Не сегодня — завтра - Петер Штамм

— Вспомнил кое-что, — ответил Андреас, — недавно прочитанную историю. Историю любви.

Он спросил, какими духами она пользуется. Она спросила, нравятся ли они ему. Да, сказал он. И снова улыбнулся. Вся эта ситуация показалась ему одной сплошной цитатой.

— Что смешного?

— Круто ты обошлась с Жан-Марком.

Немного помолчав, Дельфина спросила, что ему рассказал Жан-Марк.

— Что вы переспали друг с другом. А потом ты больше не хотела его видеть.

— Какой идиот!

Андреас положил руку ей на плечо. Она вывернулась.

— Не бойся, — сказал он.

— Я и не боюсь.

Андреас сел на кровать. Дельфина села рядом. Напряжение сошло.

— Ну и?..

— Он действительно идиот. Мой лучший друг. Но идиот.

Андреас рассмеялся, потом закашлялся. Дельфина заметила, что у него плохой кашель. Он поблагодарил. Дельфина сказала, он странный человек, и Андреас снова рассмеялся и закашлялся.

— Не бойся, — сказал он, немного успокоившись. — Я ему ничего не скажу.

— Чего не скажешь? — спросила Дельфина. Она призналась, что Жан-Марк был ошибкой. Он подвернулся ей в один из тех вечеров, когда пойдешь со всяким, только бы не оставаться в одиночестве. Знакомо ли ему такое? Она же не могла предугадать, что Жан-Марк сразу в нее влюбится.

— Он в тебя и не влюбился, — сказал Андреас. — Просто ты задела его самолюбие. Если б ты за ним гонялась, звонила бы ему и докучала, он бы тебя быстро бросил.

— Спасибо.

— Не обижайся. Я знаю Жан-Марка. Он тебе фотки своих детей не показывал?

— Я готова его прикончить, — сказала Дельфина и рассмеялась.

Они лежали рядом на матрасе и молча смотрели в потолок. На улице начинало темнеть. Андреас чувствовал полное умиротворение. Наконец Дельфина села на кровати. Повернулась к Андреасу и взглянула на него:

— Прачечная закрывается через два часа.

— Сегодня один из тех вечеров, когда ты пойдешь со всяким? — спросил он.

— Нет, — ответила Дельфина и начала расстегивать его рубашку. Ее лицо было совершенно непроницаемым. Она сняла с него рубашку, брюки и нижнее белье. Потом исчезла в ванной и вернулась с презервативом, который осторожно вынула и надела ему. Несколькими движениями она освободилась от своей одежды и сбросила ее на пол. Ненадолго задержалась у кровати, обнаженная, с опущенными руками. Бледность ее кожи поразила Андреаса. Он взял ее за руку и притянул к себе.

Андреас собирался поехать в Бретань, чтобы проведать Жан-Марка в его родных местах, куда тот каждое лето отправлялся на несколько недель с женой и детьми. Он позвонил и сказал, что ему придется отложить поездку. Почему, он не сказал. Сильвии и Наде он тоже не стал говорить об операции. Он мог представить себе, что они скажут. Надя, прежде всего, начала бы жалеть саму себя. Пришла бы в негодование — такое же, как если бы разбила чашку. А Сильвия сразу принялась бы решать вопрос. Среди ее друзей наверняка нашелся бы специалист по легким, который с готовностью обследовал бы и начал лечить Андреаса. Обе пребывали в убеждении, что он уехал отдыхать. Об операции он рассказал только Дельфине. Сам удивился тому, что поговорил об этом именно с ней, но, возможно, так случилось, поскольку она ничего не значила в его жизни и была ему так же близка, как попутчик, с которым знакомишься в поездке и теряешь из виду по ее окончании. Даже то, что они переспали, особенно их не сблизило. Она спрашивала, как нравится ему, говорила, как нравится ей, и одергивала его, когда он слишком спешил или был слишком грубым. Потом он действительно пошел с ней в прачечную и, пока они в ожидании сидели у стиральной машины, рассказал про операцию. Она снова повела себя по-деловому. Не пыталась утешать его и не отмалчивалась. Внимательно выслушала и спросила, когда он поедет в больницу и сколько там пробудет. Потом сказала, что подвезет его. Он ответил, ему нетрудно и пешком дойти, идти не больше четверти часа. Но Дельфина настояла на том, что подвезет его.

Через пять дней в назначенное время она позвонила в дверь. Остановила машину прямо на проезжей части и, когда Андреас выходил, ругалась с водителем грузовика, который не мог проехать. Оборвала себя посередине фразы, села в машину и перегнулась через соседнее сиденье, чтобы открыть Андреасу дверцу. Показала водителю грузовика средний палец и уехала.

Больница располагалась сразу за Северным вокзалом. По дороге на работу Андреас каждый день проходил мимо и не замечал ее. Дельфина остановилась у главного входа и поцеловала его в губы.

— Удачи тебе, — сказала она. Потом добавила, что будет неподалеку. Пусть он позвонит, когда все закончится.

— Не знаю, сколько это продлится, — ответил Андреас.

— Ничего страшного. Я книжку с собой взяла.

Операция длилась недолго, но после нее Андреасу пришлось отлеживаться несколько часов, хотя оперировали его лишь под местным наркозом. Когда ему снова разрешили подняться, он позвонил Дельфине. Она сказала, что будет через пятнадцать минут. Пусть он подождет у входа. Андреас вышел на просторный двор, окруженный трехэтажными зданиями из светлого камня. Комплекс напоминал ему казармы или тюрьму. Посреди двора была полянка, обрамленная невысокой живой изгородью, на другом конце возвышалась башня с часами. Была половина пятого. Двор пустовал, лишь изредка быстро проходил врач или кто-нибудь из обслуживающего персонала. Стояла редкостная тишина, городская суета ничем себя не выдавала.

Андреас подумал, что было бы, если б он неделями и месяцами лежал за одним из этих окон, ослабев после операции или какой-нибудь процедуры. Вряд ли он сумеет пройти несколько шагов до окна или коридора. У него не хватит воли стремиться куда-нибудь, кроме как обратно в постель, в бесконечную дремоту, вбирающую в себя дни и ночи. Потом он проснется среди ночи. Станет прислушиваться. За окном будет лить дождь, и шум дождя будет смешиваться с дыханием соседей по палате. Он встанет и выйдет за дверь. По темным коридорам и широким лестницам направится к выходу. Пройдет мимо охранника и выйдет в город, босой и в пижаме. Сковала болезнь, задумается он, настигла смерть. Что за странные выражения. Полицейский патруль попытается задержать его, но он ускользнет по пешеходной улице.

Андреас вышел из больницы. Несколько туристов быстро катили к вокзалу огромные чемоданы, пересекая проезжую часть. На мгновение ему захотелось сесть в первый попавшийся поезд и исчезнуть, уехать куда-нибудь, где его не найдут. Он не заметил Дельфину, остановившую машину всего в нескольких метрах от него. Ей пришлось опустить окно и окликнуть его.

Дельфина управлялась в квартире так, словно часто бывала в ней. Она сделала Андреасу чай. Нашла все в мгновение ока: пакетики, чайник и спички, чтобы зажечь газ.

Андреас надел пижаму и лег на диван. Он мерз, хотя в квартире было не холодно. Дельфина принесла из спальни одеяло и села в кресло напротив. Он улыбнулся, а она непонимающе наморщила лоб.

— Ты мне возлюбленная или медсестра?

— Я к такому привыкла, — ответила она. — У меня мать часто болела.

Андреасу было странно, что его в этой ситуации ничего не стесняло. Раньше когда он болел, то забивался в угол и отказывался от любых предложений помочь, от всех визитов. Теперь же он радовался, что Дельфина была рядом, ухаживала за ним, разговаривала.

— Тяжко пришлось?

— Боли не было, мне и сейчас не больно. Но мысль о том, что тебя разрезают и что-то в тебя засовывают, чудовищна.

Он сказал, что ему не хочется сейчас об этом говорить. Хочется немного отдохнуть. Дельфина спросила, не почитать ли ему. Подошла к стеллажу и начала зачитывать названия книг.

— Джек Лондон, — спросила она, — это, случайно, не тот золотоискатель? Чего тебе хочется? «Всё о Германии», «Швейцария с высоты птичьего полета», «Судья и палач»? Краткая грамматика немецкого языка, Бертольт Брехт?

Она вздохнула.

— Ты читаешь по-немецки?

Дельфина сказала, что учила язык в школе, но почти все забыла. Андреас показал на книжечку, лежавшую на ночном столике. Ее легко читать, сказал он, школьное чтение. Дельфина прочла заглавие.

— «Любовь без границ», — выговорила она. — И ты это даешь ученикам?

— Нет, — ответил Андреас и закрыл глаза.

Дельфина откашлялась и начала читать.

Когда я впервые увидел Анжелику, стоял жаркий весенний день. Я сразу понял, что она приезжая. Она одевалась не так, как местные девушки. У нас девушки носят джинсы. Катаются на велосипедах и разговаривают так же громко, как парни. На Анжелике было платье. Она шла по деревне. В руках у нее была корзинка для покупок, и она с любопытством осматривалась вокруг…

Дельфина читала тихо и медленно. Иногда она так ставила ударения, что Андреасу приходилось напрягаться, чтобы улавливать смысл. Потом ему это надоело, и он стал просто слушать мелодику языка.