Цветок Дракона - Алиса Уэллес

Он еще раз выглянул из своего укрытия и поспешно нырнул за дерево. Проклятие! От этих золотистых глаз ничего не скроется: он мог поклясться, что она смотрит прямо на него.

Боль из груди переместилась в пах. С этой болью ничто не помогало справиться: ни работа, ни планы на будущее, ни попытки забыться в пьяном угаре. Ничто не могло утолить его чувственный голод или уменьшить страсть к восхитительному золотоволосому ангелу, которого он жаждал и от которого пытался убежать уже на протяжении почти двух лет. Ни одна женщина, с тех пор как он впервые увидел Сарину, не могла с ней сравниться. Она возбуждала, дразнила и мучила его одновременно.

И вот она здесь, с другим мужчиной. Он поморщился. Сейчас она касалась лица Дина ручкой малыша. Вот они оба засмеялись. Дженсон попытался разглядеть лицо мальчика, но увидел только покрытый золотистыми кудрями затылок. Все трое такие светловолосые, с горечью подумал он, какая красивая из них выйдет семья!

Он отвернулся и до боли сильно прижался щекой к шершавой коре дерева. Любая боль лучше, чем ощущение, что его снова оставили в дураках. Сарина получила своего клерка, своего ребенка и свой дом – то, чего она всегда и хотела. Пора оставить ее в покое, пора осознать, что он не имеет права просить подобную женщину довольствоваться тем малым, что он может предложить ей.

Дженсон вышел из-за дерева и побрел к экипажу. Он вытащил из нагрудного кармана носовой платок и приложил его к кровоточащей щеке, но платок смочили слезы, о которых он и не подозревал.

Сарина, присев на корточки, смотрела, как Майкл Стивен подполз к краю покрывала, а потом встал на подгибающихся ножках.

– Хороший мальчик, – захлопала она в ладоши, – хороший Майкл Стивен!

Улыбаясь во весь рот, мальчуган повернулся к ней и тоже хлопнул в ладоши.

– Хороший, – повторил он, – хороший Стивен. – И заковылял к кусту азалии.

Они сидели на прогретой солнцем траве в садике за домом. Уже распустились цветы, и их головки казались на фоне синего неба маленькими розовыми облачками. Растения на каменистой горке – плод неусыпных забот Зена – представляли собой искусно сшитое лоскутное одеяло из розового, фиолетового, желтого, белого и зеленого, и запах различных цветов сливался в один волшебный аромат. Над ними беззвучно порхала пара маленьких белых бабочек, мохнатая желто-черная пчела немного пожужжала прямо над ухом Сарины, прежде чем улететь и исчезнуть за живой изгородью, и Сарина, довольно вздохнув, растянулась на покрывале, положив голову на руки.

Внезапно она застыла. За углом дома мелькнула какая-то тень. Она похолодела от страха. Это не мог быть Зен – он только недавно ушел на рынок. Бриджит болела, и сегодня они обходились без нее, а Дин был в своей конторе. Сарина вскочила на ноги и кинулась за сыном. Невзирая на его громкие протесты, она подхватила малыша на руки, оторвав от куста, который он с таким любопытством ощупывал.

На траву упала тень приближающегося человека. Она росла и вытягивалась – страшная, чужеродная среди кружевных теней переплетающихся деревьев. Сарина была уже на полпути к каменным ступеням, когда тень превратилась в человека.

– Дженсон! – в ужасе воскликнула она.

Прижав к себе сына, она быстрыми шагами двигалась к крыльцу. Испуганный Майкл Стивен громко заревел. В страхе, что он может задохнуться в ее объятиях, Сарина перестала так сильно прижимать его, но плач не утих. Отчаянно пытаясь заслонить от Дженсона лицо сына, она подняла его повыше и положила его головку к себе на плечо.

– Сарина… – Его глаза умоляли остановиться. – Я не хотел испугать тебя, мне просто надо с тобой поговорить.

Его лицо показалось ей бледнее, чем раньше, или это просто солнце так его освещает? Его походка, обычно столь резкая и упругая, сейчас казалась медленной, нерешительной. Может быть, он болен?

Майкл Стивен отказывался успокоиться. Он уже начал визжать и брыкаться, и Сарина, остановившись, по привычке опустила мальчика на землю. Сейчас она видела только выражение отчаяния на лице Дженсона. На мгновение их глаза встретились.

– Дженсон? – Она вглядывалась в него, пытаясь понять, что случилось.

Они стояли так близко, что, если бы ей захотелось дотронуться до него, надо было всего лишь протянуть руку. Он отвернулся, избегая ее тревожного взгляда, и впервые посмотрел на мальчика. Тот уже не плакал, а, стоя рядом с Сариной и держась рукой за ее юбку, тихонько всхлипывал. Его волосы были того же самого золотистого оттенка, как у Сарины, а глаза…

Дженсон вскрикнул от внезапной догадки, пронзившей ему грудь.

– Боже мой!

Он смотрел в ясные зеленые глаза и видел себя. Если бы он сам был ребенком, то лицо стоящего перед ним мальчика было бы его зеркальным отражением.

– Дженсон?

Он почувствовал, что удаляется от нее. Он падал назад, словно сраженный невидимой пулей прямо в сердце. Его руки поднялись, чтобы закрыть дыру в груди, куда попала пуля, и он мягко опустился на землю.

– Дженсон!!!

Она упала перед ним на колени, в ужасе оттого, что его кожа начинает приобретать землистый оттенок. Обхватив руками голову Дженсона, она звала его, повторяя его имя вновь и вновь, и ее слезы медленно падали на его запрокинутое лицо.

Он слышал, как Сарина зовет его, но в тот момент ему не хватало сил, чтобы ответить. Боль прошла, всего на несколько секунд обретя власть над его телом и напомнив о его бренности, но не более. Великий Боже, хотелось кричать ему, у меня есть сын! Сын! То самое драгоценное продолжение его существа, которого он никогда не надеялся иметь, часть его, которую он не осмеливался сотворить. Сарина подарила ему сына!

– Дженсон, пожалуйста, Дженсон, ответь мне!

Ответы. Ему нужно получить так много ответов, но сначала он должен найти в себе силы, чтобы встать и спросить. Он медленно открыл глаза, и его рука поднялась, чтобы дотронуться до ее лица.

– О Дженсон, – выдохнула Сарина.

– Со мной все в порядке, – заверил он.

– Но…

– Ш-ш-ш, все хорошо.

Он приподнялся и нежно поцеловал ее, а когда она прильнула к нему, опустил ее на траву, и она потерялась в его объятиях. Прошло несколько минут, прежде чем они оторвались друг от друга и Сарина смогла протянуть руку к сыну. Майкл Стивен тут же подбежал к ней и забрался ей на колени.

– Как его зовут? – Дженсон ни на мгновение не отводил глаз от лица сына.

– Майкл Стивен.

– Майкл Стивен, – повторил он, словно повторяя слова молитвы. – И он наш, Сарина, твой и мой?

– Да. – Она кивнула. – Он наш.

Дженсон протянул руку и коснулся макушки мальчика. Затем нежно провел кончиками пальцев по его лицу, очерчивая в немом удивлении каждую его черточку. Сарина посадила Майкла Стивена на колено Дженсону и увидела, как тот впервые обнял сына. Они молчали: Дженсон был занят ребенком, а Сарина любовалась отцом и сыном.