Эра водолея - Дамир Берхеев

– Приблизительно те же мысли, – отмахнулся Алекс. – Но если дело касается экзорцизма, то я знаю человека, который может нам помочь.

– Кто же этот оперативный работник?

– Элен Паркер.

– Элен Паркер? – удивился Митч. – Знаменитая художница?

– Моя бывшая одноклассница.

– Лучше бы она была просто твоей бывшей, – чуть помолчав, Митч добавил. – Я слышал – она ударилась в религию.

– В Кремьонской спецшколе… – начал Алекс, но водитель сразу же перебил его.

– В школе для психов, – Алекс будто не заметил слов своего напарника и продолжил:

– В Кремьонской школе для одаренных детей мы с ней просидели за одной партой с первого дня до последнего учебного. Если у меня имелись способности телепатии и гипнозу, то ее способности были куда специфичнее. Она изображала то, что лежало на душе позирующего. Помню во время нашего проживания в прериях Техаса, недалеко от нашего ранчо располагался заброшенный аэропорт. Там впервые я увидел покойника… Ну, знаешь, мафиозные разборки нередко проходили в таких отдаленных от цивилизации местах. За несколько миль ни единого свидетеля, не говоря уже о представителях власти. Так вот, когда мы с Сайманом…

– Еще с одним психом, – отметил для себя Митч, как только услышал знакомое имя.

– Так вот, когда мы с моим братом играли в этом заброшенном аэропорту, я увидел висящего на петле мертвеца. Все его тело было синим от побоев и исполосовано ножом. Мне тогда было шесть лет. Эта картина навсегда запечатлелась в моей памяти. Когда я согласился, чтобы Элен нарисовала меня, помимо меня они вписала туда мою маму и брата, хотя никогда не видела их… Но это было не все – в углу светлой, солнечной картины она изобразила черный силуэт покачивающийся на петле. Причем сама этого дополнения Элен не помнила. Она всегда рисовала в трансе. Но благодаря этим дорисовкам – Элен и стала знаменитой на весь Нью-Йорк.

– А зачем она ушла в монашки? Бабок вроде хватало, – не понимал Митч. – Я всегда думал, что монахинями становятся или некрасивые, или бедные, или те, кто в федеральном розыске.

– Суть в том, друг мой, что не все исчисляется в деньгах, – автомобиль уже успел покинуть спальный район, и на смену уединенным домам пришли многоэтажные здания.

– Способности Элен эволюционировали, – Фитцжеральд посмотрел на наручные часы и продолжил объяснения. – Вместо задушевных картин – она начала изгонять бесов.

– Как это? – понимая, что попадания в пробку не избежать, водитель не разгонял мотор «Jaguar».

– Просто. У каждого человека есть душа. В изобразительном искусстве Элен – душа должна соответствовать внешнему облику человека. Так вот у людей, в которых вселился, как говорят в народе, бес – душа и внешний облик непохожи друг на друга. Однако, когда Элен изображала эту нечисть на холсте – странствующая душа, которая мучила человека, оставалась жить на холсте, оставляя в покое человека. Она стала помогать людям, как она мне рассказал по секрету – одержимых по всей планете – тысячи. Сам Папа Римский благословил ее на эту должность, а она в свою очередь приняла религию, отказавшись от всего того, что было у нее: известность, богатство, талант.

– Чокнутая баба, – подчеркнул лейтенант, включая радио.

– Ты помешан на деньгах. Вот скажи – зачем тебе деньги?

– Купил бы крутую тачку.

– Хорошо, – согласился Фитцжеральд. – Есть у тебя крутая тачка, а дальше что?

– Потом дом, яхту, отель, нанял бы кучу слуг, купил бы свою футбольную, баскетбольную, хоккейную команды. Каждую ночь имел бы отборных цыпочек, затем занялся бы обучением – получил бы восемь высших образований. Занимался бы спортом, выучил другие языки, путешествовал бы по всему миру, снял бы про себя фильм, а лучше бы купил «Universal Studios» или «Warner Brothers Production», – на одном дыхании протараторил полицейский, будто ждал этого вопроса всю жизнь.

– А еще?

– Построил бы свой дом на крыше Empire State Building, автомобиль покрыл бы золотом, все свои внутренние органы заменил бы на младенческие, увеличил бы член, поставил золотой унитаз, а из крана всегда лилось бы мартини, а подтирался бы стодолларовыми банкнотами. Ну и последнее – дно своей яхты сделал бы из алмаза, чтобы видеть дно океана.

– Хорошо, – прервал его Фитцжеральд. – Верю – ты можешь быть богатым. Ты всему своему капиталу найдешь рациональное применение. В твоих предложениях я неоднократно слышал слова меценатство, борьба за экологию, поддержка детских домов и приютов для животных.

– Ты же был копом, – подметил Митч. – Все это лишь, для сокращения налоговых выплат.

В это время по радио прозвучало объявление:

– Основные силы армии Соединенных Штатов Америки, находившиеся в Ираке, отправлены домой. Страна чествует молодых героев, отдавших долг Родине и не испугавшихся противостоять ни террористам, ни бойцам исламского государства, помогающих горным боевикам…

– Смотри-ка, а жизнь налаживается, – объявил Митч и переключил радио.

Припарковав автомобиль, Фитцжеральд и Томсон зашли в один из многоэтажных домов. Электронные двери открылись на подходе за несколько метров.

– Чем могу быть Вам полезен, господа, – спросил худощавый администратор, находясь за стойкой.

– Вот это уровень, – оценил Митч, пропуская мимо ушей его обращение.

Помещение от входной двери до лифта было в золотисто-изумрудных тонах на стенах и с холодно-серым мрамором на полу. Администратор и швейцар, одетые в парадную униформу, стояли строго на отведенных им местах.

Пока напарники разглядывали входное помещение, администратор обратился снова:

– Извините…

– Мы из полиции, – вытаскивая значок, оборвал его Митч. – Лейтенант Томсон, а это мой напарник – детектив Фитцжеральд. Будьте добры, проводите нас, пожалуйста, к семье мистера Холла. Если не ошибаюсь, покойный работал в Северо-Восточном банке.

– Одну секунду, мне нужно уточнить удобно-ли миссис Холл принять Вас, – роботизированным голосом ответил администратор и начал было набирать номер квартиры вдовы, как Митч пришел в ярость.

– Что?! Удобно ли ей? Послушай меня ты, глиста прислуживающая. С тобой сейчас говорит заместитель начальника департамента полиции Нью-Йорка, – после подобного представления администратор, дрожащими руками положил трубку. – Звони прямо сейчас и говори, что мы пришли. Если окажется, что нет никого дома, тащи дубликат ключей. Минут через двадцать мы спустимся обратно – подготовь к этому времени видеозапись с 28 сентября. Именно в этот день мистер Холл совершил массовое убийство, расследование которого затягивают недоумки вроде тебя, – чуть понизив голос, Митч переспросил. – Я ясно выражаюсь?

– Да… – только и смог выдавить из себя парень.

– Номер квартиры?

– Семьсот семь.

Напарники направились к лифту. Фитцжеральд всегда ценил в Томсоне качество идти напролом. Его никогда не останавливали ни рамки закона, ни полицейская субординация, иногда даже прямые приказы вышестоящего руководства. В принципе благодаря такому характеру он и добился звания лейтенанта и должности заместителя начальника департамента.

Поднимаясь на седьмой этаж, между напарниками воцарилось молчание. Выйдя из лифта Фитцжеральд заявил:

– Ты псих.

– Я знаю, – поправляя воротник плаща, сказал полицейский. – И где-то даже смирился с этой участью.

Соблюдая все правила этикета, Алекс сделал три стука. Дверь открыла невысокая блондинка с голубыми глазами. По строгому стилю одежды, а на ней были одеты белая блузка и черная юбка, было видно, что она уже куда-то собиралась.

– Добрый день, – только и смогла вымолвить девушка. – Меня зовут Рейчел Холл. Вы по какому вопросу?

Напарники не могли подобрать слова, любуясь талисманом голубого топаза на шее девушки. Ее белая кожа, светлые волосы и даже этот амулет придавали ей особый шик.

– Мы из полиции, – наконец, вымолвил Томсон, снова доставая свой значок.

Они сидели в шикарной квартире с преобладанием золотого, голубого и белого цветов. Три уютных кресла были расставлены вокруг деревянного стола. Во время беседы девушка не смотрела на задающих вопросы, устремив свой взгляд в трескающийся от горящих дров камин.

– У нас очень долго не получалось зачать детей, – при разговоре, драгоценный камень и ее лазурные глаза приобрели одинаковый оттенок. – Он занимал неплохую должность в банке, у меня имеется ювелирный бизнес, да и родители у нас вполне состоятельные. Вообще, что касается нашей обеспеченности – денег у нас всегда хватало. Но, как говорится, не может быть все гладко в семье. Леонардо очень хотел сына, да и мне уже минул третий десяток. Дальше было бы тяжелее что-то предпринимать, если только усыновление. Хоть он мне и не показывал, но это единственно, что беспокоило его в последние годы. Честно говоря, даже не представляю, что могло подтолкнуть Лео на все это, – рассказывая все это, ее глаза стали блестеть.