них, поскольку именно дискуссионные области и столкновение на первый взгляд противоречивых точек зрения более точно обозначают проблемные ситуации.

Общей характерной чертой познавательной ситуации, в которой гуманитарные и естественнонаучные направления стремятся отыскать общие фундаментальные закономерности, является интеллектуальное влияние лингвистической парадигмы. Это объясняется, с одной стороны, тем, что способность к речи, языку представляет собой наиболее очевидную особенность человеческого поведения, издавна находящуюся по этой причине в поле зрения представителей научного сообщества. Другой, также объективной причиной данной ситуации является то, что технологические возможности вербального общения (т. е. общения с помощью слов) в информационном обществе оказались многократно умноженными, фактически превратив письменный способ интеллектуальных коммуникаций Нового времени в возрожденный и преобразованный устный способ обмена высказываниями в новейшее время.

Массовые коммуникации новейшего времени превратили феномен говорения в способ управления сознанием что, в свою очередь, привлекает к данному явлению внимание исследователей.

Науки о культуре, и прежде всего главная из них – история, долго находились под влиянием тех философских парадигм, которые исключили перспективы выявления структур, типологий и законов в данной области (так называемые идеографические науки, метод которых состоит в упорядочении в сознании субъекта индивидуальных неповторимых явлений). Данная познавательная ситуация стала меняться под влиянием структурной лингвистики, показавшей, что в культуре существует системный объект, к которому возможно применить структуралистский, т. е. типологический, сравнительный подход. Этот объект – язык, конкретные исследования которого придали структурной лингвистике совершенно особый статус. В массовом сознании под влиянием структурализма 60-х годов XX в. это вело к переоценке связей языка и мышления.

Явление творческой способности человека настолько фундаментально, что оно не может не возникать в качестве своего рода фона в дискуссиях о когнитивных способностях человека. Пример неточного употребления понятия «деятельность» находим в словосочетании «речевая деятельность». В контексте это всегда требует уточнения: имеется ли в виду речевая коммуникация или же «речевая деятельность в контексте деятельности вообще», т. е. имеет место неразличение коммуникации и творчества в познании. Традиционная связка «язык-мышление» как обозначение исследовательского пространства для когнитивистики недостаточно, оно односторонне. Это связано с тем, что сильное влияние лингвистического мышления на гуманитариев оставляет вне их внимания содержательные когнитивные связи «мышление-творчество». Остается в стороне вопрос о содержательном изучении деятельности, в рамках которой происходит речевая коммуникация. Это сразу становится заметно, когда исследование ведется с помощью интерпретации экспериментального опыта, например в изучении детской психики. В классических трудах Пиаже и Выготского (в частности, когда Выготский выдвигает свою интерпретацию экспериментального опыта Пиаже) – в центре внимания речевая активность детей, непосредственно вовлеченных в творческий процесс (например, рисование). И тогда видно, что само общение содержательно вызвано ситуацией, связанной с инструментом творчества, материалом, практикой создания произведения, т. е. именно с деятельностью в ее прямом смысле – творческим целенаправленным поведением, фиксирующим этапы продвижения в процессе создания вещи8. Эта практическая, творческая сторона человеческого поведения находит более полное освещение также в концепции С.Л. Рубинштейна.

Структурообразующим фактором является процесс творчества, в котором мышление и действие направлены на преобразование исходных материалов деятельности. Все они коррелируются целенаправленным замыслом. В свое время М.А. Булгаков справедливо заметил, что если нет заглавия произведения, то нет и произведения. Смысл состоит в том, что все, что не есть основная идея, отбрасывается, а структура произведения (и его содержательная, информационная сторона) конструируется соответственно замыслу.

Можно определить деятельность как последовательное целенаправленное поведение, включающее в творческий процесс создание промежуточных овеществленных интеллектуальных продуктов. Этим деятельность и отличается от действия, не содержащего данного созидающего компонента. Важно подчеркнуть, что человек в своей целенаправленной деятельности спонтанно, даже неосознанно, фиксирует свой путь, обозначает его вещественными вехами. Данный вывод имеет ряд важных следствий. Деятельность выступает как процесс самопознания личности. Она выступает также как способ соотнесения целей, средств и возможностей, их корректировки в конкретной исторической ситуации. И наконец, выступает на первый план социальная сторона процесса индивидуальной человеческой деятельности. Момент создания интеллектуального продукта есть момент, когда личность реализует себя как социальная единица, как часть социума. Информационный обмен становится возможным в принципе сразу, немедленно, как только внутренний мир человека находит свое выражение в той овеществленной форме, которую человек ему придает. Связь между человеком и социумом овеществляется, становится стабильной и уже не исчезает («рукописи не горят»).

Важно подчеркнуть, что связь между человеком и социумом через созданный одним и прочитанный «другими» интеллектуальный продукт предстает как эволюционно и глобально значимая: каждый созданный интеллектуальный продукт уже в момент своего создания пополняет совокупный ресурс человечества и может быть актуализирован теперь и всегда. Введем еще несколько обозначений, которые помогают зафиксировать некоторые аспекты данной эпистемологической проблемы. Это информационная энергетика, прежде всего, и «информационный магнетизм». Творческий процесс сопровождает определенная ситуация подъема: индивидуальная психика переходит в новое качественное состояние – вдохновение («руки тянутся к перу, перо к бумаге, минута, и стихи свободно потекут»).

«Информационный магнетизм» – термин, вводимый нами для того, чтобы обозначить несомненно существующую, но недоступную эмпирической проверке реальность информационной связи социума. Ранее мы говорили, что особенностью феномена человека является его способность создавать интеллектуальный продукт. Теперь важно отметить дополняющую ее или встречную способность человека прочитывать информационный ресурс, заложенный другим представителем человеческого рода в его интеллектуальный продукт. Эта способность воспринимать информацию из вещи проявляется как универсальная черта и не зависит от каких-либо разделяющих человечество классификаций. Сданной точки зрения некорректно разделение обществ, еще не создавших развитые системы письменности и обществ, уже обладающих ими («дописьменные» и «письменные» народы, имеющие поэтому «историю» и не имеющие таковой). Информационный обмен через интеллектуальные продукты, целенаправленно созданные людьми, есть первый фундаментальный и универсальный признак присутствия человека. Более того, он наиболее результативен, надежен и его возможности для обогащения человеческой личности ни с чем не сравнимы. Исторически он, вероятно, развивается первым, потому что действие по преобразованию предметов реального мира зарождается на инстинктивном уровне.