Черные бароны или мы служили при Чепичке - Милослав Швандрлик

Таперича злился, трясся от холода, но его решимость непрестанно росла, он ведь был старый фронтовик. Наконец, он услышал рокот мотора. Таперича приготовился к прыжку, и в миг, когда машина появилась из‑за поворота, выскочил на шоссе. Решительным жестом он скомандовал водителю остановиться.

— Стоять! — крикнул он, — Куда едете, что везёте?

В эту минуту он был убеждён, что ему удалось сделать ловкий ход. Грузовик, который он задержал, был, очевидно, пустой. Он не вёз ни обмундирование, ни провиант, и никакие другие военные материалы. Судя по всему, водитель использовал военный грузовик для своих тёмных целей.

Но водитель рядовой Стрнадел не выказывал признаков беспокойства.

— Товарищ майор, — доложил он, — Еду в»Сокол», везу барабан для концерта.

Таперича вскочил на брызговик машины и откинул брезент. В кузове оказался небольшой барабан и две палочки. Майор соскочил на землю и остался стоять неподвижно. Он стоял и размышлял добрых десять минут. Потом укоризненно посмотрел на водителя и сказал тяжёлым голосом:«Такой большой грузовик и такой маленький барабан».

Потом он махнул разочарованно рукой и направился в сторону Непомук, оставив охоту на вредительский элемент.

Бойцы, призванные представлять свою часть перед лицом общественности, были готовы начать выступление. Ассистент режиссёра Кефалин давал последние указания. Оркестр перед занавесом играл военные марши. Публика не спеша подтягивалась в зал. В буфете возле гардероба жена ротного Тондла продавала лимонад и желе.

Майор Галушка прибыл со всей семьёй. Супруга прошла в первый ряд, а трое малышей жадно глядели на лакомства в буфете. Это не избежало внимания Таперичи, и он спросил:

— Что, дети, хотите желе?

— Хотим! Хотим! — возликовали детишки, протягивая ручки к угощению.

Майор покачал головой.

— А я думал, что не хотите, — сказал он и отвел потомков в зал, ничего им не купив. Он знал, что аскетическое воспитание — путь к здоровью и успеху.

Зал постепенно заполнился и пора было начинать, поскольку оркестр отыграл уже все марши, какие знал. Перед занавесом появился политрук части капитан Оржех:

— Товарищи! Добро пожаловать на наш концерт, который призван засвидетельствовать единение нашей армии с трудовым народом. Вы на заводах, и мы в Вооружённых силах всегда готовы отразить атаки империалистов, которые повсюду. Мы бдительны и осторожны, как вы на заводах, так и мы в Вооружённых силах. Но в минуты организованного отдыха наши защитники умеют социалистически развлечься. Поэтому я вас приглашаю вас на наш войсковой концерт, который продемонстрирует, насколько вы на заводах, и мы в Вооружённых силах близки друг другу. Приятного отдыха, товарищи, и к вашему дальнейшему труду я вам желаю»Слава труду!

Зал загремел аплодисментами, занавес поднялся, и на сцену выступили трое священников и выпускник консерватории Румль. Они расчехлили инструменты, уселись к пюпитрам с нотами, и начали играть Йозефа Сука. Они играли, играли и играли. Классическая музыка, мелодия за мелодией, разливалась по залу, и публика начала нетерпеливо покашливать. Офицеры хмурились, солдаты перемигивались с девушками, а церковный квартет с необычайным увлечением продолжал свою интерпретацию произведений великого мастера.

Капитан Оржех ворвался за кулисы.

— Пусть закругляются, чёрт бы их побрал, — зашипел он на Кефалина. — Здесь вам не зал Сметаны[10], а военный концерт!

Кефалин попробовал подать священникам знак, что пора переходить и к развлекательной программе, но тщетно. Вместо того, чтобы покинуть сцену, они перешли к следующему произведению.

— Я их посажу! — сопел политрук Оржех, — Я их посажу так, как ещё никто никого не сажал! Я им гарантирую, что служить будут четырнадцать лет, как при Марии Терезии! Или перестреляю их прямо на сцене!

Но Кефалину пришла в голову мысль, которая спасла жизни четырех человек. Он предложил фокуснику Павлу, чтобы тот использовал Йозефа Сука, как сценическую музыку и немедленно начал выступать со своими фокусами и трюками. Фокусник согласился и вышел на сцену. Священники удивились, но дисциплинированно продолжали играть. Фокусник принялся глотать шарики для пинг–понга, и тут же вытаскивать их из ботинок под печальное ларго. Публика рукоплескала. Сук перестал мешать присутствующим, а рядовой Павел праздновал успех. Он проделал все фокусы, которые знал, отпускал в зал шуточки, рвал газеты, но тут же разворачивал их в нетронутом виде, и над этим всем звучала серьёзная, величественная музыка церковного квартета.

В минуту, когда никто не знал, чем всё кончится, открылись двери зала, в них стоял бледный лейтенант Гомола с телефонного узла. Всеобщее внимание тут же переключилось на него, и многие начали подозревать какую‑нибудь страшную трагедию. Что случилось? Диверсанты взорвали склад лопат и мотыг? Или что‑то ещё худшее? Гомола кивнул самому командиру части. Дело особой важности!

Майор Галушка встал и подошёл к поникшему лейтенанту.

— Товарищ майор, — зашептал Гомола, — На стройке в Вимперке случилось ЧП. Солдаты, которые должны были увольняться, разнесли местный кинотеатр и разгромили кафе, из которой выбрасывали в первую очередь военнослужащих сухопутных войск, включая офицерский состав.

Таперича застонал, и схватился за голову.

— Я это предчувствовал! — выдохнул он жалостно, — Мне сегодня ночью снился президент!

Глава пятая. НА ОБЪЕКТЕ

Призыв окончился. Солдаты уже знали, как надо себя вести, чтобы не вступить в конфликт с действующим уставом, или даже с законом, и потому были признаны годными к убытию на назначенные им рабочие места.

Стройки в Чешских Будейовицах, Вимперке, Яновицах–над–Углавой, Таборе ждали их помощи.

После медицинского освидетельствования, которое комиссовало ещё несколько недужных, в Непомуках остались только шофёры, кладовщики и караульное отделение. Остальной батальон был заново разделен на роты и подготовлен к исполнению почётных обязанностей.

Перед первой ротой выступил лейтенант Гамачек:

— Товарищи! Теперь вы что? Теперь вы обучены! Каждый из вас теперь военнослужащий, а от военнослужащего требуется, чтобы он исполнял обязанности! Если бы он не исполнял обязанности, мы бы ему устроили! Потому что в армии главное — дисциплина, а дисциплина должна быть сознательной! Товарищи! Поскольку вас призвали в особую часть, вашей обязанностью теперь будет что? Вашей обязанностью будет вкалывать! Кто будет сидеть сложа руки, тот наплачется над зарплатой! С тунеядцами я церемониться не буду, зарубите себе на носу! Труд облагораживает человека, потому будете вкалывать, как негры! За два года так облагородитесь, что вас дома не узнают! Моя фамилия Гамачек. Что значит Гамачек? Гамачек значит, что план будет выполнен как минимум на сто пятьдесят процентов! И, внимание, товарищи! Вы не только будете вкалывать, вы еще заработаете денег, чего в других частях нет. Половину зарплаты получите на руки, половину положим вам на книжку. Это для того, товарищи, чтобы вы все не пропили! Лично вам напоминаю, что казарма — не пивнушка, и кто нарежется, должен протрезветь прежде, чем пройдёт мимо дежурного! Иначе пойдёт куда? Иначе пойдёт на губу! Товарищи! Тут среди вас есть разные умники, которые думают, что дисциплина — это не для них, и что они из начальников будут делать дурачков! Так вот нет! Либо будете сознательно дисциплинированными, либо посажу так, что почернеете! Каждый пусть выбирает сам! Товарищи! Сейчас собрать вещмешки, и через полчаса построиться на этом месте. Затем посредством автомобилей перемещаетесь в пункт N, где будете располагаться. В пункте N узнаете свой новый войсковой адрес, и будете ознакомлены с дальнейшими заданиями. У кого есть вопросы?

— Рядовой Фридль. Товарищ лейтенант, я писал заявление о переводе в авиацию, но до сих пор…

— Фридль! — заорал поручик, — Свинья ленивая, вам, как мне кажется, не хочется работать? Я за вами особо прослежу, Фридль! Вы и у нас полетаете не как нибудь! Я вам гарантирую, Фридль, налетаетесь так, что пена повалит! Ещё у кого вопросы? Нет вопросов? Смирно! Вольно! Разойдись!

Яновицы–над–Углавой. О маленьком городке неподалёку от Клатов наверху было решено, что он должен покрыть себя славой. Именно тут народное предприятие»Армастав[11]«начало строить вместительные казармы, будущий дом для целых поколений молодых людей. На нескольких гектарах пахотной земли обозначились контуры будущей стройки. Вся территория была огорожена и укрыта от глаз вражеской разведки. Внутри должны были работать кулаки, священники и прочие подозрительные элементы, что изрядно контрастировало с бдительностью и зоркостью.

В нескольких минутах от стройки располагалась ещё одна военная зона. Между лесочком и ручьём притулились несколько деревянных бараков, выкрашенных в защитный цвет. Они были предназначены для роты лейтенанта Гамачека, которой и предстояло исполнить в Яновицах роль, достойную молодых строителей.