Смотри, что принесли наши сети - Денис Мартынов

Началась жизнь «после сумки». У нее было два главных признака. Первый — теперь все непонятно. Второй — теперь все плохо. Постоянно плохо. В новой школе попытался объяснить местным, кто есть кто. В итоге со всеми передрался, пришлось перейти в другой класс, а через год и в другую школу. Плюс теперь нужно было учиться. А учиться не получалось. Спорт забросил. Жизнь становилось все хуже и хуже. Перспектив никаких. В следующий класс переводили просто потому, что на второй год теперь не оставляют. Пробовал поступить в колледж — все равно на какую специальность, лишь бы конкурс поменьше. Но дольше чем на полгода терпения не хватало — бросал. В военкомат пошел с надеждой, что теперь все закончится раз и навсегда. Но как-то обошлось. Хотя внутренние войска — это тоже не сахар. После срочной на контракт не остался. Приехал домой. Через три месяца поступил на службу в полицию.

Если б можно было вернуться назад, в тот самый весенний вечер. И снова эта красно-черная сумка за забором стадиона. Чтобы он теперь с ней сделал? Да ничего. Так и оставил бы там. Второй Сергей Оганесов, тот, который знает, что лучше не напрашивается на неприятности, сформулировал для себя очень простое правило. Не лезть туда, куда не просят. Даже если там что-то очень интересное. Они там как-нибудь сами справятся. Без тебя. Если надо будет — позовут. Тогда и пойдешь. А пока — сиди, где сидишь. И не высовывайся. А то и без головы можно остаться.

Море было темное и холодное. У самой поверхности тонкая полоска теплой воды, а дальше вглубь — все холоднее и холоднее. И берега не видно. Куда ни посмотришь — только эти черные тяжелые волны. Макс устал плыть. Он чувствовал, что замерзает, чувствовал, что к левой ноге прицепилось что-то массивное, оно тянет на дно, и уже не получается выпрямиться, и волны накрывают с головой, он пытается вздохнуть, но хватает ртом соленую воду.

— Да ты собираешься вставать, не? — Оганесов еще раз потряс Макса за ногу.

Макс дернулся, отбрыкиваясь, разлепил глаза и тут же закрылся рукой, морщась от зеленовато-желтого электрического света. Ну конечно. Это ж полиция. По-прежнему закрывая глаза ладонью, выпрямился и сел.

— Давай-давай, там приехали за тобой, — Оганесов одной рукой взял Макса под локоть, другой натянул на него капюшон и повел к выходу.

Сколько ж времени прошло? Макс спать не собирался. Поначалу задремал немного, но потом проснулся, когда отпускали тех троих, с которыми он приехал. Они в другой комнате были, и когда пошли на улицу, Макс просто сидел и смотрел, как они идут мимо. Снаружи, наверное, была уже глубокая ночь. И лица у всех были уставшие и пустые. Как будто бы тошнотный зеленовато-желтый свет висящих на потолке ламп высосал из них всю энергию.

Вован шел последним. Когда заметил Макса, тупо кивнул ему и поджал губы, мол, извини. Макс автоматически кивнул в ответ. Вован поплелся дальше, но потом чего-то замешкался и обернулся к Максу.

— Ты это, — голос у Вова сделался какой-то незнакомый и скрипучий, — ты прости, что так получилось. Да. Ты если что, проблемы будут, ты обращайся. Я всегда помогу, не вопрос.

И снова кивнул. Макс не ответил.

А вот теперь и за ним приехали. Вместе с Оганесовым Макс вышел на улицу. Там шел дождь. Мелкий противный дождь. Около двери, прикрытой бетонным козырьком, не капало, но по полу странным узором расползались черные водяные завитки. А внизу, там, где начинаются ступеньки, стояла под дождем мама. В руке у нее светился экран телефона.

Макс дернулся ей навстречу, но тут же подумал, что надо сдержаться, и остановился.

— Да беги, чего ждешь? — Оганесов мягко подтолкнул его.

Макс сбежал по ступенькам. Мама стояла внизу не двигаясь. Он обнял ее, она подняла руки, с которых капала вода, да так и застыла, как будто диктатор, обращающийся к послушной толпе. Потом все-таки опустила их, обхватила Макса за плечи. В спину ему что-то ударило.

Наверное, Оганесов наверху собрался уходить. Потому что мама подняла руку и крикнула кому-то:

— Подождите!

Высвободилась из объятий Макса и побежала по ступенькам.

Макс обернулся. Мама пыталась что-то вложить полицейскому в руку. Тот отказывался. «Возьмите тогда хотя бы это. С коллегами в перерыв попьете», — мама подала Оганесову бело-синий пакет. Разумеется. Это ж наша главная любовь. Какой-то там премиальный экологический чай. От чего уезжали, к тому и вернулись. Дома повсюду этот чай, искусство его продажи и обучение партнеров из своей ячейки. И здесь все то же самое. Ничего не меняется. Ничего. Жизнь отвратительна.

Он подошел к их машине — красной Hyundai Getz. Интересно, а там для него-то место найдется. Или все забито образцами экологической элиты? Макс прислонил ладони к стеклу, заглянул внутрь. Ну, впереди сиденье вроде свободно. Сзади из-за тонировки ничего не видно. А если сесть впереди, то однозначно придется разговаривать. Объяснять. Оправдываться.

Макс с тоской посмотрел на пустую мокрую улицу. Желтые фонари, черные деревья, далекие темные дома на той стороне. Если прямо сейчас перейти через дорогу, можно затеряться между домами, и никто не найдет. Можно. Только зачем? Ничего не изменится. Капюшон уже промок и облепил голову. Макс чувствовал, как в шов между капюшоном и кофтой сочится вода. Ну и пусть. Прислонился к машине, засунул руки в карманы и стал ждать. Только голову пониже опустил, чтобы дождь на лицо не капал.

Город проехали молча. То есть — совсем молча. Ни радио, ни разговоров, ничего. Мокрую куртку Макс снял, и она лежала на заднем сиденье поверх образцов эко-чая. Небо за окном посветлело. Когда выехали за город, мама спросила, глядя на мокрую ленту дороги:

— Ничего не хочешь мне рассказать?

Макс молчал.

— Очень жаль. Я думала, ты сделал хоть какие-то выводы.

— Какие?

— Какие-нибудь. Думаешь, это правильно? То, как ты поступил?

— А как я поступил?

— Понятно, Макс, можешь не продолжать.

Снова замолчали. Макс отвернулся к окну. Чтобы чем-то занять руки, открыл и закрыл дверцу бардачка.

— Не лазь там.

— Ладно.

Снаружи становилось все светлее. Макс покосился на часы на торпеде.

— Минут через сорок остановимся, — мама заметила его движение, — там мотель будет.

— Зачем это?

— Мне отдохнуть надо, — мама по-прежнему разговаривала с дорогой. — Макс, я всю ночь за рулем. Может, ты не заметил, но я о тебе волнуюсь.

— Спасибо.

— Помолчи лучше.

— Ты сама хотела поговорить.

Мама стукнула ладонью по рулю. Машина издала долгий-долгий заунывный сигнал. Пустая дорога молчала. До самого мотеля не сказали больше ни слова.

Мотель представлял собой двухэтажный домик из красного кирпича. Рядом широкая площадка под металлическим навесом и огроменная парковка, на которой стояла только пара грязных грузовиков с прицепами.

Внутри домика маленький коридор и сразу кафе. Пустой зал с небольшими прямоугольными столами и красными пластиковыми стульями. Мама заказала у бледной девушки продавщицы сок и два блинчика с творогом. Макс попросил того же самого, только блинчики были с мясом. И порция вдвое больше.

Когда завтрак почти закончился, мама отставила недопитый стакан с соком и посмотрела на Макса через стол. Наклонилась, положила ладонь поверх его руки.

— Макс, пойми, я действительно очень-очень волновалась. С тобой ведь могло произойти что угодно.

— Ну да, могло.

— И зачем тогда это все?

— Не знаю. Просто, — свободной рукой Макс отодвинул от себя пустую тарелку.

— Просто? Вот просто так ты можешь меня мучить?

— Ой, может, не надо об этом? У меня, знаешь ли, тоже есть много претензий, — Макс выдернул свою ладонь и сложил руки на груди.

— Да. Хорошо. Признаю, я не всегда забочусь о тебе должным образом. Я… Но я стараюсь. Понимаешь? Нам всем тяжело, — мама отвернулась, достала из сумки бумажный платок и прижала его к вдруг повлажневшему носу.

— Но в этом же не было ничего такого.

— Чего «такого»? В этом твоем бойцовском клубе? В этих дурацких заданиях по интернету?

— Откуда ты знаешь? — внутри у Макса похолодело.

— Макс, это же безумие какое-то! Чтобы мой ребенок, мой ребенок отбирал у первого встречного телефон? Просто потому, что это такая игра?

— Подожди, подожди, какой еще телефон?

— Такой. Какой ты Игнату оставил. Еще и разобрал его, чтобы сложнее найти было. Как ты думаешь, что я почувствовала, когда позвонили из полиции?

— Не знаю, — более подходящего ответа Максу в голову не пришло.

— Что ты уже в тюрьме!

— Да что за бред?

— Макс, не отпирайся. Игнат нам все рассказал. Я понимаю, тебе не хватает внимания. Но докатиться до такого? Отнимать у людей телефоны на улице. Неужели мы не могли просто поговорить об этом?

— Мам, ты о чем вообще? Какие люди, какие телефоны? — от волнения Макс встал и задвинул свой стул под столик.