Микаэл Налбандян - Карен Арамович Симонян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сына я к тебе привел, чтобы руку тебе поцеловал, — ответил мастер Казар по обычаю и подтолкнул Микаэла вперед. — У тебя много армянских книг, ага… Сын мой, как узнал про это, стал меня умолять, чтобы я привел его к тебе… Вот мы и пришли, чтобы он взглянул на твои книги в шкафу…
— Хорошо, — кивнул Петрос-ага Папасинян и сказал Микаэлу: — Пойди в комнату, сынок, там они… Только будь осторожен, посмотри и обратно положи…
Микаэл вошел в комнату, открыл шкаф и долго разглядывал книги. Потом выбрал одну и вернулся на балкон.
Увидев, какую книгу выбрал Микаэл, Петрос-ага Папасинян сказал мастеру Казару:
— Очень трудную книгу выбрал твой сын… Поймет ли? На грабаре книга… Э, пусть берет! — вздохнул они обратился к Микаэлу: — Ты смотри, сынок, не порви, не потеряй ее. Эта книга — история наша, армян… Цены нет этой книге… Живи долго, сынок, прочти и пойми ее.
…После Хоренаци Микаэл прочел Корюна, Егише, Павстоса, Парпеци[11]… Учитель радовался этому, поощрял его, но одновременно и старался расширить круг его чтения. Почему бы, например, не прочитать ему «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо, чудесную книгу, в 1836 году переведенную на армянский язык и изданную в Венеции?..
Но не только на книги обращал внимание Микаэла учитель Габриэл. Он ставил перед мальчиком и задачи морально-этического характера, правильное решение которых помогло бы Микаэлу избрать в жизни истинный и верный путь.
Вот хотя бы понятие верности. Есть ли разница между человеческой верностью и покорностью? Ведь верным может быть и раб, а младший должен быть послушен и покорен старшему…
«Подобострастный и покорный всегда исполняет волю повелителя, хотя бы она была противна разуму. А верный способен выбирать: правилен ли приказ, оправдан ли он?.. Ведь отдающий приказ, как бы велик он ни был, всего лишь человек и может ошибаться».
Какая же разница между верностью и покорностью?
И учитель пытался сформулировать эту разницу:
«На лице верного не увидишь той бесстыдной ухмылки, той наглой и подобострастной готовности, которая столь обычна у покорного чужой воле… Верность — это такая добродетель, корни которой всегда остаются живыми, даже если обрубить ветки или весь ствол».
Годы спустя, когда Микаэл, уже как глашатай национально-освободительной борьбы и революционный деятель, будет поднимать армянский народ, эти уроки нравственности станут для него надежной путеводной нитью.
…Микаэла волновали вопросы истины и справедливости, волновал вопрос извечной борьбы Добра со Злом. Он был уже достаточно взрослым, чтобы понять и отличить то, что читал в книгах, от того, что видел в действительности. А в действительности этой Добро и Справедливость, как правило, всегда попирались.
И учитель его, сам будучи «дерзким и непримиримым», всегда руководился совестью и готов был помочь несчастным и слабым. Не думая о себе, боролся он против всяческой несправедливости и лжи, а своим ученикам внушал веру в Добро и уверенность в себе, когда дело касалось утверждения Истины.
«Если увидите, что правда уступает кривде, то не думайте, что так бывает всегда… Нет! Пусть даже правда и потерпит поражение, но в следующий же миг ее лучезарный лик засияет еще ярче! — говорил Габриэл Патканян. — Неувядаем лавр правды! Но есть тут одно обстоятельство… Иным правда является раньше, другим позже, а некоторым, бывает, лишь после смерти… Но не бывало еще, чтобы правда сгинула, ни на земле, ни в аду нет такой силы, которая смогла бы уничтожить правду! Как нет и правды, которая не имеет множества врагов… Но, что бы ни случилось, в конце концов всегда побеждает правда!»
Казалось, отец Габриэл нашел единственный верный путь — он решил в своей школе задачу, которая вставала перед армянами с незапамятных времен их истории. Каждый раз, попадая под власть очередной могучей державы, армяне вновь и вновь вынуждены были решать все ту же альтернативу: либо остаться армянами, либо стать ассирийцами, персами, византийцами или еще кем-нибудь…
А Габриэл Патканян в своей школе совершил самое главное открытие, которое имело жизненное значение для сохранения и дальнейшего прогресса народа и которое, как и все великие открытия, оказалось простым и ясным.
Зачем презирать родной язык? Зачем отрекаться от собственного прошлого, отступать от принципов своей нравственности и морали, почему бы вместе с родным языком не изучать русский, почему, наконец, не выучить еще какой-нибудь третий или даже четвертый язык?! Кто сказал, что это излишне? Неужели для образованного и просвещенного человека могут быть лишними еще один язык или область знания?
Армяне никогда не ощущали необходимости доказывать свою дружбу с каким-нибудь народом ценой отречения от собственного, родного тем более, если дружба эта утверждалась не на словах, но потом и кровью. Разжиревшие и пресыщенные богачи, потерявшие свое человеческое лицо, могут, конечно, потерять и национальное лицо, могут отречься и от могил предков, и от национальной истории, и от языка, ибо думают, что только отречением они сохранят свои богатства и власть. Но сколько бы ни выступали такие от имени народа, разве они составляют народ?!..
И Габриэл Патканян не только учил своих учеников в совершенстве владеть древним и новым армянским, но с той же заботливостью обучал их русскому, приобщая своих питомцев к русской литературе и культуре.
Микаэл подобен был мягкому воску в руках опытного и мудрого учителя. Пройдет время, и под непосредственным впечатлением школьных лет Налбандян в своем «Слове об армянской письменности» напишет: «Произведениями поэзии русских авторов, таких, как Пушкин, Жуковский, Лермонтов, Гоголь и другие, восхищаемся и радуемся, вкусив сладость языка более благородного, чем обычный разговорный», тем самым оценив не только русскую литературу, но и русский язык.
Знакомя учеников с произведениями передовой русской литературы, Патканян прививал детям любовь и благодарность к России, которая сыграла решающую роль в судьбе армянского народа, обеспечив его существование и дальнейший прогресс. Он рассказывал ученикам о том, как «армянский народ, вкусив от милостей царства Российского, получил долгожданное успокоение…обрел потерянное свое просвещение».
