Никому не говори… - Карен Робардс

— Врушка, — сказал он и щелкнул ее по носу. Карли ответила ему гневным взглядом. Не успела она вымолвить слово, как Мэтт засмеялся, выпрямился и поцеловал ее. «Хочет заткнуть мне рот», — подумала Карли. Потом он отпустил ее, откинулся на спинку сиденья, провел ладонями по ее груди и лениво улыбнулся.

— К твоему сведению, Кудряшка. Я тоже люблю тебя.

Карли встрепенулась. —Что?

— Да, — как-то уныло, но совершенно искренне сказал он. Это было видно по его глазам. — Люблю.

Карли глубоко вдохнула. У нее защемило сердце, и мир внезапно засверкал, заискрился и засиял всеми красками сразу, как в калейдоскопе. Мэтт сказал, что любит ее. Мэтт ее любит!

— О, боже… — пролепетала она. Он улыбнулся.

— Ага. Я чувствую примерно то же самое.

Карли ущипнула его за руку. Потом поцеловала, и грандиозный секс начался снова.

Он снова овладел бы ею прямо в машине, но у Карли затекла нога. Пришлось выйти и натянуть платье, несмотря на протесты Мэтта, растиравшего ей ногу. Не могла же она стоять голая посреди ангара, если Мэтт, застегнувший брюки, был более-менее одет… А потом затявкала забытая в машине Энни. Они выпустили ее и втроем поднялись по лестнице.

После чего двое из них сыграли в игру «раздень шерифа» и легли в постель.

И очнулись лишь тогда, когда громкий звонок заставил сонного Мэтта нащупать сотовый телефон.

— Да, — сказал он и начал слушать. — Нет, все в порядке; просто я забыл о времени. Да. Да. Не твое дело. Повторяю, не твое дело. Может быть, завтра утром. Да, о'кей. Счастливо.

Карли легла на спину, натянула простыню на грудь и включила ночник. Тем временем Мэтт дал отбой. — Кто?..

— Эрин. Хотела убедиться, что у нас все в порядке. Уже почти два часа ночи. Я сказал, что мы вернемся утром. Может быть. А потом она спросила, затащила ли ты меня в постель.

— Неправда! — Впрочем, Эрин была вполне способна на это. — И что ты ответил?

Его односложные «да» могли означать что угодно.

— Что ты затрахала меня до смерти, но я воскрес.

— Ты этого не говорил, — вспомнив его последние слова, уже без прежнего пыла ответила она.

— Ладно, не говорил. Но мог сказать.

Он стоял, улыбался ей, обнаженный, смуглый, мускулистый и такой соблазнительный, что просто слюнки текли. Это был Мэтт, и — что самое восхитительное — он принадлежал ей!

При этой мысли Карли блаженно улыбнулась.

— Ты похожа на кошку, которая съела канарейку. — Мэтт посмотрел на нее с понимающей улыбкой. Вспомнив о том, чем они совсем недавно занимались, Карли поняла, что выглядит полностью удовлетворенной.

— Раз так, иди сюда, птичка. — Она лукаво прищурилась и облизнулась. Мэтт засмеялся и снова лег в постель.

Потом он оперся на локоть и мрачно посмотрел на Карли. Полностью расслабленная, довольная и счастливая, она сонно улыбнулась ему.

— Что? — негромко спросила она, видя, что Мэтт молча рассматривает ее.

Он взял прядь ее волос и намотал на палец.

— А как насчет «никаких обязательств»? Ты уверена? Карли задумалась.

— Ну, пожалуй, против пары обязательств я возражать не буду. Во-первых, я не хочу, чтобы завтра ты исчез с моих глаз. Во-вторых, ты можешь время от времени приглашать меня куда-нибудь, чтобы мне не нужно было клянчить приглашение на обед у славных парней вроде Майка. Но все остальное будет по-прежнему.

Он все еще хмурился.

— Кудряшка, это не твой стиль.

Она любила его до боли, любила так сильно, что могла смотреть на него часами, так сильно, что он навсегда остался бы в ее сердце, как бы ни сложились их отношения. И так сильно, что могла бы отказаться от него, если бы он выбрал свободу. В глубине его глаз таилась тень, и она знала, что это тень страха. Страха любовных цепей, которые будут тянуть его вниз и навсегда прикуют к своим обязанностям, к этому маленькому городку и к ней.

Он был готов, желал и мог дать Карли то «навсегда», которое ей требовалось. Но она прекрасно видела этот страх и не могла принять его жертву.

— Никаких обязательств, — решительно сказала она и поцеловала его. Больше они к этой теме не возвращались, и остаток ночи прошел не менее бурно, чем ее начало.

В половине восьмого утра температура воздуха составляла тридцать три градуса. Карли знала это, потому что слушала радио, когда машина выезжала из ангара.

Было бы неловко, если бы кто-нибудь увидел ее в том же белом платье, в котором она вчера днем уехала с Мэттом. Но эта мысль не могла испортить ей настроение. Она была довольна и счастлива, и хотя знала, что на свете есть чудовища, одно из которых хотело убить ее, но не могла заставить себя поверить в это. Во всяком случае, не сегодня утром, когда солнце лениво выплывало из тумана, по шоссе тянулись вереницы машин, люди торопились на работу, а Мэтт сидел рядом, чисто выбритый, благоухающий мылом.

Последнее было самым приятным.

И тут до Карли дошло, что Мэтт везет ее к себе домой. Цирк, в который превратилась вся прошлая неделя, готов был возобновить работу. Понимание этого подпортило ей настроение, если не сказать больше. Ее любовная жизнь воскресла из небытия и процветала, но все остальное катилось к чертовой матери, мрачно поняла Карли. Нет, подумала она, восстановила в памяти образ неумолимой железной леди, которая больше не желает быть хорошей девочкой, и решила, что с нее хватит.

— Мэтт, — твердо сказала она, — я хочу вернуться к прежней жизни.

Они стояли на перекрестке и терпеливо ждали, когда сменится сигнал светофора.

— Звучит зловеще. — Мэтт посмотрел на нее с улыбкой. — Чем я тебе не угодил?

Карли смерила его взглядом, а когда зажегся зеленый свет и Мэтт собрался ехать в город, сказала:

— Сверни.

Он подчинился, но поднял бровь. — Куда?

— К моему дому. Мэтт нахмурился:

— Зачем?

— Затем, что я не могу так жить. Кто знает, когда ты сумеешь поймать человека, который напал на меня? А если никогда? Я не могу всю жизнь прожить в твоем доме, под постоянным домашним арестом. Мне нужно зарабатывать себе на пропитание, нужно начать свое дело и обжить свой дом. Я не могу отложить все это на неопределенный срок. И не хочу.

— Карли… — Внезапно его взгляд и тон стали смертельно серьезными. — Кто-то пытался убить тебя. Он все еще рядом. Я рассчитываю только на то, что он придет снова. Черт пебери, пока мы не узнаем, почему он тебя преследует, кто он и что все это значит, ты останешься одна лишь через мой труп. И не только в этом доме. Где угодно.

— Мэтт…

— Никаких «Мэтт». Я знаю, что говорю.

— К вашему сведению, мистер Господь Бог, если мы спим вместе, это еще не дает вам права командовать мной.

— Нет. Но я местный шериф, и ты находишься под моей опекой и защитой.