(не)мой шанс на счастье - Екатерина Звонарь-Елисеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тамир был доволен — они справились с поставленной задачей на отлично, никого не потеряли в боях, а их специалисты уже копировали базу данных, готовя очередную порцию улик и фактов, прямо доказывающих преступления Романа Марыкина.
Промедли они еще хоть немного, всё могло бы сложиться иначе. Тень показала Тамиру Еву, и он буквально в нескольких шагах от злосчастного места перехватил куда-то несущуюся дочь. От страха у дочки дрожали губы, всхлипнув, она прижалась к груди отца. От волнения не могла говорить, не могла унять полившиеся градом слезы из ясных глаз. Тамир осторожно взял ее ладошку в свои пальцы и прижал к своей щеке. Ева шмыгнула носом, облегченно улыбнулась и понятливо накрыла своей ручкой руку Тамира. Четкие мысленные образы девочки калейдоскопом завертелись в голове Алдарова, звуки поражали своей четкостью и реалистичностью. Он понял, куда так стремительно бежала Ева — на подмогу матери, потому что той угрожала смертельная опасность. Тамир быстро утер слезы со щек дочери, погладил по растрепавшимся волосам, пробормотал ободряющие и успокаивающие слова и перепоручил ее Лодою, бесшумно появившегося рядом.
А сам ринулся к той, без которой себя уже не мыслил. Тамир устремился к Ирине.
Так и оказался на площадке-вестибюле, где за пультом без сознания лежала Ира, а над ней стоял рассуждающий Марыкин.
На замечание Алдарова о магии, Роман презрительно фыркнул. Он схватил микрофон со стола и во всю глотку заорал:
— Все ко мне! На втором уровне восточного крыла нарушитель!
— Тебя никто не услышит, — констатировал Тамир. — Все твои люди убиты или схвачены.
— Ты лжешь! — Роман раздул ноздри и сузил глаза.
— Пора поставить точку в деле, которое ты начал уже очень давно, — непробиваемо твердил Алдаров, чем выводил Романа из себя.
— Тебя засудят, Тамир! — зло крикнул Марыкин. — Никто не поверит тебе! Ведь ты собираешься убить меня не за дело, а желая свершить свою личную месть.
— Меня оправдают, — спокойно ответил Тамир. — Все твои грязные делишки зафиксированы, хотя ты очень старательно и тщательно подчищал за собой следы. Но на мою удачу, а твою — погибель, не все твои прихвостни достаточно расторопны.
— Что ты хочешь этим сказать? — Роман сглотнул, чувствуя как, забухало в висках от тупой навязчивой боли.
— Мы накрыли одну твою лабораторию. И представь себе, нашли там выживших полукровок. А твои подельники, работавшие там надзирателями, уже взахлеб дают показания, трясясь за свои никчемные жизни, — ровно отвечал Тамир. — Сведений в твоей базе данных так много, что тебе не хватит и ста жизней искупить свои преступления. Результаты твоих диких опытов, записи пыток над теми несчастными детьми и количество погибших просто ошеломляет. Старейшины и вожаки других стай уже изучают всё это дерьмо, и вместе с юристами дают правовую оценку твоим действиям. Но я и без суда знаю — ты бездушная тварь, не имеющая права жить. Ты уничтожил всё то великое и лучшее, чем обладал, отравив свою вторую сущность стремлением поработить весь мир, подмять под себя всех и каждого. Ты утратил право называться волком.
Роман даже голову назад откинул, будто тяжесть обрушившейся на него информации придавила его подобно тоннам воды низвергающегося водопада. Он прищурился, переваривая услышанное, стараясь прочесть хоть что-нибудь на бесстрастном лице Алдарова. Сжал руку в кулак всего на миг, спрятал ее за спину и едва сдерживался, чтобы не выпустить когти и не вцепиться прямо в Тамира. Но чутье вопило об осторожности, потому что перед ним стоял уже не тот неопытный юнец, не знавший своей истинной мощи, а матерый волк, сверкающий углями в зрачках, наделенный и управляющий невероятным даром. Настоящий вожак своей многочисленной стаи, принявший в нее не один древний и уважаемый род. И сила Тамира только упрочится, потому что он — отец такой же одаренной волчицы, хоть и половинчатой.
У Романа потемнело перед глазами, ненависть взвилась внутри ядовитой змеей, больно жаля его гордость, отравляя каждую клетку организма ощущением собственной ничтожности. Он провалился. Теперь о его экспериментах знают все, и однозначно осудят на смерть. У него ничего как не было, так и нет. Ни стаи, ни семьи, ни женщины. Даже сбыться его мечтам уже, видимо, не суждено. Роман сжал кулаки и в ярости оскалился:
— Почему тебе досталось всё, Тамир?! И дар, и стая! Даже твоя человеческая бабенка отстаивала вашу полукровку до последнего, готова была сдохнуть. Чем ты заслужил от нее подобную верность?!
— Не знаю, — пожал широкими плечами Алдаров. — Ты лучше у Луны спроси. А еще точнее тебе ответит шаман.
Марыкин заскрипел зубами. Слова Тамира звучали, как издевка, как оскорбление.
— Я сотру с твоего лица выражение этого превосходства, Алдаров! Как содрал его с лица твоего отца, — заорал он, пытаясь выбить почву из-под ног Тамира, заставить потерять бдительность и совершить ошибку. — Я вырву тебе сердце! Твоя подстилка станет самой низкопробной шлюхой в самом грязном борделе, а твоя полукровка испытает на себе всю прелесть моих опытов! — сверкнув желтым огнем в глазах и чувствуя, как трещат кости и напрягаются мышцы, приготовился к трансформации.
Глава 47
Тамир обнажил клыки и с видимым удовольствием заговорил, никак не отреагировав на гнилую провокацию:
— Ты вот не веришь мне, когда я о магии говорю, а между тем ответ у тебя под самым носом находился. И скрывался он в наших седых легендах.
— Да ты свихнулся совсем! Магия — это пережиток прошлого, Тамир, — Роман состроил презрительную гримасу. — Так о чем ты вообще?
Алдаров потер подбородок, позволив жалости всего на миг отразиться на лице — ведь Марыкин пребывал в жестоком неведении, находился под влиянием надуманных стереотипов.
— А каким ты, думаешь, образом мы незаметно проникли в твои владения, Роман? Один знакомый шаман помог отвести глаза у всех твоих людей, — хмыкнул Тамир. — И я, так и быть, открою тебе секрет, правда, он уже тебе ничем не поможет. Знаешь, почему среди твоих подопытных не было одаренных? Да потому что рождены они были не от истинной пары.
Казалось, глаза Марыкина сейчас вылезут из орбит и лопнут от изумления. Он несколько секунд
