Низвержение Жар-птицы - Григорий Евгеньевич Ананьин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аленка ловко схватила брошенную ей бумагу, развернула ее, быстро нашла нужное место и рассмеялась:
– Повезло же нам!
– В чем, ребята? – не понял Максим.
– Кто хочет завладеть кладом, пусть насквозь землю пронзит! Вот слова старого владельца.
– Это вы называете «повезло»? И как собрались такое выполнять?
– Никак. То уловка для несмышленышей, и ничего более. Ведь для наказа лешим он явно не творил того, что от нас ныне требует, а содеял иное. – Аверя достал колышек, служивший для установления палатки, и одним резким движением вогнал его в песчаную лесную почву.
Аленка выбросила вперед правую руку, на которой вновь поджала три пальца:
– Ну-ка к ноге, песики!
Фантасмагория моментально исчезла, будто кто-то невидимый щелкнул выключателем, и теперь о ней напоминали только редкие крики встревоженных птиц. Аленка не двинулась с места; она лишь переменила руку, которую держала на весу, а освободившейся правой достала из кармашка платья какой-то круглый блестящий предмет с нанесенной на него изящной чеканкой. Максим невольно потянулся к нему, поскольку незнакомая вещь чем-то напоминала отцовскую медаль.
Аверя нахмурился:
– Не замай! То наша именная печать, Аленка ею заклинает клад накрепко: охотников до чужого добра, особливо царского, завсегда пруд пруди.
– Очень надо! – хмыкнул Максим. – Я и не собирался ее трогать.
– Ну и стой смирно. И вообще лучше молчание храни, не мешай Аленке.
– Да она, по-моему, так сосредоточена, что хоть благим матом ори – не пошевелится.
– Ты еще подери глотку, дубина стоеросовая! Сорвешь голос – и все наши труды насмарку.
Сердитый тон Авери заставил Максима растеряться:
– При чем тут мой голос?
– Всякий взятый клад первое время непременно расслаблен, сиречь сила его вовнутрь обращена. Его можно дробить, передать кому или сбросить в иное место, только ни нам, ни государю корысти в том нет. Аленка держит клад и дает ему укрепиться, но пока он податлив на любое нарушение чинного хода вещей подле себя. Покамест сей ход мы нарушаем нарочно, печатью, и потому это делается заклятием. Но если другое перебьет внимание клада, станет заклятием как раз оно, и пока вдругорядь не свершится, дело до конца не довести. Нам сказывали родители: некогда они брали клад в грозу и уже печать приготовили, да тут прямо над головою сверкнула молния, и клад оказался заклят на нее. Так он и остался расслабленным, пропал без толку, как подмоченный порох.
– Для царя, может, и без толку, а нам с тобою польза была, и немалая, – откликнулась Аленка. – Или забыл, на ошметках какого клада мы с тобой первую науку проходили?
– Ага, помню, как ты вместо него гнездо осиное нашла и заревела!
– Зато позже, как справилась, батюшка мне шелковый платочек подарил!
Яркая вспышка, последовавшая почти сразу за этими словами, заставила Максима на мгновение зажмуриться. Аленка весело вскинула кулачки:
– Все! Все!
– Велик ли клад? – деловито осведомился Аверя.
– Восемь таланов!
– Черт, мало!
– Не хули судьбу: потом найдем и больше. А сей клад на карту надобно нанести.
– Успеется. Что же до карты… согласно ей нам далее придется ехать через людные места и (тут Аверя перевел взор на Максима) нужно тебя приодеть. Не будешь же ты прятаться все время в повозке, точно нетопырь в дупле.
– А зачем мне прятаться?
– Своими портами нас осрамишь!
– Обычные шорты…
– У вас они обычные. То не довод!
– Тут в семи верстах село, – встряла в разговор Аленка, – и ныне там подторжье перед ярмаркой. Оттуда я тебе и привезу обнову. Стой, не шевелись! – Девочка быстро измерила пядями требуемую длину штанин, рукавов и окружность в поясе.
– Ребята, неудобно как-то, что вам придется тратиться…
– Отговорок ищешь? – лукаво произнесла Аленка. – Так мы тебя в парчу и не будем рядить. А свои люди всегда сочтутся.
«Они и правда для меня уже свои, хоть я их всего-то три дня знаю», – подумалось Максиму.
– А у меня для тебя еще кое-что есть, – продолжила Аленка. – Сделай-ка распальцовку: ты небось следил за мною и не ошибешься. – Она коснулась своей рукой руки Максима. – Вот так: мизинец к мизинцу, указательный к указательному. Теперь у тебя есть три талана от сегодняшнего клада. Располагай ими по своему усмотрению, назад не попрошу. Только на пустяки не трать!
Аленка выпрягла одну из лошадей, вскочила в седло, ударила лошадь по бокам пятками и умчалась. Максим некоторое время смотрел ей вслед, затем поглядел на свою руку и растопырил на ней пальцы:
– Ну, и что мне делать с таким подарком?
– Сказано же: что хочешь, – отозвался Аверя. Он откинулся на мягкий мох и лениво наблюдал, как совсем успокоившиеся птицы беззаботно перепархивают в кроне деревьев. – Видишь ту птаху, с красной грудью?
– Ну да.
– Она держится высоко. Как думаешь, на какую ветку сядет: самую верхнюю или другую, что чуть пониже?
– Откуда же мне знать?
– Хочешь, я, пользуясь силой клада, ей велю, чтобы она выбрала верхнюю?
– Думаешь, она тебя послушается?
Аверя, не ответив, вытянул руку с распальцовкой; Максим, не сводивший глаз с птицы, увидел, что, взлетев, она действительно опустилась на верхнюю из веток.
– Да ну, ты просто угадал!
– Испробуй сам, коли не веришь.
Максим воспроизвел уже неоднократно виденный жест и еще с некоторым сомнением послал птице мысленный приказ – перепрыгнуть на ветку пониже. Птица незамедлительно повиновалась, и Максим тотчас испытал странное чувство, будто бы Аленка передала ему не три талана, а меньше. Далее птица вернулась обратно, а потом перелетела на соседнее дерево, но до этого резко спикировала вниз, едва не зацепив ребят крылом.
– Здорово! – прошептал Максим, убедившись, что все его команды исполняются. – Как компьютерная игра!
– Какая игра? – переспросил Аверя, взирающий на забавы друга с тем снисходительным выражением на лице, с каким взрослые иногда смотрят на детей, возящихся в песочнице. – Ты гляди, не очень-то разбрасывайся словечками из твоего царства, а то не за умного сойдешь, а за дурака! – Внезапно он вскочил и, смахнув с волос беловатую массу, крикнул: – Знаешь, за такие вещи бьют!
– Это не я! – растерянно запротестовал Максим. – Это она сама!
– Сама! – передразнил Аверя. – Скажи спасибо, что у тебя еще кулак не зажил, и мне тебя проучить зазорно! И хватит уже расточать силу, что мы тебе отвалили от наших щедрот: может, ею когда придется защищаться.
– А что стало с тем, что я уже израсходовал?
– Верно, ушло в землю где-нибудь самостоятельным кладом. Тогда он, скорее всего, не заклят, если только
