Шепот - Белва Плейн

«Так должен чувствовать себя жонглер, – подумала Линн, – когда он выступает на сцене, чтобы начать представление. Уронишь один шар, и все упадут друг за другом».

– Но я не уроню, – сказала она вслух.

Юдора ожидала ее в гараже, когда Линн вернулась домой, купив бакалейных товаров.

– Миссис Фергюсон! Миссис Фергюсон, – позвала она, прежде чем успел заглохнуть мотор. – Они хотят, чтобы вы приехали в школу, кто-то позвонил по поводу Энни, – нет, нет, она не заболела, они сказали, чтобы вы не пугались, им надо поговорить с вами, только и всего.

Все внутри у нее оборвалось, но тем не менее она смогла говорить с необычным спокойствием.

– Они сказали, что с ней все в порядке?

– О, да. Они не стали бы врать, миссис Фергюсон. Хотя, возможно, стали бы… Возможно, они хотели осторожно преподнести дурную новость…

Но Энни сидела в кабинете директора, когда Линн вбежала туда. Первое, что ей бросилось в глаза, было заплаканное лицо и разорванная спереди блузка.

Мистер Сиропулос начал:

– У нас сегодня некоторые трудности, миссис Фергюсон, драка на школьном дворе во время перемены, и мне пришлось позвонить вам. К тому же, Энни отказывается ехать домой в школьном автобусе.

Поборов первый страх, Линн села рядом с дочерью. Да, ты выглядишь, будто побывала в драке. Что ты можешь об этом мне сказать?

Энни покачала головой, и Линн вздохнула.

– Ты не хочешь возвращаться домой в автобусе вместе с той девочкой, не правда ли? Я предполагаю, что это девочка.

Энни сжала губы.

– Не запирайся, – сказала Линн, по-прежнему говоря мягким голосом. – Мы с мистером Сиропулосом только хотим тебе помочь. Расскажи, что случилось.

Энни еще крепче сжала губы и сидела, уставившись в пол. Директор произнес с легким нетерпением:

– Ответь своей матери.

Линн встала и твердо взяла Энни за плечо.

– Это смешно, Энни. Ты слишком взрослая, чтобы так упрямиться.

– Кажется, сказал директор, – что кто-то из девочек сказал Энни что-то обидное. Она ударила одну из них в лицо, и завязалась драка, пока мистеру Девису не удалось их разнять.

Линн повторила в смятении:

– Она ударила девочку в лицо?

– Да. С девочкой все в порядке, но, конечно, мы не можем допустить подобного поведения. Кроме того, это непохоже на Энни. Совсем на вас непохоже, Энни, – сказал он, на этот раз любезно.

Линн было стыдно, и стыд сделал ее непреклонной.

– Это ужасно, Энни, – упрекнула она дочь. – Настолько вспылить, что бы тебе ни сказали, это ужасно.

На это девочка, сжав свои маленькие кулачки, снова вспылила:

– Ты не знаешь, что они сказали! Они смеялись надо мной. Они все смеялись надо мной.

– Из-за чего, из-за чего? – спросили с удивлением мать и директор.

– Они сказали: «Твой отец все время бьет твою мать, и все об этом знают. Твой отец бьет твою мать», – простонала Энни. – Они смеялись надо мной!

Мистер Сиропулос на мгновенье взглянул на Линн и отвернулся.

– Разумеется, это неправда, – твердо сказала Линн.

– Я сказала им, что это ложь, мама, я сказала им, но они не захотели слушать. Сьюзен сказала, что она слышала, как ее мама говорила ее папе. Они не дали мне сказать, поэтому я ударила Сьюзен, потому что она была самая злая, и я все равно ее ненавижу.

Линн достала из сумочки носовой платок и дрожащей рукой вытерла Энни лицо и сказала, по-прежнему твердо:

– Дети – люди – иногда говорят ужасные вещи, которые не соответствуют истине, Энни. И я могу понять, почему ты рассердилась. Но все равно, ты не должна была бить Сьюзен. Как вы думаете, что с этим следует делать, мистер Сиропулос?

С минуту он раздумывал.

– Может быть, завтра вы и Сьюзен, а может быть, и несколько других девочек, встретитесь здесь, у меня в кабинете, и извинитесь друг перед другом – они за те вещи, которые сказали, а вы за драку. Мы вместе поговорим о мире, как они это делают в ООН. В этой школе мы не должны говорить или действовать грубо. Как вы к этому относитесь, миссис Фергюсон?

– Очень хорошая идея. Очень справедливо. – «Главное, как можно скорее отсюда убраться». – А теперь мы лучше поедем домой. Пошли, Энни. Спасибо, мистер Сиропулос. Мне очень жаль, что это случилось. Но я думаю, вы должны быть привычны к подобным маленьким огорчениям.

– Да, да, такие вещи иногда сопутствуют процессу взросления, к сожалению, – сказал директор, довольный, что это дело заканчивается так быстро, и придержал дверь перед ними. – Она такая хорошая девочка, – пробормотал он Линн, когда они выходили. – Не беспокойтесь. Все уляжется.

– Сьюзен, – вслух размышляла Линн, когда они ехали в машине. – Какая Сьюзен? Может быть, я знаю ее мать по родительскому активу?

– Она ужасная. Она думает, что она прекрасна, но это не так. У нее прыщи. Ее тетя живет через дорогу.

– Напротив нас?

– Миссис Стивенс, – сказала Энни нетерпеливо. – Миссис Стивенс из дома напротив.

Быстро сопоставив факты, Линн нахмурилась. Но ведь лейтенант Уэбер сказал Стивенсам в ту ночь, что ничего страшного…

– Она боится собак, глупая. Я напущу на нее Джульетту, чтобы испугать ее, когда она следующий раз зайдет к нам.

Был необходим какой-нибудь естественный, легкий ответ, и Линн рассмеялась:

– Я в самом деле не верю, что кто-нибудь боится нашу неуклюжую, ушастую Джульетту.

– Ты неправа. Она до смерти ее испугалась, когда Джульетта увязалась за Юдорой к Стивенсам. Она заорала, и Юдора была вынуждена держать Джульетту за ошейник.

– О? Юдора ходит к Стивенсам?

– Не к ним. К той женщине, которая убирает дом Стивенсов, она лучшая подруга Юдоры.

Не здесь ли связь? Или это только Уэберы, а может быть, и то, и другое? Ее поразило, что в ней не возникло озлобления против того, кто распускает эти новости, кем бы он ни оказался. Люди всегда сплетничают, это вполне естественно. Она сама довольно часто это делала.

Внезапно раздался поразительный вопрос:

– Но, мама, неужели папа когда-нибудь…

– Когда-нибудь что?

– Делал то, что сказала Сьюзен, – пробормотала Энни.

– Разумеется, нет. Как ты можешь спрашивать?

– Потому что иногда он становится таким сердитым.

– Это не имеет ни малейшего отношения к тому, что сказала Сьюзен. Никакого.

– Ты в этом уверена, мама?

– Вполне уверена, Энни.

Энни громко вздохнула с облегчением. И Линн должна была спросить себя, как она объяснит развод, когда он произойдет, как она сможет его объяснить, не рассказывая всей ужасающей правды: частично, может быть, но самое плохое надо скрыть.

Ладно, когда настанет время, а оно быстро приближалось, какой-то инстинкт, без сомнения, подскажет ей путь, успокоила она себя. Но теперь она могла чувствовать только глубокую усталость.