Загадочные края - Вера Ковальчук

– Я повторяю, всё необходимо проверить. Канут, отправляйся и опроси всех наших слуг – может, кто-нибудь что-нибудь слышал. Отправь в порт людей и посмотри, на месте ли корабль Скиольда. Я же пойду побеседую с Альдаром.

Альдар, как только ему сообщили, что граф желает с ним говорить, и что он очень обеспокоен, немедленно принял Сорглана в своих покоях. Выходец из низов (отец его был младшим офицером гвардии императора, а мать – рабыней-южанкой), он, к концу жизни добившийся и титула, и славы, и всеобщего уважения, сохранил привязанность к друзьям юности, многие из которых выдвинулись в жизни только благодаря ему, и к тем, кто воевал под его командованием в самом начале его карьеры. Сорглан был из тех, к кому Альдар чувствовал помимо всего прочего глубочайшее уважение.

И более того – юный граф Бергденский был, наверное, единственным офицером благородного происхождения, кто не только не гнушался своим командиром, но и откровенно считал ниже своего достоинства вообще помнить о его «родословной» и отсутствии образования. Читать Альдар научился уже только к тридцати годам, а великосветских манер не обрёл до сих пор, да и не стремился. Он умел держаться с достоинством и считал, что этого достаточно.

Альдар волей императора носил титул графа впридачу к баронскому титулу, полученному пятнадцать лет назад. Графом он стал после победы в битве при Эмвеле, где решалась судьба короны и жизни Гвеснера, и в ходе которой Альдар был искалечен. Эмвел стал последним местечком, которое он в своей жизни брал силой. Достойный финал военной карьеры. Теперь Альдар мог бы жить в собственных владениях, но предпочёл остаться при дворе и принять на себя довольно тяжёлые, ответственные обязанности. Теперь на него уже не косились, да и привязанность к нему императора была настолько искренней и глубокой, что никто не решался бы его задевать.

Гвеснер обладал редким для правителей качеством – он умел быть благодарным.

Теперь, пользуясь вниманием придворной знати, Альдар особенно стал ценить тех, кто уважал его просто так, за его дар полководца, за его ум и характер, а не за любовь правителя. И потому он был так расположен к Сорглану. Вместе они рука об руку провоевали два десятилетия и хорошо знали друг другу цену. Сорглана Альдар признавал равным себе по качествам ума и души.

Он внимательно выслушал всё, что сказал ему друг, покусал губу и, не говоря ни слова, приказал привести начальника стражи. Несколько минут – и необходимые распоряжения были отданы. Старший офицер охраны замка отправлен разбираться, кто и где стоял на часах в прошлую ночь, младший управитель помчался опрашивать слуг, кто и где мог видеть что-нибудь необычное, а его заместитель занялся рабами.

– Ты совершенно прав, Сорглан, – сказал Альдар, когда отдал все распоряжения. – Перво-наперво надлежит собрать все сведения. Это займет, наверное, полдня, не меньше, а может и сутки, но оно стоит того. Паниковать же и вовсе не надо, по крайней мере пока. Так служанка твоей дочери сказала, что это Скиольд?

– Я поостерёгся бы кого-либо обвинять, пока не получу доказательств, – осторожно ответил граф Бергденский.

– Разумеется, но я хотел бы видеть перед собой все составные части головоломки. Что тебе сказала эта… Как её, Эльгинн?

– Да. Она сказала немного. Что видела Скиольда, с ним то ли двое, то ли трое и… И ещё она утверждает, что видела там же Сиану Гивалди.

– В самом деле? – Альдар выпрямился, испытующе глядя на Сорглана. – Я могу поговорить с этой служанкой?

– Чуть позже, думаю, – с сомнением произнес граф Бергденский. – По крайней мере, пока она в мутном состоянии. Её очень здорово ударили по голове, чудо, что она жива. Может, позже.

– Хорошо, поговорим позже. Ситуация становится интересной. Чертовски интересной. Ты хочешь сказать, что, возможно, семейство Гивалди подкапывается под тебя?

– Не думаю. Зачем им это? Думаю, Эльгинн просто показалось.

– Возможно. Что ж, надо немного подождать. Может, пойдёшь отдохнешь? Поверь, я справлюсь и сам. Не хочешь? Тебя можно понять, конечно. Ты, я думаю, надеешься, что и твой сын горничной тоже показался?

– По правде говоря, да, – признал Сорглан.

Но первые же результаты допросов опрокинули эти надежды графа Бергденского. Один из охранников, молодой гвардеец, рассказал, что несколькими днями до того он заметил у задней калитки Скиольда и остановился посмотреть, что он будет делать, поскольку знал, что во дворец его пускать не велено. Он видел, как Скиольд заступил дорогу госпоже Ингрид, видел, что разговаривали они, судя по жестам, на повышенных тонах, что наследник Сорглана тянул к сестре руки, а она их отбросила. И ещё что потом, когда дочь графа ушла, со Скиольдом о чём-то разговаривала Сиана Гивалди, и беседа тоже была несколько странная, но закончилась, судя по всему, в обстановке обоюдного согласия.

– Чем же странная? – спросил Альдар.

Молодой человек смутился, хоть и постарался этого не показать.

– Он прижимал её к стене.

– Ты хочешь сказать, что между ними, возможно, существуют близкие отношения? Это ты хочешь предположить?

– Не могу ничего утверждать. – Молодой гвардеец посмотрел на Сорглана. – Я тогда задержался ещё и потому, что мне показалось, будто жесты сына графа Бергденского выглядят угрожающими.

– По отношению к леди Ингрид?

– И к ней, и к леди Гивалди. Ещё раз повторю: может, мне показалось, я стоял далеко.

Альдар посмотрел на друга, но тот только пожал плечами.

– Дочь не рассказала мне об этом их разговоре. Я ничего не знаю.

Вызванный следующим гвардеец рассказал, что находился в ночь похищения у наружной стены, у бойницы. К нему подошла леди Сиана и отослала под неким довольно значимым предлогом. Что за предлог, Альдар не стал спрашивать, поскольку, как сказал офицер охраны, гвардеец в тот момент был не на посту.

Приведённый затем невольник графини Атлейской (которая перед сном отправила его за лечебной настойкой) рассказал, что видел в коридорчике для слуг четырёх вооружённых мужчин и красиво одетую знатную женщину, в которой не мог не узнать известную всему двору любовницу императора. Тогда он решил не вылезать на глаза от греха подальше. Пересидел в закутке.

– Кто были эти мужчины? – спросил Альдар, многозначительно покосившись на Сорглана, который невольно напрягся перед перспективой узнать правду от свидетеля.

Раб наморщил лоб, вспоминая.

– Троих я не знаю, господин. Один был мне