Болтливый мертвец - Макс Фрай

— Да так, ничего, дружище, — вздохнул я.

Но он, кажется, понял причину моего замешательства.

— Потомки эльфов действительно нередко отличаются невоздержанностью и даже распущенностью. Но не забывай: в моем случае это уже давно не имеет никакого значения… Кстати, отец леди Меламори — тоже потомок эльфов, мы с ним даже состоим в дальнем родстве. А ее мать, леди Атисса, принадлежит к очень древнему роду, из которого вышли короли Древней династии, что свидетельствует о том, что в ее жилах течет кровь крэйев…

— Ничего себе новости!

Я был не просто ошеломлен, а оглушен. Можно сказать, контужен.

— Нашел чему удивляться! Строго говоря, у нас в Тайном Сыске есть только один чистокровный человек: сэр Кофа… Ну и ты, конечно, если можно считать «человеком» существо из иного Мира!

— Да, конечно, — растерянно согласился я. — Просто до сих пор я понятия не имел о том, что кроме людей есть еще и какие-то крэйи… А что касается эльфов — честно говоря, я был уверен, что эти несчастные алкаши, эльфы Шимурэдского леса, были последними…

— Еще чего не хватало! — возмутился Шурф. — Чистокровных эльфов действительно не так уж много — здесь, на Хонхоне. Зато добрая половина населения Уандука — кейифайи. Собственно говоря, ты же лично знаком с правителем Куманского Халифата…

— Тоже эльф? — упавшим голосом спросил я. — А с виду совсем как человек!

— Ну да, он же из упиатов, а они мало отличаются от людей, равно как и амфитимайи, чьим потомком является наш король и твой покорный слуга заодно.

— Стоп! — решительно сказал я. — Сэр Шурф, тебе не позавидуешь: ты связался с абсолютным невеждой. До сих пор я думал, что эльфы — это просто эльфы, и все. А теперь выясняется, что они не просто эльфы, а «кейифайи» и среди них есть какие-то загадочные «упиаты» и эти… как их… ну, ваши с Гуригом предки!

— Амфитимайи, — великодушно подсказал он.

— Может быть, ты просто объяснишь все по порядку? Про эльфов и про крэйев — если уж мне приходится иметь дело с их потомками!

Тем временем хозяин принес наш заказ. Ему пришлось придвинуть к нашему столику еще один — в противном случае несколько котелков пришлось бы поставить на пол. Пока он возился, расставляя посуду, я его внимательно рассматривал и пришел к выводу, что ничего «нечеловеческого» во внешности этого парня нет. Если уж на то пошло, он был куда меньше похож на мои наивные представления о вурдалаках, чем подавляющее большинство моих знакомых…

— Ладно, — согласился Шурф. — Признаться, я полагал, что сэр Джуффин хоть немного позаботился о твоем образовании. Магия магией, все это прекрасно, но жить в Мире и не знать, кто его населяет, — пожалуй, немного слишком, даже для тебя! Только я предпочел бы дождаться момента, когда мы завершим ужин. Не люблю разглагольствовать с набитым ртом, как подвыпивший мастеровой!

— Да ты сноб, дружище! — фыркнул я, налетая на «бамбурики», которые оказались крошечными ароматными колобками, поданными в отдельном чугунке с раскаленным, еще шипящим маслом, так что их приходилось извлекать оттуда при помощи длинных тонких палочек, макать в густой суп, который насквозь пропитывал пушистое тесто, и только потом отправлять в рот — увлекательное занятие, ничего не скажешь!

Что касается моего друга, у него в данный момент имелась лишь одна забота: залить в меня порцию «Вурдалачьего Жара» — обжигающе крепкой ягодной наливки, которая действительно была разлита в самые настоящие наперстки. Впрочем, это были наперстки, предназначенные для вполне великаньих пальцев.

Разумеется, ему это удалось. После недолгих уговоров я решил, что — если уж парень решил споить собственного возницу — так ему и надо!

Большую половину ужина мы так и не осилили, но добродушный голубоглазый вурдалак заботливо упаковал остатки и сам отнес их в наш амобилер, к величайшей радости задремавшего было Друппи. Пес сразу просчитал, что холодный окорок, закопченный в розовом дыму, достанется именно ему, какого бы мнения на сей счет ни придерживался строгий дядя Шурф Лонли-Локли.

— Вещай, потомок эльфов! — потребовал я, взявшись за рычаг. — Открой мне страшную правду о населении этого Мира. Я хочу быть умным и образованным!

— Лучше поздно, чем никогда, — снисходительно согласился Шурф. — Ладно уж, слушай. Начнем, пожалуй, с крэйев, поскольку именно они являются настоящими хозяевами земли, по которой мы с тобой едем. Их очень много, и порой они отличаются друг от друга куда больше, чем можно себе представить… Из всех крэйев наиболее близки к людям драххи — на древнем языке Хонхоны это слово означает «угрюмые люди». Внешне драххи ничем не отличаются от людей. Впрочем, есть одна странность: не бывает драххов с заурядной внешностью. Они — или очень красивые люди, или редкостные уроды. Иметь дело с драххами легче легкого: их внешность всегда точно соответствует характеру. Добродушные драххи красивы, злые — уродливы, все очень просто. А у неуравновешенных, вроде тебя, внешность то и дело меняется в зависимости от настроения.

— Меняется? — недоверчиво переспросил я. — Никогда не видел ничего подобного!

— Может, и не видел: в столице очень мало чистых крэйев. В основном там живут их потомки от браков с людьми, — согласился Шурф. — Впрочем, черты лица неуравновешенного драхха остаются неизменными, просто неуловимым образом изменяется общее впечатление от его внешности… Добавлю, что, как и все крэйи, драххи понимают язык зверей, птиц, рыб, деревьев и грибов.

— И грибов? — ошалел я.

— И грибов, разумеется. А чем грибы хуже прочих?

— Наверное, эти драххи — крутые колдуны! — уважительно сказал я. — Понимать язык деревьев и даже грибов — надо же!

— Ты прав и в то же время ошибаешься, — задумчиво сказал Шурф. — Магия драххов базируется на их близости к природе. Поэтому из них получаются отличные знахари, травники, а иногда — самые настоящие лесные колдуны. Но Очевидной магии драххи почти не обучаются, даже если живут вблизи от Сердца Мира. А их потомки от браков с людьми обучаются Очевидной магии куда медленнее, чем прочие. Взять хотя бы мою жену: ее отец — чистый драхх, а мать — из людей. В начале нашей совместной жизни я часто водил Хельну в подвал сэра Джуффина, где можно заниматься Очевидной магией без каких-либо последствий для равновесия Мира, и честно пытался научить ее хоть чему-то из того, что сам умею. Все напрасно: какая-нибудь двадцатая ступень Черной магии — ее потолок, как и для всех остальных потомков драххов.

— В наше время оно и спокойнее, — усмехнулся я. — В Холоми не загремишь, а в повара — пожалуйста!