Аромат рябины - Ольга Лазорева

Жанна вошла в музей в слегка раздраженном состоянии после только что произошедшей ссоры с приятелем.

«Надоело! — думала она, проходя мимо картин и не глядя на них. — Все одно и то же: деньги и еще раз деньги! А ведь у него их куры не клюют. Это я точно знаю! Он просто жмот. И козел к тому же!»

Жанна постепенно замедлила шаг.

— Подумаешь, попросила двести баксов на лифчик. И что? — вслух произнесла она.

Ее выразительное подвижное лицо с карими сильно накрашенными глазами приняло надменный вид.

— Такая роскошная грудь, как моя, требует соответствующего оформления!

Жанна усмехнулась. Ее яркие крупные губы капризно изогнулись, на щеках обозначились две ямочки. Она дотронулась длинными холеными пальчиками до упругой груди, обтянутой тонкой трикотажной кофточкой лазоревого цвета, и довольно захихикала. По длинному залу музея прокатилось эхо, и Жанна, невольно замолчав, оглянулась. Но в зале больше никого не было. Вновь улыбнувшись, она открыла маленькую кожаную сумочку. Золотой замочек звонко щелкнул, и Жанна вновь посмотрела по сторонам.

«Ну, прямо могильная тишина», — недовольно подумала она, доставая изящное овальное зеркальце.

Открыв его, Жанна внимательно всмотрелась в свое лицо. Потом вынула из косметички тюбик губной помады и тщательно подкрасила губы. Тихо вздохнув, аккуратно закрыла сумочку.

Она рассеянно оглядела зал. Ее взгляд зацепился за большую картину, висящую на противоположной стене. Она выделялась среди других странным форматом. Полотно было узким и длинным и висело вертикально почти от пола до потолка. Низ картины был почти черным, потом фон становился все светлее, а верх был настолько ясным, что казалось, от него исходит сияние. Контуры двух, вытянутых в какой-то странной позе фигур притягивали взгляд. Жанна, заинтересовавшись, подошла ближе. И замерла, разглядывая полотно.

На картине были изображены две девушки, блондинка и брюнетка.

— Без макияжа, что ли? — недоуменно пробормотала Жанна, внимательно изучая лицо блондинки, написанное размытыми бледными тонами. — Как она, однако, увязла! — хмыкнула она, не отводя глаз от изображения.

И чем дольше она смотрела, тем больше замечала какие-то мелкие детали. Картина словно оживала на ее глазах, становилась более четкой, объемной и выпуклой. Жанна перевела взгляд вниз и ясно увидела, что черная грязь, в которой увязла блондинка, сочится влагой и от этого жирно блестит. Грязь была и на подоле ее нежно-голубого воздушного платья, и на тонких прядях светло-пепельных волос, падающих ей ниже пояса. Фигура была развернута к зрителю вполоборота, хрупкое худощавое тело тянулось вверх, ноги, почти до колен, утопали в грязи. Влажная масса плотно облепила их, словно огромные черные лапы держали девушку снизу. Правая рука безвольно висела вдоль туловища. На ней также были пятна еще не просохшей и от этого поблескивающей грязи. Голова, склоненная к плечу, была обращена лицом к зрителю.

Голубые глаза, прикрытые длинными светлыми ресницами, казались прозрачными, как вода, потому что зрачки выглядели, как крохотные коричневые точки. Взгляд блондинки был лишен какого-либо выражения. От этого казалась, что она в обмороке. Маленькие губы с опущенными уголками художник слегка обозначил матовым розовым тоном. Они были еле различимы на общем бледном фоне лица. Даже светло-серые пятна уже подсохшей грязи выделялись ярче на восковой щеке девушки.

Взгляд Жанны скользнул выше по вытянутой вверх левой руке. Она резко контрастировала напряженными мышцами, чуть покрасневшей кожей и выступающими голубыми жилками с общей бледностью облика блондинки. В запястье этой вытянутой в небо руки цепко впивались сильные и более крупные пальцы. Жанна стала внимательно изучать фигуру второй девушки. Та летела вверх, в небо, и с силой тянула за собой блондинку.

«Подумаешь, что он меня содержит, — не зная почему, подумала Жанна, глядя на алое платье брюнетки, подол которого захлестывался вокруг длинных крепких ног, словно от порывов сильного ветра. — Но ведь он спит со мной и получает удовольствие. Вот и платит за это. Какого черта!»

Жанна нахмурилась, но продолжала смотреть на картину. Раньше она никогда не задумывалась о своих отношениях с мужчинами. Ей казалось, что все хорошенькие девушки мира живут по такому принципу.

«Ну, не люблю я его, что из этого? — лезли в ее головку непрошеные мысли. — Любовь ведь только в кино, а это — жизнь. Почему же не воспользоваться своими молодостью и красотой, раз все эти козлы готовы за это платить?»

Она усмехнулась и вновь сосредоточилась на брюнетке. Ей стало даже немного не по себе от вроде бы нарисованных, но очень живых и блестящих глаз девушки. Они были яркими и карими, опушенными густыми ресницами. Крупные черные кудри растрепались и падали на лоб, пухлые красные губы были закушены от напряжения, щеки пылали. Жанна даже заметила крохотные капельки пота, блестевшие на лбу девушки. Она летела вверх, изо всех сил удерживая блондинку правой рукой, а левую вытянув в небо, словно пытаясь ухватится за что-то в пустой мягко сияющей вышине.

Обе фигуры составляли одно неделимое целое. У Жанны возникло ощущение, что их буквально разрывают на две части прямо у нее на глазах. От картины исходило невероятное напряжение, которое Жанна почувствовала чисто физически. И от этого у нее побежали неприятные мурашки по спине. Она слегка передернулась.

— Черт! Ну, и фигня! — нервно сказала она и, открыв сумочку, достала зажигалку и пачку сигарет «Вог».

Закурив, она продолжала смотреть на полотно, не в силах отвести глаза, и вдруг услышала быстрые шаркающие шаги. Возмущенный старушечий голос воскликнул за ее спиной:

— Вы с ума сошли! Это вам не дискотэ-э-ка! Здесь курить не положено. Вы — в музее!

Жанна испуганно обернулась, смяла сигарету и сунула ее в карман кожаных брюк. Она извинилась перед смотрительницей, скомкала, закусив губу, отвергнутые деньги и торопливо вышла на улицу.

Майский ветерок коснулся ее разгоряченного лица приятной прохладой. И она остановилась, прикрыв глаза.

«И зачем я только туда потащилась? — раздраженно подумала она. — Ну и дурацкая картина! Даже не посмотрела, как называется и кто автор этого бреда. Придет же такое кому-то в голову!»

Жанна глубоко вздохнула, открыла глаза и машинально поправила волосы. Потом медленно пошла по улице, помахивая сумочкой. Ей доставляло удовольствие чувствовать, как она упруго идет, как ее молодое тело пышет здоровьем и энергией, как дорого и к лицу она одета. Единственное, что омрачало удовольствие, — это новые туфли. Они ей явно были узки и немилосердно сдавливали пальцы.