Признания Ужасной мамочки: как воспитать прекрасных детей, пока они не свели вас с ума - Джилл Смоклер

Как и большинство знакомых мне представительниц женского пола, я занималась выбором имен для своих будущих детей еще в детстве. Конечно, я была юна и наивно полагала, что выбор имени – дело исключительно моего вкуса. Глупенькая. Когда дошло до дела, стало выясняться, что нужно учесть массу всего: еврейскую традицию называть детей в честь покойных родственников, как имя будет сочетаться с моей фамилией по мужу, какие будут инициалы, что считают родственники… про мнение Джеффа я уже и не говорю (и не то чтобы оно так уж серьезно учитывалось).

По мне, имя для девочки должно быть красивым, но не очень распространенным. Оригинальным, но не до степени уникальности. Мы подчеркивали возможные имена в «Библии имен…», и их список был бесконечен. Джулиет, Элла, Айла, Миа, Амелия – женские имена были такими… женственными , и мы навыбирали их целую кучу. Их хватило бы на тройню. Даже на восьмерню. Сужать выбор было очень тяжело, но, как только мы увидели имя Лили, решение было принято. Оно отлично сочеталось со вторым именем, которое мы решили дать в честь моей бабушки, звучало приятно и не подвержено влиянию моды. Было маловероятно, что девочка не одобрит наш выбор, если только она не вырастет мотогонщицей-лесбиянкой. Что может быть неприятного в имени Лили? Когда она родилась, имя ей очень подошло, и мы ни разу не пожалели о выборе – он был идеальным.

С мальчиками все происходило совершенно по-другому. Я читала «Библию имен…», и с каждым именем в книге у меня была проблема (правда, не из самых реальных проблем). На седьмом месяце я как-то жаловалась нашей соседке на то, что безупречных мужских имен просто не существует. И мы никогда не выберем подходящее, рыдала я. «Как насчет Бенджамина?» – спросила соседка. Бенджамин. Совсем неплохое имя. Из инициалов нельзя будет придумать что-нибудь обидное или смешное, и есть пара-тройка очень хороших коротких имен и прозвищ. Оно звучало очень респектабельно, очень классически, и я не смогла найти в нем никаких изъянов. Так что через два месяца у нас появился Бенджамин. Замечательное имя.

Все было чудненько до тех пор, пока через несколько лет он не пошел в детский сад. Я обомлела, когда увидела список детей. Только в его группе был не один и не два, а целых три Бена – кроме нашего. Действительно очень оригинально! С этого момента он стал называться Бен С., и я пополнила список матерей, выбравших для ребенка одно из двадцати пяти популярных имен. Ну что за хрень!

Я усвоила урок. Как угодно, но со следующим ребенком я решила держаться подальше от списка самых популярных имен, который теперь, к моему ужасу, включал и имя нашей дочери. До рождения Ивена мы навыбирали для него несколько имен: Джулиан, Натаниэль, Калеб, Эдриан. Но, когда он родился, ни одно из них ему просто не подошло. Я кинула «Библию имен…» Джеффу. «Смотри!» – рявкнула я, и он повиновался.

– Джек?

– Нет. Помнишь Джека и Джилл? Нам что, гребаная считалка нужна?

– Уильям?

– Боже, Джефф! Джилл и Уилл? Хватит уже.

– Зэкери? Ноа? Эйдан?

– Нет. Нет. Нет.

– Как насчет Ивена? – выдохнул в отчаянии Джефф.

Ивен?

Это было не страшно. Меня не воротило от него.

Хорошо, Ивен. Я привыкну. Мне так кажется.

Ну вот, так он стал Ивеном и остается им по сей день.

Лили, Бен и Ивен. Я думаю, это приятные, солидные имена, а как вам кажется?

Ой.

Забудьте, я ничего не спрашивала.

Глава 7 Пушистый малыш

Признания мамаш

• Боюсь, что я не смогу полюбить ребенка, которым я беременна, так же, как старшего.

• Мой первенец в десять месяцев мог написать свое имя и изображал любое животное, которое я ему называла. А третьему уже два года, и он «мама» не может выговорить.

• Я родила шестерых, чтобы они жили дружно и помогали друг другу. Только двое общаются между собой, один уехал за границу, а остальные не поддерживают с нами контакт.

• Я не кормила второго, чтобы первый не таращился на мою грудь.

• Я жду второго ребенка, и меньше всего меня волнует, буду ли я любить его так же, как его брата. А ВОТ КАК МНЕ СНОВА СБРОСИТЬ ВЕС?

• Я старалась, чтобы моя первая не заснула, не поужинав. Если это случалось, я ее будила и кормила. А со второй – я плохо помню, ела ли она вообще.

Лили – наш первый ребенок, но она не претендует на звание нашего первого малыша. Это звание принадлежит единственной и неповторимой Пенелопе – тому самому щенку, которого мы взяли, когда вернулись из свадебного путешествия.

В течение четырех лет до появления детей все в нашем доме вращалось вокруг Пенелопы. Мы сокращали отпуск, чтобы поскорее к ней вернуться, и вставали на рассвете, чтобы ее выгулять. В обеденный перерыв я рвалась домой через жуткий трафик, чтобы вывести ее: мысль о том, что она будет в клетке восемь часов, была непереносимой для меня. Ее дни начинались с часа веселой возни на собачьей площадке и заканчивались часовой прогулкой по прекрасным улицам Джорджтауна. Промежутки заполнялись играми и собачьими лакомствами, включая собачьи пирожные. В следующей жизни, если таковая случится, я хочу быть собакой у бездетной молодой пары. Это просто офигительная жизнь.

За несколько недель до рождения Лили, когда мои гормоны просто зашкаливали, я обнималась с Пенелопой на ковре, вдыхая аромат ее свежевымытой шерсти. «Ты всегда будешь моей малышкой, – ворковала я. – Обещаю, ничто не сможет это изменить».

Это была самая большая ложь в моей жизни. С тех пор для Пенелопы изменилось все .

Пенелопа и сейчас остается любимой собакой, но ее положение в иерархии семьи менялось по мере появления каждого нового ребенка. Я не припомню, когда я последний раз ее вычесывала, и ее шерсть, когда-то мягкая и блестящая, теперь отдает запахом земли и попкорна. Мы выводим ее на прогулку скорее по необходимости, чем из удовольствия, и давным-давно не играли с ней. Поводок сильно износился, и хорошо, если я сама вспоминаю, что ее нужно покормить. Я очень не хочу стать собакой в семье с тремя маленькими детьми в следующей жизни, если таковая случится.

Я вспоминаю, что чувствовала примерно то же, когда была беременна Беном. Несмотря на мое первоначальное безразличие по отношению к Лили, очень скоро я полюбила ее, и она стала центром моей вселенной. Как свойственно каждой матери первенца, я внимательно следила за мельчайшими деталями ее развития, бурно радовалась каждому новому проявлению и страшно переживала, когда мне казалось, что происходит какое-то опоздание. Я часто звонила педиатру просто для того, чтобы убедиться, что все идет нормально, и регулярно вела дневник развития ребенка. Мы играли, ездили по магазинам, занимались и делали фотографии, которые я каждый день посылала Джеффу в офис. Она росла совершенно избалованной любовью и вниманием, как единственный ребенок в семье.

Последний месяц моей беременности ребенком номер два прошел под знаком компенсации скорого конца привычного для Лили порядка вещей. Я не понимала, смогу ли испытывать к новому ребенку такую же любовь. То есть я понимала, что полюблю его, но настолько ли сильно ? Лили всегда останется примерно на тысячу дней старше своего брата – значит ли это, что я всегда буду любить ее в тысячу раз сильнее? Я просто не понимала, что все может быть по-другому .

С рождением Бена я поняла, что материнская любовь к своим детям неисчерпаема. Существует неограниченный источник любви, гордости и восхищения, и каждый ребенок получает их в равной мере. Так, к счастью, мы устроены. Но есть нечто, что не может быть в равной степени отдано каждому ребенку, – внимание.

Поскольку у меня теперь было двое детей, логично было бы представить, что мое внимание будет поровну распределено между ними. Но в материнстве нет логики, и я продолжала убеждаться в этом. Внимание распределялось примерно на 75% в пользу Лили и только на 25% – Бену. И ему это было безразлично. Он казался абсолютно счастливым и вполне удовлетворенным своей ролью зрителя Великого спектакля Лили. Я не беспокоилась о его развитии так, как это было с Лили. Я знала, что он начнет ходить и говорить, когда наступит время, и оказалось, что я права. Вместо дневника я завела для него шкатулку с инициалами, в которую я складывала все памятные вещицы с твердым намерением однажды разобраться в них как следует. В таком спокойном состоянии я ужасно радовалась ему в первые дни, целуя его маленькие ножки и вдыхая запах новорожденного. Я обожала наблюдать за спокойно спящим сыночком, исследуя его пальчики и складочки, которые очень скоро уже не будут такими чистыми и вкусными. Я целовала его шейку и старалась запомнить его пальчики. Я наслаждалась каждым мгновением, которое могла уделить ему за счет Лили.

Когда родился Ивен, я отобрала часть внимания от Лили и Бена, и он получил примерно 10% того, что уделялось его сестре и брату. Он донашивал их вещи и унаследовал от Бена коляску и кенгуру, которые даже как следует не почистили после использования два года назад. Если бы мне предложили использовать подержанные вещи для Лили, я была бы возмущена, но теперь мне казалась не менее возмутительной идея покупки нового инвентаря. Я не вела его дневник и не могу сообщить вам, что именно он ел в тот день, когда сделал свои первые шаги. С Лили я панически боялась выходить из дому в первые несколько недель из опасения грязи и микробов, которые могут попасть на нее от окружающих. С Ивеном мы появились на публике через несколько дней. Мне не терпелось выйти из дому, и мы сделали это вместе. Представляете, что произошло? Он выжил!