Под властью отчаяния. Часть 1: Химера - Магдалена Уинклер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как много вообще у Оливера было близких людей? Отец и Лекса. С остальными он даже примерно такого же взаимопонимания достичь не мог. Удивительно, что самые родные люди были совершенно не похожи на самого мальчика. И обоих их связывала одна вещь — неумение или нежелание выражать свои истинные эмоции, особенно плохие. Отец это делал, потому что хотел уберечь своего единственного ребёнка. А Лекса, вероятно, сама по себе была такой. А ведь Расмуссен мечтал ей помочь. Правда, как он может? Всего лишь глупый мальчишка, всё, что он мог — хвостиком ходить следом и пытаться промямлить слова поддержки.
И танцевать, поддаваясь её лёгким волнующим движениям. Плавным, воздушным, немного нелепым, но искренним. Лекса хотела танцевать — она танцевала и не размышляла о том, как посмотрят окружающие. Легонько сжимала плечи юноши и казалась такой счастливой, что Оливер невольно заулыбался тоже, едва-едва касаясь пальцами её спины.
Почему она до сих пор продолжает цвести, словно ромашка с ярко-жёлтыми лепестками, оставаясь все такой же сильной и прекрасной? Кажется, из каждого несчастья Лекса только вытаскивала хорошее: новую философию, новое знание. И из этого девушка, словно из глины, вылепливала кирпичик, продолжая строить свой прекрасный дом.
Дочь гангстеров совершенно не была похожа на Молли. Кто такая Фостер рядом с ней? Маленький вечно потерянный ребенок, который со страхом вглядывался в окружающий мир. Лекса — сильная и красивая личность, борющаяся за право на счастливую и яркую жизнь, не теряющая себя в этом мире. У таких людей, как она, определенно будет все, о чем они мечтают. Юноша знал, что подруга справится, со всем на свете справится. И он будет рядом, чтобы оказать её поддержку.
Оливер был безумно счастлив, что знаком с этой чудесной девушкой, которая является настоящим Солнцем в его унылой жизни.
•••
ThxSoMch — Spit in my face
Йенс чувствовал, что поступает неправильно. После возвращения домой ближе к утру он так и не смог заснуть, несмотря на приближающееся начало рабочего дня. Нужно было лечь спать, отдохнуть, но он не мог. Слишком винил себя и ненавидел, чтобы взять и расслабиться. Рядом с Эрикой терял голову, да и вообще в том, что её касалось, становился полным идиотом. Видя перед собой ярко-бирюзовые глаза Ольсен думал лишь об одном: удержать эту женщину рядом с собой. Любым способом.
Когда она была рядом, на душе становилось гораздо спокойнее, даже если лицо её сверкало первородным гневом, даже если слова пронзали насквозь грудь, а руки пытались убить. Когда Эрика рядом — он живёт, он дышит, он знает, что она никуда не пропала, он знает, что она настоящая. Когда Ричардсон рассыпается в утреннем рассвете, вместе с Солнцем просыпается тревога. Особенно если прощание было колючим. Стоило лишь задуматься, и Йенс погружался в омут негативных мыслей, терзаний. Где она сейчас? С кем? Кто трогает её тело, кто заставляет её сердце биться чаще, кому она дарит свою драгоценную улыбку? Наступит ли следующая встреча?
Последний вопрос был самым мучительным. Йоханесс так боялся, что однажды Эрика просто уйдёт навсегда. Больше не появится в его жизни вообще. Ольсен понимал, что был далек от неё так же, как человечек от сверкающей в небесах звезды. Чтобы удержать рядом, был готов пойти на всё. Прислуживать, словно собачка, выполнять каждый приказ. Даже идиотский приказ.
Йоханесс любил Эльфриду. Она для него что-то вроде младшей сестры, глупой девчонки, которая смотрит на мир блестящими глазами, которая верит каждой бредне на свете, ты смотришь и усмехаешься, но находишь это милым. Эльфрида верила и Йенсу. Смотрела на него искренним взглядом, заботилась искреннее. Да, их отношения изначально было испорчены, но оба старались об этом не вспоминать, не поднимать эту тему. В конце концов, теперь Йенс и Фрида видели друг в друге семью. После того, как старший брат девушки переехал в другой город к жене, она чувствовала себя потерянной. Ольсен, вероятно, в каком-то роде заменил ей Стивена. У самого же Йоханесса никогда не было хороших отношений с родителями, он всю жизнь был колючим одиночкой, начал учиться любить только после рождения Оливера. Эльфрида была единственной, кто проявил к нему доброту и заботу. По всем канонам, они действительно должны были влюбиться друг в друга, но Пауэлл страдала по кузену Йоханесса, а Ольсен добровольно вручил своё сердце в руки главы мафии.
И всё же, Йенсу было совестно. Когда человек доверяет тебе свою спину, не так уж и легко решиться воткнуть в неё нож. Эльфриде будет больно, если Ольсен поступит с ней так, но Эрика потеряет к нему всякое доверие, если он нарушит данное обещание. К счастью, Йенсу не запретили вовсе общаться с Пауэлл, но резкие перемены всё равно скажутся на ней.
Конечно, Йоханесс уже выбрал. У него ничего не оставалось, кроме как выбрать Ричарсон. Более того, глава мафии действительно могла убить их обоих. Ольсен задыхался от злости, от стыда, от боли. Он набросил на плечи куртку, схватил пачку сигарет, лежащую на тумбе в коридоре, и вышел на улицу, тут же щёлкая зажигалкой. Хотелось курить, хотелось выкурить целую пачку, чтобы потом задыхаться от дыма, чтобы лёгкие свело от боли, чтобы выплюнуть их нахер. Чтобы задохнуться от очередного приступа астмы.
Его отношения с Эльфридой выглядели странно, и Ольсен это понимал. На месте Эрики он бы тоже бесился. О чём речь, если он и Адама был готов возненавидеть лишь за одну улыбку, подаренную возлюбленной. Ричардсон снова ставила его на место, делая акцент на уровне их отношений. Йоханесс — должник, который, пока не расплатится, принадлежит лишь Эрике. Когда Ричардсон решит, что долг уплачен? Ольсен боялся этого момента сильнее смерти.
Эрика не ревнует, просто хочет себя обезопасить. Эрика не испытывает необходимости в Йенсе, он нужен ей лишь для одной цели. Всякая попытка показать, что отношения могут перейти на более глубокий уровень, заканчивается лишь тем, что Ричардсон отдаляется. Её словно напугала сама мысль о том,
