Письма из-за моря - Гита Премборн

Я был бы очень счастлив, если бы вы научили меня плавать. Тренируйтесь и посмотрим, вдруг однажды вы сможете переплыть через море, назад ко мне. А теперь мы оба улыбаемся, не правда ли?

Я думал о вас 6 октября и надеялся, что вы сам увидите свет, сияющий в вас. Если вы не можете его увидеть, то поверьте мне на слово. Он есть. Помните это, и помните меня, всегда помнящего о вас.

С Новым Годом! Пусть 1428 год принесет вам мир и радость -

Всегда,

Ваш Сэм.

12

Мой дорогой Сэм,

Да уж, ты не знаешь меры в приветствиях. Не то, чтобы я чем-то недоволен… но будь мы на одной стороне моря, я бы тебя так обнял, что ребра затрещали бы.

Но что касается ноши: да, Гэндальф сказал "возьми с собой того, кому можно доверять", как ты напомнил мне в Крикхоллоу. Но я не могу простить себе, что втянул вас во все это, даже если вы пошли по своей доброй воле (так или не так, Сэм? Даже при том, что и Гэндальф, и Элронд наказали тебе идти со мной – может, оба они знали, что я никогда не сделал бы это без тебя) – поскольку из-за Похода все вы ранены по-своему, также как и я. Даже при том, что вы сами выбрали путь, это все еще терзает мое сердце.

И о Роковой Горе; да, Арагорн, Гэндальф и Галадриэль много раз повторяли мне, что никто другой не мог сопротивляться Кольцу так долго, как я. И да, я помню покой – но я думал тогда, что Миссия исполнена и мои страдания подходят к концу. Единственное мое огорчение состояло в том, что и ты умрешь вместе со мной, несмотря на то, что я был рад, что ты рядом.

И знаешь, я никогда не задумывался о том, что не сошел с ума, когда Кольцо у меня отобрали- ты и вправду во многом мудрее меня, дорогой Сэм. Я был уверен, так уверен, что сойду с ума, если его отнимут, или что я умру, когда все кончится. Но меня пощадили. Хотя иногда я все еще желаю Его: в марте, как ты, наверно, догадался. Это тяжелее всего переносить. Раны от кинжала и яда болят сильнее, но это леденит мое сердце.

Я не должен смотреть только на тьму, дорогой Сэм? Но что мне делать, если тьма – это все, что я могу видеть?

Насчет пальца я так же удивлен, как и ты. Даже у Берена Однорукого ничего не выросло обратно, вроде бы… Но эльфы, когда я их об этом спрашиваю, только понимающе улыбаются, как будто это что-то, о чем я должен знать или догадаться. Но я абсолютно ничего не могу понять.

Сэм, когда я говорил о свидетелях, я имел в виду свидетелей того, что я оставляю тебе мое имущество, а не моего отплытия! Хотя я сделал распоряжения перед уходом, как ты знаешь. Очевидно, некоторые не подготовлены принять то, что я не вернусь, как не принимали ухода Бильбо после Праздника. Я надеюсь, это не потому, что я оставил все тебе, а не Бэггинсам – хорошо бы это было не так. Кроме того, никто не мог бы заботиться о Бэг-Энде лучше.

Но я забыл, что ты, Мерри и Пиппин можете засвидетельствовать, что я ушел с намерением не возвращаться!

Что касается сплетни Пескунса, он говорит словно Отто и Лобелия в их самые худшие времена. Хотя я не должен плохо говорить о мертвых, а Лобелия к концу смягчилась, бедняжка. Но как ты думаешь, если подарить Пескунсу зонтик, поймет он намек?

Ты разделался со мной, чтобы получить наследство -? Он ума лишился? Проклятый дурак, действительно. Как будто ты сделал бы такое, даже если бы желал получить Засумки. И я знаю, что ты бы все отдал, чтобы я вернулся назад, и это одна из многих, многих причин, по которой я все оставил тебе. (Я уверен, что ты знаешь или догадываешься об остальных). Но невзирая ни на что, это твое; ничто этого не изменит.

Ты наверно прав насчет писем. Конечно, мы связаны друг с другом даже за гранью мира. Но потому ли, что это смягчает нашу разлуку, или потому, что есть еще между нами неоконченные дела (мы ведь говорим теперь о многом, о чем не говорили в Средиземье), или по какой-то иной причине, которую мы не можем знать, или по всем этим причинам, я не знаю. Тем не менее, даже если это просто нам в утешение, я уже не могу без этого. Благодарю тебя за то, что положил почин и отправил то первое письмо.

Я недавно спросил Гэндальфа, как письма приходят к тебе, но он только покачал головой. Я спросил, возможно ли плавание обратно, поскольку я никогда не видел кораблей, приплывающих в Средиземье, и он сказал, что такие путешествия были, но прекратились с искажением мира после гибели Нуменора. Я задал вопрос, как же он пришел с запада – до или после разрушения Нуменора, и он ответил: "После – но у меня совсем другой случай, мой милый Фродо." И в своей манере он больше ничего не сказал.

Благодарение небесам, что ты не оставишь Рози – ты был бы не тем хоббитом, что я думал, если бы сделал это, или не тем Сэмом, которого я знаю, но твои слова меня обеспокоили. Бедный Сэм, ты все еще рвешься надвое? – о, если бы я мог вернуться. И возможно, я бы баловал детей безбожно, если бы мог – если бы они не боялись того, кто, по меньшей мере, два раза в год становится странным. Но не думаю, чтобы я сопутствовал Фродо-младшему в его проделках – дни моих проказ давно прошли. И я баловал бы не только моего тезку, но и всех остальных – но не до неприличия, иначе Рози бы меня выставила из дому. Я бы просто… потворствовал им, чтобы они только понимали, как они счастливы.

Ах, если только это могло бы быть.

И поздравляю с рождением Мерри-младшего. Я рад, что Рози-младшая любит своего нового маленького брата!

Мой собственный маленький Сэм? Это невозможно. Нет, я никогда не стремился к женитьбе, но если и было бы подобное желание, я сейчас не женился бы. Говоря откровенно, дорогой Сэм, я не знаю, что кинжал, яд и Кольцо сделали со мной, и я не могу рисковать передать вред.

Но идея назвать одного из Бэггинсов в твою честь мне нравится…

О плавании; даже если бы я тренировался, пока не смог бы доплыть обратно, не знаю, возможно ли это; мне объяснили, что Средиземье искажено, но дорога к Благословенному Острову прямая, и мы как-то прошли этим путем. Но если бы я мог, начал бы тренировки немедленно. Я надеюсь, что заставил тебя улыбнуться. Я тоже улыбался – со слезами на глазах.

Спасибо, что думал обо мне шестого октября. Это был тяжелый период, но все время меня словно поддерживали любящие руки, и мне было легче вынести боль. Но я все еще не вижу этот свет. Может быть, я не смогу его увидеть, пока ты мне его не покажешь.

Пусть 1428 год принесет тебе все то, что ты желаешь.

Со всей моей любовью,

Твой Фродо.

13

Что ж, Фродо, мой старик скончался. Нельзя сказать, что безвременно – ему было сто два – но все равно это оставило пустоту в сердце. Я занят своей работой, это помогает отвлечься, по крайней мере, ненадолго. Хорошо, что есть Рози, и мои братья, и сестры. Нам всем очень печально.

Я постараюсь написать больше, попозже. Сейчас мне трудно писать, но, думаю, вы хотели бы узнать о моем старике.