Лабиринты ума - Павел Берснев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настоящая наука поэтому должна иметь два аспекта – мистический и магический. Мистика в данном контексте – это путь к осознанию «базового материала» и «строителя-архитектора». Магия – обучение навыкам работы с этим материалом, становление таким строителем-архитектором осознающим себя в этой роли.
112
См.: Б. Н. Пандит «Основы кашмирского шиваизма».
113
изображением
114
подобные
115
Гармоника – минимальная составляющая звука, музыкальный звук; представляет собой сочетание основного тона (или первой гармоники) и обертона – призвука, входящего в спектр любого звука; все обертоны звучат выше основного тона, который имеет самую низкую частоту, составляющую конкретный звук.
116
Апофатическое постижение – постижение через отрицание, признание невозможности обнаружить в доступном чувственном и умозрительном плане атрибутов, характеристик предвечной основы бытия, Абсолюта.
117
Несмотря на чуждость индоарийским представлениям идеи «дуализма», мы можем обнаружить подобные взгляды и в Индии. Правда, дуалистические представления были сформулированы там лишь в XIII столетии. Автором их был религиозный философ Мадхва. Концепция «двайты» существенно отличалась от ближневосточного дуализма. Но тем не менее существует точка зрения, согласно которой на взгляды Мадхвы в значительной мере повлияли его тесные контакты с христианскими общинами в Южной Индии.
118
Несмотря на семитский радикальный дуализм двух природ (Творца и твари), например, в католической теологии Господь и творение, Дух и материя являются лишь различными модальностями в абсолютном единстве бытия. Таким образом, двойственность природ снимается в онтологическом трансцендентном единстве.
119
А. В. Карташев «Вселенские соборы».
120
К сожалению, Европа не воспользовалась благоприятным шансом, который был дан ей в эпоху Возрождения (новая натурфилософия). Нидерландский философ Барух (Бенедикт) Спиноза (1632—1677), развивая идеи натурфилософского пантеизма и неоплатонизма (опосредованно через труды еврейских мистиков из Испании), считал Бога субстанцией, природой сущего. Таким образом, преодолевалась пропасть между природой порождающей (natura naturans) и миром конечных вещей (natura naturata). Онтологический дуализм творца и твари опровергался онтологическим монизмом субстанционального мира. Существует ошибочное толкование, что Спиноза явился как бы предтечей атеизма. Однако это в корне неверно. Атеизм, если приглядеться к нему внимательнее, – самое настоящее дуалистическое учение, только роль материи и роль сознания здесь переставлены местами. Материя оказалась причиной появления сознания. Единая субстанция оказалась вновь «рассеченной».
121
Е. А. Торчинов приводит следующие сведения. Согласно информации крупнейшего современного авторитета в области изучения даосизма (и одновременно даосского священнослужителя высокого ранга) К. М. Скиппера, этот тип созерцания предполагал вдыхание галлюциногенных паров от свинца (и других веществ), поднимавшихся из треножников в келье созерцателя. К. М. Скиппер предположил, что здесь выявляется сущность алхимии как средства медикаментозной трансформации сознания. К сожалению, мы не знаем, вызывали ли алхимические составы просто наркотический делириум (что не представляет интереса для религиеведения и трансперсональной психологии) или же обладали психоделическим воздействием (наподобие мексиканского мескалина).
К. М. Скиппер упоминает также о ханьских курильницах «бошань-лу», являющих собой изображения гор, населенных божественными животными и святыми-бессмертными, с отверстиями и пещерами, откуда и поднимаются курения. В них сжигали ароматические травы, но имеются упоминания и о галлюциногенных веществах. В современном даосском богослужении совершенно уникальную роль также играет курильница, самый важный объект в храме. К. М. Скиппер высказывает в связи с этим предположение, что современный даосский священнослужитель, возжигающий курения и призывающий нефритовых дев и золотых отроков сопровождать его во время священного танца, следует традиции, коренящейся в видениях адепта древности, погруженного в наркотическое забытье, вызванное вдыханием курений священной курильницы-реторты. Кроме того, известно, что в традиции Небесных наставников, процветавшей в III в. в Северном Китае, употреблялся особый галлюциногенный (психоделический?) состав из пяти минералов, ставший после распространения этой школы к югу от Янцзы любимым источником поэтических образов и поэтического вдохновения у аристократов-эстетов эпохи Шести династий (а до этого – у поэтов-«нонконформистов» династии Вэй на севере).
122
Конечно, в строгом смысле «Религия Танцующих Духов» выходила за рамки шаманизма. Как отмечает Мирча Элиаде, «отсутствие посвящения и традиционного тайного обучения в достаточной степени отличает ее от шаманизма». Но все же наличие практически всех существенных элементов традиционного шаманизма – экстатические путешествия, восхождения на Небеса и т. д. – позволяет говорить о своеобразном «коллективном шаманизме» (Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. Киев: София, 2000).
123
Кактус Сан-Педро (Trichocereus pachanoi, Britt. et Rose) имеет такое название на северном побережье Перу. В северных Андах его называют Huachuma, в Боливии – Achuma, в Эквадоре – Aguacolla и Giganton. Используется нарезанным на кусочки и отваренным в воде в течение семи часов. Кактус Сан-Педро богат алкалоидом мескалином (до 2% в сухом виде и до 0,12% в свежем).
124
Как отмечает Элиаде, «между магической субстанцией, невидимой, но ощутимой массой, и стрелами, кольцами, горными кристаллами, которыми начинен шаман, нет различия по существу. Эти предметы материализуют силу шамана, которая во многих племенах представляется в более туманной и несколько абстрактной форме магической субстанции» (Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. Киев: София, 2000).
125
Там же. С. 69—70.
126
Там же. С. 90.
127
Там же. С. 130.
128
Отметим также, что эскимосы, которые, в отличие от пассивного созерцания того, как скелет посвящаемого лишают плоти духи болезней (сибирский шаманизм), сами, после долгой аскезы, благодаря личным усилиям по концентрации освобождали свой скелет от плоти (с помощью силы, «которую получает его мысль от сверхъестественного»). Но в любом случае, отмечает Элиаде, «доведение до состояния скелета означает преодоление простого смертного состояния и, следовательно, освобождение от него». Наследие шаманской «редукции тела к скелету» отчетливо видно в тибетской практике Чод, когда человек предлагает себя на съедение демонам в танце (!) под бой барабана (!), сделанного из человеческого черепа, и звуки трубы из берцовой кости; в другой тантрической практике йогин должен визуализировать гневную демоницу-дакиню, сдирающую с него кожу и созерцать свой обнаженный скелет.
129
Ср. с легендой народа киче из «Пополь-Вух» о способностях восприятия первых людей.
130
Rasmussen K. Intellectual Culture of Iglulik Eskimo. P. 119.
131
Друри Н., с. 37.
132
Roth H. L. The Natives of Sarawak and British North Borneo. 1968. Vol. 1. P. 281.
133
Сюи Минтан. Лекции Мастера Сюи Минтана: Странички из жизни. Киев: СП Тов. «Д-Ю», 2003.
134
Элиаде М., с. 280.
135
Махабхарата (Философские тексты). 2-е изд. Ашхабад: Ылым, 1981 (раздел «Санкхья и Йога», с. 176).
136
Практику управления дыханием для достижения мистических переживаний использовали не только йоги и даосы. Особые дыхательные упражнения в сочетании с концентрацией внимания и безмолвной молитвой практиковались православными мистиками. «Так как у тех, кои недавно вступили в подвиг сей, ум, и будучи собираем внутрь, часто отскакивает вовне, а им доґлжно также часто тотчас опять возвращать его внутрь, а он, у не навыкших еще сему делу, ускользает, как крайне подвижный и трудно удерживаемый вниманием в созерцании единого, то некоторые советуют им воздерживаться от частого дыхания и несколько сдерживать его, чтобы вместе с дыханием и ум удерживать в себе, пока, с Божиею помощию, через навыкновение в сем, приучив ум не отходить на окружающее и не смешиваться с тем, сделать его сильным к сосредоточению на едином» (Торчинов Е. А. Религии мира. Опыт запредельного. С. 344; цитата из «Добротолюбия»: Т. 5. Троице-Сергиева лавра, 1993. С. 249—250).
