Дело было в Зубовке - Андрей Ланиус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И всё же иногда, выходя ночью из хаты, я смотрел через тын и видел пляшущие огоньки, которые словно дразнили меня. Иногда я говорил себе: сходи еще раз, ты попросту испугался, ведь там никого нет и быть не может, всё это бабушкины сказки… Пару раз я даже приближался к кладбищенской калитке и поднимал руку, чтобы толкнуть ее, но какая-то сила неизменно побуждала меня поворачивать обратно.
— Обстоятельства сложились так, что этот выезд в З. на летние каникулы оказался для меня последним. Более того: в это симпатичное село под Миргородом я не выбирался несколько десятилетий. Конечно, связь с родней всё-таки поддерживалась. Мы изредка переписывались, затем, после того, как в З. появился телефон, перезванивались… Трижды в З. ездили мои родители — на похороны деда, бабушки, дяди Вани… У меня же всё не складывалось. Многие эпизоды, связанные с З., отошли в глубины памяти и стерлись там.
И только минувшей осенью я собрался в дорогу. Собственно, цель поездки была другая, но всё же удалось на пару деньков заскочить и в село, с которым было связано столько детских и юношеских воспоминаний…
Теперь главой дома был мой двоюродный брат Мыкола, такой же говорливый и непоседливый, несмотря на то, что его возраст уже приближался к пенсионному (если помните, он был на несколько лет младше меня). Вот какой промежуток времени миновал между двумя нашими встречами! И всё же мы с радостью узнали друг друга и крепко, по-братски обнялись.
Пока хозяйка собирала на стол, мы с Мыколой отправились на кладбище, постояли у могил деда и бабки, дяди Вани и тети Марии… Кладбище заметно разрослось за минувшие десятилетия, но по-прежнему напоминало тихую зеленую обитель, где нет места суете и праздным мыслям. К этой поре деревья уже потеряли часть своей листвы, но по-прежнему казались единой пышной массой, правда, не зеленой, а расцвеченной золотом и багрянцем.
Едва я ступил на эту заповедную территорию, как воспоминания детства с нежданной силой ярко ожили во мне — до последней детали. Я вспомнил, как пытался проникнуть на ночное кладбище, и как внезапный страх остановил меня и погнал обратно. Да, подумалось мне, там не было ничего, связанного с мистикой. Это был обыкновенный детский страх перед неведомым, который живет в подсознании каждого человека, несмотря на степень его образования или отношение к так называемым потусторонним явлениям. Именно этот спонтанный страх часто оказывается сильнее человеческой воли, особенно, если речь идет о юношеском возрасте.
А блуждающие огоньки, тут же спросил я себя? Ведь огоньки были реальностью. Я видел их так ясно! Нет, тут всё же скрывалась какая-то тайна. Вот только вряд ли мне суждено ее разгадать…
— Проснувшись среди ночи, я вышел во двор покурить. Было зябко, но по всему чувствовалось, что осень еще не спешит сдавать своих позиций зиме. Небо было обложено тучами, но в разрывах между ними ясно светили звезды — единственные источники света в округе. В самом селе не виднелось ни огонечка (хотя электричество провели сюда уже давно, но режим экономии побуждал отключать на ночь все лампочки). Вокруг стояла полная, абсолютная тишина, от которой я, горожанин, давно уже отвык.
Сам не знаю почему, я приблизился к тыну и некоторое время смотрел вглубь темного кладбища.
И тут… у меня появилось неодолимое ощущение, что кто-то мягко вошел в мое сознание, пытаясь внушить мне некую мысль.
А затем я увидел яркие огоньки. Точно такие же, как в детстве. Только на этот раз они не прыгали и не плясали, а двигались среди кладбищенских деревьев. У меня впервые мелькнула смутная, но определенная догадка на этот счет, но она нуждалась в проверке.
Уверенным шагом я двинулся к кладбищенской калитке, намереваясь с ходу открыть ее. И… ощутил сопротивление. Калитка, которая легко распахивалась днем, когда мы с Мыколой ходили проведать родные могилы, теперь не желала впускать на территорию любопытствующего чужака! Давняя история повторилась во всех деталях!
Я с силой навалился на калитку, и она поддалась, хотя и с трудом. При этом было ощущение, что тот, кто управляет калиткой, легко может сделать так, чтобы она даже не шелохнулась! Он, этот неведомый страж сельского кладбища, попросту уступил моим усилиям, как бы оставляя мне шанс одуматься самому.
Вопреки этой мысли, я сделал еще 3–4 шага вперед, и снова, как в юности, ощутил, что вязну в некоем невидимом “ватном” бетоне. На моих ногах снова повисли невидимые гири. Снова в моем сознании прозвучал тихий беззвучный шепот. И снова это были не слова, а мысли, которые некто пытался донести до меня.
Время снова, как и много лет назад, будто остановилось. Но теперь я не испытывал панического страха. Быть может потому, что соглашался с внушением неведомого собеседника, а не пытался перечить ему. Я понял, что существует некое правило, согласно которому вход на это сельское кладбище с наступлением темноты для простых смертных закрыт. И это правило нарушать нельзя. Нельзя из каприза или праздного любопытства тревожить покой тех, кто обитает в вечности. Я понял, что существует нечто неведомое, познать которое мы, люди, еще не готовы.
И когда я сам, по доброй воле, согласился с этим, чары отпустили меня. Я свободно отступил к калитке, которая сама распахнулась передо мной.
Через какую-то минуту я уже был во дворе.
Что же это за сила, которая охраняет покой скромного сельского кладбища, и почему она, эта сила, обитает именно в З.? Этого я не знаю. Полагаю, что и знать не должен. Это явление иного мира, к контакту с которым мы еще не готовы. И, полагаю, будем готовы еще не скоро.
— А вот загадку движущихся огоньков я всё-таки разгадал, — завершил свой рассказ Александр Михайлович. — Ответ оказался довольно простым. А найти его мне помогла… глубокая осень.
Секрет связан со старым гравийным шоссе, обсаженным с обеих сторон высоченными тополями. В пору моего детства по этому шоссе всю ночь в летнюю страду грузовики возили зерно на городской элеватор. Свет их фар пробивался сквозь череду случайных просветов в густой листве кладбищенских деревьев, создавая эффект прыгающих, пляшущих огоньков. Случалось, что в какие-то моменты свет фар от одной
