Зимний сад - Адель Эшуорт

Мадлен причесалась, заплела косы и уложила их кольцами. Дома она привыкла румяниться, чтобы выглядеть посвежее, однако в Уинтер-Гарден решила от румян отказаться. Англичане – люди консервативные, и они вряд ли с одобрением отнеслись бы к накрашенной женщине. Здесь предпочитают дам бледнолицых и плоскогрудых, а не пышущих здоровьем и чувственных. Мадлен терпеть не могла таких анемичных особ. Но в Англии ее вкусы и мнение никого не интересовали. В Уинтер-Гарден к ней наверняка будут лучше относиться, если она не станет пользоваться румянами.

Мадлен умылась холодной водой из кувшина и вытерла лицо мягким полотенцем. Затем легонько пощипала щеки и покусала губы, чтобы они порозовели, и, расправив плечи, вышла из комнаты.

В гостиной царил полумрак. Лишь потрескивавшие в камине поленья да маленькая лампа освещали комнату. Томас, сидевший на стуле лицом к огню, склонился над какой-то толстенной книгой. Сейчас он – в полном соответствии со своей ролью – походил на ученого, погрузившегося в научные занятия.

Услышав шаги за спиной, Томас повернулся и, окинув Мадлен взглядом, кивнул ей с явным одобрением. Она в смущении улыбнулась:

– Доброе утро, Томас.

– Доброе утро, Мадлен, – ответил он и тоже улыбнулся. Она взглянула на часы, стоявшие на каминной полке.

Половина десятого. Как поздно!

– Простите, что так поздно поднялась. – Расправив юбки, Мадлен уселась на диван. – Обычно я встаю очень рано.

Томас закрыл книгу:

– Ничего страшного. Ведь вы устали после нескольких дней пути. Хорошо выспались?

– Да, прекрасно, благодарю вас, – солгала Мадлен и тотчас же устыдилась своей лжи. Почувствовав себя крайне неловко, она откинулась на спинку дивана и пробормотала: – Хотя должна признаться, у меня ужасно болит голова. К тому же я замерзла.

На лице Томаса появилось насмешливое выражение.

– Дам вам сегодня вечером еще одно одеяло. Я сейчас заварю чай, а потом мы можем выйти в сад. – Он положил книгу на стол и поднялся со стула. – На свежем воздухе головная боль пройдет. Кроме того, Ричард Шерон примерно в десять часов совершает утреннюю верховую прогулку. Он будет вдалеке, но вы все равно сможете его разглядеть. А затем мы обсудим наши планы... Если вы, конечно, достаточно хорошо себя чувствуете.

Мадлен внимательно посмотрела на своего напарника. Было очевидно, что он хотел сразу же приступить к делу, так что ей оставалось лишь подчиниться.

Снова улыбнувшись, она сказала:

– Не беспокойтесь, я прекрасно себя чувствую.

– Вот и отлично.

Томас направился в кухню, и Мадлен, поднявшись с дивана, последовала за ним. Кухня была выкрашена в ярко-желтый и ярко-зеленый цвета – довольно смелое и необычное сочетание. У одного из окон стояла раковина с приспособлением для подачи воды. У дальней стены располагалась плита, а рядом с ней – маленький квадратный столик из темной сосны и четыре стула вокруг него.

Прислуги в доме не было, как сообщил накануне Томас. Кроме того, он сказал, что дочь викария будет для них готовить, но ведь не станет же она накрывать на стол и убирать за ними посуду. Значит, все это придется делать им самим. Хорошо еще, что Томас, похоже, не рассчитывал на то, что напарница будет ему прислуживать. Не вполне обычное поведение для мужчины. Впрочем, ничего странного. Они ведь не муж и жена. И даже не любовники. Их связывают всего лишь деловые отношения, не более того.

Томас поставил на плиту чайник, а Мадлен намазала толстый ломоть хлеба малиновым джемом. Усевшись за стол, они несколько минут беседовали на самые обычные темы – говорили в основном о погоде и том, что скоро наступит зима. Потом Томас поднялся из-за стола и вышел из кухни. Вернулся через несколько минут с плащом в руках.

– Я положил ваши перчатки в карманы, – сказал он.

– Спасибо, Томас, – кивнула Мадлен. Она облизала губы, сладкие от джема, и с удовлетворением отметила, что напарник не отрывает взгляда от ее губ. – О... Томас, вода уже закипает.

Он внезапно нахмурился и посмотрел ей прямо в глаза. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец Томас спохватился и, поспешно отвернувшись, повесил плащ на спинку стула и занялся чаем.

Мадлен доедала хлеб с джемом, наблюдая за ним. Он наполнил чашку почти до краев. Затем положил в чай сахар и добавил сливок – похоже, заметил вчера, что она пьет чай со сливками.

Поставив чашку на стол, он потянулся к плащу.

– Готовы?

Мадлен молча кивнула и встала из-за стола. Повернувшись к Томасу спиной, она подождала, когда он накинет плащ ей на плечи, затем, застегнула его и взяла чашку с чаем.

Они вышли из дома, и щеки Мадлен тотчас же обожгло холодом. Но в плотном плаще и с горячей чашкой в руках она чувствовала себя очень даже неплохо.

Ей показалось, что Томас повел ее в дальний конец сада, к кустарникам, у которых они накануне познакомились. Впрочем, Мадлен не была в этом уверена – шагая следом за напарником, она видела только его широкую спину. Он остановился и, повернувшись к Мадлен, сказал:

– Мне придется взять вас за руку.

Она внимательно посмотрела на него, но сейчас его лицо вновь стало непроницаемым. Ей еще ни разу не приходилось прикасаться к нему, и Мадлен почему-то смутилась. Томас, похоже, не испытывал неловкости.

Собравшись с духом, Мадлен подала ему левую руку. И тут оба поняли, что она не сможет пробраться между деревьями и кустарниками в таких широких юбках и ей придется их приподнять. Не говоря ни слова, Томас взял у Мадлен чашку с чаем, а другую руку протянул к ее руке. Его прикосновение почему-то ужасно взволновало Мадлен, но она, изобразив на лице совершенно безмятежное выражение, приподняла юбки и последовала за напарником.

Осторожно шагая по узкой тропинке, скрытой густыми ветвями и усыпанной коричневыми прелыми листьями, Мадлен по-прежнему видела перед собой лишь спину Томаса. Когда они вышли на полянку, Томас отступил в сторону и перед Мадлен открылся такой прелестный вид, что у нее перехватило дыхание. Они стояли на берегу небольшого темно-синего озера, окруженного со всех сторон дубами и кленами, уже сбросившими листву, и соснами с ярко-зелеными иголками. Справа Мадлен заметила деревянную скамейку, потемневшую от времени, но, судя по всему, еще прочную. Сидя на этой скамейке, можно было в любое время года наслаждаться чарующим пейзажем и слушать мерный плеск волн, набегавших на берег.

– Какая красота, – прошептала Мадлен.

– Да, здесь очень красиво.

Покосившись на своего напарника, Мадлен заметила, что он пристально смотрит на нее. Сейчас в его карих глазах вспыхивали искорки; казалось, Томас был очень доволен тем, что она по достоинству оценила этот прелестный уголок. Наклонившись к ней, он кивком головы указал на противоположный берег.