Джура - Георгий Тушкан

Почему басмачи разделились? Может быть, они намеревались оставить часть лошадей у своего человека в кишлаке или неподалеку? Или это только маневр, чтобы разделить преследователей и перестрелять их в засаде? В какой же группе находятся дневники? Все было непонятно.

Надо было спешить. Но ведь скорее, чем идет верблюд, не поедешь. Поэтому Федор Лежнев с тремя джигитами из добротряда, как его сокращенно называли на Памире, поехали на лошадях в восточном направлении, чтобы попытаться перехватить басмачей до того, как они перейдут границу. А Юрий Ивашко, Никонов, Джаныбек и Шамши направились через кишлак Кашка Су. Здесь же они условились встретиться после преследования басмачей.

II

Юрий Ивашко слыхал о пурге и буранах, сам однажды чуть не замерз, заблудившись во время вьюги, но он даже не представлял себе, что может случиться нечто подобное.

То еле двигаешься по сугробам и сквозь несущиеся на тебя сугробы будто ныряешь в снежных волнах; то выедешь на незаснеженное место, где, казалось бы, легче ехать, но где ветер хлещет по лицу песком и камешками. Приходится прятать лицо за высокий воротник тулупа, но тогда ничего не видно. Хорошо, что весь караван как бы связан веревочкой. Повод от верблюда, находящегося позади, привязан к седлу переднего всадника. По этим обнаженным, или малозаснеженным, местам и старался вести своих верблюдов Джаныбек на север, в сторону Кашка Су. За Джолдываем, сидевшим на верблюде, ехал на сером жеребце Юрий Ивашко с винтовкой. Никонов, вооруженный только револьвером, предпочел ехать на верблюде. За ним ехали двое рабочих на одном верблюде. Караван замыкал сидевший на верблюде Шамши, вооруженный своим фитильным ружьем — карамультуком, наганом Юрия и длинной палкой. Позади, ныряя в снегу, бежал охотничий пес Кок. Караван шел медленно. Чем дальше, тем труднее было пробираться через снежные заносы. Они становились выше и плотнее. Все чаще верблюды погружались в снег до живота, останавливались и не хотели идти.

Вот и сейчас верблюды шли как будто по ровному месту, но вдруг верблюд Шамши провалился до ушей. Лощина оказалась забитой глубоким снегом до краев. Верблюд не доставал ногами земли. Он ревел, барахтался и наконец завалился на бок. Загребая ногами, он задел Джаныбека, и тот со стоном отскочил. Все столпились возле упавшего верблюда. Одни утаптывали снег, другие развьючивали. Юрий Ивашко пытался помогать, но только мешал, дергая не за те концы веревок.

Наконец верблюду помогли правильно лечь, снова навьючили, заставили встать. Джаныбек перебрался на другую сторону лощины и тянул веревку, продетую в нос верблюда. Тот не хотел идти, упирался, кричал от страха и боли. Под ударами он двинулся вперед, но, не доверяя коварной глубине, подогнул в коленях передние ноги и, как бы на лыжах, медленно перебрался через снежную трясину. Так же перешли другие верблюды.

У Джаныбека разболелась нога. Впереди поехал Шамши. Перед большими сугробами снега он слезал и с длинной палкой в руке шел вперед. Шамши измерял глубину снега, как делают это матросы на незнакомой реке, с той только разницей, что он искал мелкое место, где могут пройти животные. А пока караван стоял, буран заметал его снегом. Стоило верблюду остановиться — и с подветренной стороны у его ног сейчас же наметало сугробики. Небольшие вначале, они соединялись, и вскоре из сугроба торчали только голова и спина животного да туловище всадника.

Стоило лишь начать двигаться — и сугробы, потеряв опору, по частям уносились ветром. Все это отнимало время. А ведь басмачи тоже двигались. Впрочем, снег давно замел их следы, и караван шел в Кашка Су не напрямик, а там, где легче было пройти. В начале пути все помыслы Юрия Ивашко, ехавшего разведчиком впереди, были направлены на скорую встречу с басмачами. Вскоре он так явственно услышал невдалеке ржание лошадей и увидел басмачей, притаившихся за валунами, что остановил караван.

— Волки, не бойся! — буркнул Шамши и махнул рукой Джаныбеку, чтобы тот продолжал путь.

Юрий Ивашко чуть не сгорел со стыда. Неужели его могли заподозрить в трусости? Позор! Теперь он ехал рядом и заряженную винтовку держал на луке седла. Напряженное ожидание утомляло, а ещё больше утомляли леденящий холод и упругие удары ветра. Казалось, холод проникает даже сквозь швы. И все же Юрию была по душе и эта погоня, и борьба с неистовым бураном. Назойливая строчка не шла из ума: «А он, мятежный, ищет бури». Он хотел только одного — встретить басмачей и показать, на что он способен. Стараясь доказать это, Юрий Ивашко, когда достигли очередного завала, не стал ждать, пока вернется Шамши, ушедший влево, и самовольно поехал вправо. Жеребец прошел всего несколько шагов, и Юрий остался один среди воющего снежного хаоса. Он крикнул. Никто не отозвался. Он снова закричал, и опять никто не отозвался. Он повернул назад, но Серый уперся в сугроб. Молодой геолог испугался. Он поспешно выстрелил вверх, и на выстрел примчался пес Кок. Караван оказался почти рядом. После этого случая юноша уже не чувствовал себя мятежным, ищущим бури. Он повесил винтовку за спину и хотел, как и другие, чтобы буран окончился или хотя бы ослабел.

Чтобы дать Шамши отдохнуть, вести караван напросился Юрий Ивашко. Он слез с жеребца и, взяв у Шамши шест, пошел вперед, путаясь в полах тулупа. Ветер захватывал дыхание, и юноша вскоре выбился из сил и еле брел. Шамши посоветовал сесть на лошадь. Теперь Юрий ехал впереди, прокладывая путь, и волновался, как бы не заблудиться. Он то и дело посматривал на компас, укрепленный на левой руке. Надо было ехать строго на север. Где то впереди путь должна пересечь река Кизыл Су. В Каратегине она называется Сурх об и уже под именем Вахша образует вместе с рекой Пяндж многоводную Амударью.

Снежные завалы и снежные трясины преграждали путь. Шамши кричал «право», «лево», и приходилось петлять. А двигаться надо было бы напрямик и поскорее. Может быть, буран задержал басмачей в Кашка Су и там удастся их захватить? Юрий хлестнул коня, но конь не прибавил шагу. Конь так устал, что удары не действовали на него.

Молодой геолог Юрий Ивашко был нрава общительного, веселого, даже восторженного, характером отличался энергичным, но по молодости лет неуравновешенным. Был он рослый, белокурый, синеглазый, с огненно ярким румянцем на пухлых щеках. Усы и борода не росли, несмотря на старательное применение бритвы, и это его огорчало. Юрий был влюблен в свою профессию геолога, влюблен в горы и жаждал совершить великие открытия. Пока его надежды не осуществились.

Он мечтал попасть туда, где высочайшие в мире хребты Гималаев, Куэнь Луня, Тянь Шаня и Гиндукуша сходятся в одном узле, образуя огромное плато, которое лежит на четыре километра выше уровня моря. Это плато носит древнее тибетское название Памир, или Крыша Мира.