Рыжий Орм - Франц Бенгтссон

— Вот почему, — продолжал он, — никто из вас не исключен из тех, кого призывает Господь и к которым Он благоволит; ибо Бог всех созывает на свой пир и наделяет своими дарами каждого человека.

Слушавшие святого отца очень обрадовались, а многие из даже развеселились; ибо каждый из них нашел справедливым, что соседи его называются грешницами и разбойниками, и в то же время никто не относил эти слова непосредственно к себе.

— А теперь я надеюсь, — сказал брат Виллибальд, — что вы добровольно придете к Христу и будете пребывать с Ним всю свою жизнь, и что вы поняли, как вам следует вести себя, чтобы жить достойной жизнью и никогда не обращаться к другим богам.

— Да, да, — закричали нетерпеливо гости, — мы все поняли. Поторопись, а то нам нужно успеть еще кое-что другое.

— Вы должны запомнить еще одно, — продолжал брат Виллибальд, — впредь вы будете приходить ко мне, в этот Божий храм, каждое второе воскресенье, или хотя бы каждое третье, чтобы послушать волю Божию и узнать учение Христово. Обещаете мне это?

— Обещаем, — ревностно закричали гости. — Довольно разговоров. Время не ждет, скоро уже начнет темнеть.

— Для ваших душ было бы лучше, чтобы вы приходили в церковь каждое второе воскресенье. Но путь сюда неблизкий, так что я жду вас хотя бы каждое третье воскресенье.

— Давай, священник, крести нас! — кричали самые нетерпеливые из гостей.

— Тихо! — громко оборвал их брат Виллибальд. — Это лукавый ваших старых суеверий подталкивает вас перебивать меня и надеется тем самым раздосадовать Бога и удержать вас в своих тенетах. Но я вовсе не многословен, говоря вам о Христе и заповедях Божиих, так что вы вполне можете послушать меня тихо и спокойно. И пусть всякое лукавство и нечестие отойдет от вас, так, чтобы вы оказались достойными принять святое крещение.

Затем священник снова начал читать по-латыни, на этот раз — медленно, строгим голосом, и некоторые пожилые женщины снова принялись всхлипывать и ронять слезы. Никто из мужчин не смел произнести ни слова; они боязливо сидели на своих местах, уставившись на священника и раскрыв рот; несколько гостей вскоре начали клевать носом и постепенно сползли под стол, откуда затем послышался протяжный храп.

А тем временем брат Виллибальд приказал всем подойти к купели, где был крещен Харальд сын Орма, и к ней приблизились двадцать три мужчины и девятнадцать женщин, которые и были крещены, — как старые, так и молодые. Орм вместе с Раппом вытащили из-под стола двух захмелевших гостей и попытались привести их в сознание; когда же им это не удалось, они подтащили их к купели, крепко держа, пока те не были политы святой водой из ковша, как и все остальные. А потом их оставили в спокойном уголке спать дальше. И мужчины, и женщины повеселели, отжимая свои мокрые волосы и возвращаясь за стол. И когда брат Виллибальд попытался завершить крещение благословением всех собравшихся, то голос его окончательно потонул в шуме и гаме.

— Воды никто из нас не боится! — гордо выкрикивали гости и посмеивались друг над другом.

— Вот мы и крестились!

— А теперь, шуты, покажите-ка нам свое мастерство!

Шуты усмехнулись и поднялись с места. Тут же установилась полная тишина. Шуты учтиво поклонились Ильве, словно бы она была для них единственным зрителем; и долго потом собравшиеся хранили молчание, потрясенные зрелищем, или же покатывались со смеху. Шуты кувыркались взад-вперед, без помощи рук, и всегда им удавалось вовремя вскочить на ноги; они подражали голосам птиц и зверей, наигрывали песенки на маленьких дудочках, танцуя одновременно на руках, жонглировали пивными кружками, ножами и мечами; а из своих котомок они достали двух больших кукол, одетых в пестрые наряды, с резными женскими лицами. Шуты держали этих кукол в руках: одну куклу — Фелимид, другую — Фердиад, — и внезапно куклы эти заговорили человеческим голосом, сперва дружелюбно, затем зашипели друг на друга и под конец разошлись так, что начали поносить друг друга самыми ужасными словами и осыпать ругательствами без устали, вопя каркающими голосами. Гости перепугались, когда куклы вдруг так заговорили; женщины застучали зубами, а мужчины побелели и схватились за оружие но Ильва и брат Виллибальд, которым давно были известны все эти проделки, успокоили собравшихся, заверив их, что это только хитрости шутов, и нет здесь ничего опасного. Даже сам Орм был сперва в нерешительности, но вскоре овладел собой; и когда шуты подводили с кукол все ближе и ближе друг к другу, и те начали размахивать бранясь все яростнее, словно они вот-вот вцепятся друг другу в волосы, Орм так захохотал, что Ильва даже наклонилась к нему и напомнила об участи короля Коллы. Орм вытер слезы с глаз и взглянул на жену.

— Не так-то легко помнить об этом, когда веселишься, — сказал он. — Но я думаю, что Бог не допустит этого после того, как я так послужил Ему.

Однако можно было заметить, что он не оставил предупреждение Ильвы без внимания; ибо он всегда боялся за свое здоровье.

Наконец представление окончилось, хотя зрители настойчиво требовали продолжения; и к счастью, никто не умер от смеха. Брат Виллибальд вознес Богу благодарственную молитву за все Его милости и за те души, которые отец сподобился привести ко Христу. На том и кончился большой пир Орма по случаю крестин. А на следующее утро, на рассвете, гости тронулись в путь, покидая Овсянку под разговоры о великолепном угощении хозяина и о веселых проделках шутов.

Глава 7

О человеке, который нес меч короля свеев, и о магистре из Ахена и его грехах

Пир отшумел, и в доме вновь установилась тишина. На дворе Орма остались лишь четверо нищих. И сам Орм, и все домочадцы были согласны в том, что пир удался на славу и что Харальд сын Орма, к чести его самого и его близких, удостоился столь пышного празднества в день своих крестин. И только Оса рассуждала иначе. Она заявила, что прожорливые гости опустошили большую часть запасов, — и еды, и браги, — так что теперь приходится беспокоиться.

— Кладовые пусты, — сказала она, — не осталось ни одного ларя с хлебом, и у нас так мало припасов, будто стая волков пронеслась по двору. И скажу вам обоим, что если у вас будет много сыновей, то никаких богатств не хватит устраивать пиры в честь их крестин, и вы разоритесь. Не хочется мне жаловаться на этот раз, ибо ваш сын — первенец. Но теперь придется подавать на стол только квас, до тех пор пока у нас не появится новый ячмень.

Орм ответил на это, что не желает слушать брюзжания по поводу еды.

— Ты говоришь это не со зла, — сказал он Осе, — и твое ворчание — просто по привычке. Что ж, я слышал, что и квас тоже пьют.