Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками 1918 — 1924 - Ричард Пайпс

Вскоре подоспела добрая весть. Полковник М.Г.Дроздовский, командующий бригадой из 2000 пехотинцев и кавалерии, двигаясь от румынского фронта, пересек Украину и подошел к Дону, где предоставил себя и свои силы в распоряжение Деникина. Это было единственным случаем, когда целое соединение бывшей русской армии примкнуло к добровольцам. Даже такой небольшой отряд создавал огромный перевес, поскольку в гражданской войне один доброволец стоил дюжины призывников. Еще одно обнадеживающее обстоятельство заключалось в том, что «иногородние», прожив три месяца под большевиками, систематически забиравшими у них продовольствие, утратили прежнее восторженное отношение к ленинскому режиму. В течение апреля вспыхнуло несколько антибольшевистских восстаний на Дону, что, совместно с усилиями Дроздовского и казаков и наступлением немцев, помогло отогнать большевистские силы. В начале мая Добровольческая армия опять заняла Ростов и Новочеркасск.

В то время как Добровольческая армия формировалась на Северном Кавказе, в Среднем Поволжье и в Сибири собирались другие антибольшевистские группировки. Движения эти были более политические, нежели военные по характеру, целью их было либо учредить демократическое общероссийское правительство, либо добиться независимости от Москвы для своих территорий. Военные силы здесь были скорее второстепенным фактором, по крайней мере до того, как в ноябре 1918 года командование над Восточным фронтом принял адмирал Александр Колчак. Белые силы на востоке были в любом смысле слабее Добровольческой армии, будь то в отношении руководства, боевого духа или организованности. Единственным полноценным боевым соединением, действовавшим на востоке в период от мая 1918 года, когда оно взялось за оружие, и до октября 1918 года, когда оно вышло из боя, был Чехословацкий легион47.

Социальные и экономические условия в Сибири отличались существенным образом от условий, сложившихся в Центральной России. Сибирь никогда не знала крепостного права. Русское население здесь состояло из свободных крестьян и торговцев, независимых и предприимчивых, которых объединял бодрящий дух приграничного жития, так непохожий на приниженный дух бывшего крепостного крестьянства. Однако и в их среде жили «иногородние», как в казачьих районах, — крестьяне, переселившиеся из Центральной России в надежде получить часть земли «старожильцев». Они либо обрабатывали окраинные земли, либо вели полубродячее существование, примитивным способом выжигания освобождая себе землю под пахоту. В Сибири, как и на Северном Кавказе, пертурбации революции и гражданской войны приводили к тому, что пришлые восставали против зажиточных старожильцев и казаков. Большевики находили поддержку в Сибири либо у этой группы населения, либо у промышленных рабочих Урала. Обе группы происходили из крепостных крестьян: как и в Центральной России, здесь наблюдалась поразительная зависимость между наследием крепостничества и большевизмом. [Н.Н.Головин пишет о Сибири: «Большевиков поддерживали только бывшие рабы» (Российская контрреволюция. Кн. 7. С. 107). Симпатии промышленных рабочих разделились: некоторые становились на сторону Колчака и превращались в лучших его бойцов (Там же. С. 113)].

Начиная с середины XIX века здесь набирало силу местное движение за отделение и автономию, члены которого считали, что Сибирь с ее уникальной историей и общественными отношениями требует специальных методов управления. В период Временного правительства движение развернулось во всю ширь, и сибиряки создали свое правительство. После большевистского переворота в Петрограде они стали добиваться автономии еще настойчивее, поскольку она теперь не только бы выражала особый сибирский дух, но и смогла бы отгородить Сибирь от назревающей гражданской войны. В декабре 1917 года социалисты-революционеры и конституционные демократы собрали в Томске Сибирскую Областную Думу, начавшую выполнять квазиправительственные функции. [Максаков В., Турунов А. Хроника гражданской войны в Сибири (1917–1918). М., 1926. С. 52–55. В сибирской политической жизни традиционно преобладали эсеры и кадеты: на выборах в Учредительное собрание эти две партии собрали здесь от одной трети до трех четвертей голосов (см.: Спирин A.M. Классы и партии в гражданской войне в России. М., 1968. С. 420–423).]. В следующем месяце (27 января/9 февраля 1918) Дума объявила Сибирь независимой и создала кабинет министров48. В начале июля новое правительство переехало в Омск и издало декларацию, в которой подтверждалось, что оно — единственная законная власть в Сибири49. Декларация временно откладывала решение вопроса об отношениях области с Россией. Сибирь, говорилось в ней, считает, что отделилась от России только временно, и предпримет все, что будет в ее силах, для восстановления национального единства: ее дальнейшие отношения с Европейской Россией должны получить определение на Учредительном собрании. Сибирское правительство отменило советские законы, распустило советы, возвратило владельцам отобранные у них земли. Оно взяло себе бело-зеленый флаг — символ сибирских снегов и лесов.

Если Томско-Омское правительство ограничивало свои притязания Сибирью, созданный в Самаре 8 июня 1918 года Комитет Учредительного собрания считал себя единственным законным правительством России. Обосновывало оно свое мнение тем, что Учредительное собрание, за которое проголосовало в ноябре 1917 года 44 млн. избирателей, являлось единственным и исключительным источником политической законности.

После того как большевики разогнали Учредительное собрание, депутаты от социалистов-революционеров Среднего Поволжья, этого бастиона эсеровской силы, вернулись по домам50. Они предприняли попытку заново собрать Учредительное собрание, но она провалилась51. Затем, в июне 1918 года, когда восстали чехословаки, обстоятельства снова, казалось, стали складываться благоприятно. Чехословаки являлись военнопленными царской армии, захваченными в течение Первой мировой войны. После того как большевики подписали мир с Четверным Союзом, им было позволено выехать из России во Францию через Владивосток. В мае 1918 года Троцкий приказал их легиону сдать оружие, и началось восстание52. 8 июня чехословаки изгнали большевиков из Самары. В тот же день пять эсеров — депутатов Учредительного собрания — сформировали под предводительством В.К.Вольского Комитет членов Учредительного собрания (Комуч). Постепенно в Комитет вошли 92 человека, все эсеры, большинство — от радикального крыла партии, возглавляемого Виктором Черновым53. Над штаб-квартирой Комитета взвилось красное знамя. В день своего формирования Комуч объявил о смещении большевистского правительства Самарской губернии и о восстановлении гражданских прав и свобод. Существовавшие в губернии советы, набранные большевиками, были распущены, и на их место в результате демократически организованного голосования с участием всех партий были избраны новые54.

Ничто не может продемонстрировать неадекватности политических и социальных программ, разрабатывавшихся в течение гражданской войны, лучше, чем судьба Комуча. 24 июля он опубликовал свою платформу, основанную на заурядных социалистических и демократических положениях, — как раз такую, какую западные правительства все время пытались навязать белому генералитету. Платформа признавала большевистский Декрет о земле действующим законом и заверяла крестьянство, что оно может бесконечно пользоваться землями, захваченными с февраля 1917 года. Советское трудовое право также оставалось в силе55. Заявления эти не укрепили положения Комуча среди местного населения, которое давно уже перестало обращать внимание на программы и обещания. Со времени ноябрьских выборов в Учредительное собрание у избирателя появилось недоверие к политике, и политические настроения, редко теперь выказываемые, склонялись вправо. Так, на муниципальных выборах в Самаре в августе 1918 года, когда положение Комуча было еще прочным, только треть от 120 000 законных избирателей явилась на выборы, и за блок эсеров и меньшевиков проголосовало меньше половины явившихся. В Уфе и Симбирске социалисты получили на выборах менее трети муниципальных должностей, и только в Оренбурге они получили половину мест. В 1919 году абсентеизм во время муниципальных выборов в некоторых городах, вышедших из-под контроля большевиков, составил 83 %56.

Комуч сформировал правительство, в которое вошли 14 эсеров и один меньшевик; ему подчинялась так называемая Народная армия. Поначалу были надежды укомплектовать эту армию за счет добровольцев, но, поскольку таковых оказалось только 6000 человек, пришлось прибегнуть к призыву. По прогнозам, призыву подлежало 50 000 человек, но на деле удалось собрать только 15 000. Крайне мало оказалось офицеров запаса — в массе они не симпатизировали левому уклону Комуча и если и шли служить, то предпочитали Сибирскую или Добровольческую армии. Единственной действенной военной силой, готовой выступить против большевиков, были 10 000 чехословаков, арьергард Чехословацкого легиона, все еще остававшийся по западную сторону Урала. В 1918 г. они составляли 80 % боеспособных сил в регионе, и на их долю выпадала большая часть сражений57. В признание этого обстоятельства Комуч поставил Народную армию под командование чешского офицера. Единственной русской боеспособной силой в регионе был отряд антибольшевистски настроенных рабочих с Ижевского и Боткинского ружейных заводов.