Полковник - Питер Уоттс

На Небесах все ее друзья воображаемые.

***

- Это Джим Мур.

Полковник стоит на краю пустыни. Рядом, как преданный зверь, замер "ниссан".

- В обозримом будущем я буду недоступен. Не могу сказать, куда направляюсь.

За последние двадцать четыре часа он избавился от всего: ни личного оружия, ни армейских жетонов. Никакого наблюдения: окно в Ноосферу, хранитель секретов, узел коммуникаций, помощник и координатор событий всех этих повседневных элементов умной одежды - он оставил и его. Он даже закрыл свои кортикальные импланты, выкинул видение вместе с экипировкой. Все, что у него есть, это последнее голосовое сообщение, задержанное до тех пор, пока он не окажется недоступен.

- По возвращении надеюсь предоставить полный отчет. Не знаю точно, когда это может быть.

Он стоит, взвешивая цену, взвешивая риски. Угроза великих богов, опасность божественного равнодушия. Угроза пришельцев из другого мира; угроза пришельцев из этого. Обманчивое высокомерие мысли, что какой-то ничтожный дикарь, едва спустившийся с дерева, может использовать одних против других.

Цена собственного сына.

- Убежден, что мой послужной список дает мне возможность на определенную свободу действий. В мое отсутствие прошу воздержаться от поисков моего местонахождения.

Впрочем, он не слишком на это полагается. "Ниссан" украден, логи сфальсифицированы, все следы неповиновения стерты. Его собственная машина движется по полуострову Олимпик своим маршрутом, разбрасывая хлебные крошки для любого полицейского алгоритма, который может за ней последовать.

- Я... осознаю, что это нарушает секретность. Вы знаете, что я никогда не сделал бы ничего подобного, если бы это не было абсолютно необходимо.

Возможно, вы действительно чувствуете себя в безопасности рядом с вашими гигантами. Они не ворочаются, не давят вас во сне; возможно, вы считаете это чем-то вроде гарантии, что такого никогда не произойдет. Но я не буду столь беспечным...

Снова.

Не нужен коллективный разум, чтобы понять простую прямолинейную легкость, с которой им манипулируют. Это древняя стратегия: найди ахиллесову пяту, создай повод, используй. Выкуй надежду из статики. Пусть чувство вины и слабая надежда на искупление довершит остальное.

Все слишком легко отбросить, кроме одного: неподдельного, ошеломляющего эгоизма мысли, что одинокий старый человек может иметь значение для собрания такого богоподобного интеллекта. Мысли, что этот ничем не примечательный дикарь достоин даже того, чтобы его заметили, уже не говоря о манипуляциях.

- На время моего отсутствия квартира будет в автономном режиме. Но я был бы благодарен, если бы кто-нибудь время от времени проверял, как там мой кот.

Перед лицом всех его страхов и недоверия следует признать: сострадание, в конце концов, может быть самым простым объяснением.

Он нажимает "отослать", выпускает передатчик из пальцев. Его прощальная речь уже в тысячах километров, когда ботинок вминает приборчик в землю; он раскроет себя для служебных инстанций в свое время. Полковник оставляет только одежду, две капсулы с противоядием широкого спектра и питание на дорогу в один конец, к монастырю. Если мыслительные процессы Двухкамерных коренятся в религиозной философии, можно надеяться, это будет одна из тех, что проповедуют милосердие к заблудшим душам и прощение согрешивших.

Конечно, гарантий нет. Так много способов прочесть обрывок информации, переданный ему разумом. Возможно, он лишь пешка в большой игре, голодное насекомое, которое однажды ухватило крошку с Небес и сейчас позволяет себе думать, что у него какие-то отношения с Богом. Во всех этих сценариях, всех этих конкурирующих гипотезах ясно лишь одно. Спустя столько лет единственное прозрение рождает в полковнике такую жажду большего, что он рискует всем: его сын был потерян, но теперь нашелся.

Его сын возвращается домой.

- Домой, - говорит он "ниссану" и устремляется в пустыню.