Черные алмазы - Мор Йокаи

Человека? Какое там! Просто месиво, прилипшее к стене. Когда-то оно было живой плотью.

В нескольких саженях лежал на земле другой труп; голову его так и не удалось отыскать.

Затем наткнулись на разбитую в щепы вагонетку, в каких вывозили уголь; обломками ее был насквозь изрешечен труп еще одного человека.

А дальше попадались до неузнаваемости обгоревшие тела. Этих настиг огонь.

В одном месте рухнувший каменный пласт весом в сотню центнеров придавил сразу человек пятнадцать. Их не стали трогать: понадобилось бы несколько суток, чтобы разобрать эту груду.

Теперь следовало торопиться на розыски тех, кто еще, может быть, остался в живых.

Повсюду, в каждом отсеке штольни натыкались на трупы; но пока еще отыскали не всех засыпанных.

Рабочие акционерной шахты сказали Ивану, что если где и остались в живых люди, так это на разгрузочной площадке; там обычно шахтеры перед началом смены оставляют свои пожитки и после работы забирают их.

Но в штреках царил такой хаос, что даже бывалые шахтеры с трудом распознавали знакомые места; тут взрыв разнес перегородки, там завалил проходы или соединил в один два расположенных друг над другом штрека. Даже им, опытным шахтерам, все время приходилось возвращаться к главному штреку, чтобы не заблудиться.

Наконец почудилось Ивану, будто из-под большой груды обвалившегося угля и породы до него донесся слабый стон.

— А ну-ка, попробуем здесь копнуть! — повернулся он к своим людям.

Те принялись разбирать завал, и, когда его расчистили, рабочие с акционерной шахты сразу смекнули, где они находятся.

— Верно! Вон та дверь ведет прямо в раздевалку и к подъемной клети!

По всей видимости, воздушной волной захлопнуло дверь, обрушило на нее боковую стенку и тем самым закрыло и даже замуровало находившихся там рабочих, но вместе с тем и спасло их от обвала.

Так оно и было.

Стоны, мольбы о помощи все явственнее доносились через завал, вот уже показалась дверь, и, когда сняли ее с петель, Иван первым поднял лампу и осветил тьму.

Ему не ответили криками радости. Спасенные от гибели люди не бросились обнимать его колени. Там лежали скорчившиеся тела людей, ведущих последнюю схватку со смертью.

Их насчитывалось больше сотни.

И все они были живы! Да, но жизнь в них чуть теплилась! Иссохшие от голода и жажды. Полузадохнувшиеся от рудничною газа. Сломленные отчаянием. Десятки изможденных людей протягивали слабые руки, поднимали отяжелевшие головы навстречу проблеску света, засиявшему как путеводная звезда средь могильного мрака. Сонмище погребенных всколыхнулось, услышав призыв к воскрешению.

Душераздирающий стон, в котором уже не разобрать было ничего человеческого, сорвался с сотен губ, и тот кто eго о услышал, навеки запомнил этот ужас.

Их завалило здесь в момент взрыва. Воздушной волной разом задуло лампы, а зажигать свет сызнова было бы безумием. И с тех самых пор они были погребены во мраке.

Опасность положения усугубилась, когда вскоре после наступления темноты в помещение, которе служило им убежищем и могилой, стала постепенно просачиваться вода. Площадка находилась на полсажени ниже штрека.

Тогда в кромешной тьме они принялись из обшивки и стоек сооружать помост. На этот помост вскарабкались все. Там они ждали неминуемой гибели. Голод, рудничный газ или подступающая вода — все несло смерть.

Когда спасатели открыли дверь, вода уже дошла до помоста и проступала сквозь доски.

По распоряжению Ивана несчастных одного за другим бережно выносили с уготованного им места погребения. Никто из них не лез вперед. Каждый лежал недвижно на своем месте и ждал, когда до него дойдет черед.

Встреча со смертью научила их смирению.

Некоторые не могли даже открыть глаза, но Иван убедился, что все они живы, а человеческая натура подчас творит чудеса!

Итак, эти люди теперь спасены.

Однако работа на том не кончилась.

А что, если у пролома тоже завалены люди?

Кроме того, надо было удостовериться, действительно ли все произошло так, как предполагал инженер: первый взрыв образовал пролом между двумя штольнями и теперь из одной можно было пробраться в другую. Тогда намного легче было бы спасти людей из восточной штольни.

У пролома лежал обгоревший до неузнаваемости труп.

В руках он сжимал открытую лампу Дэви.

Так вот он этот проклятый, кто совершил злодеяние.

Стало быть, все-таки человеческое безумие замыслило столь чудовищную катастрофу!

Труп невозможно было опознать. Одежда на нем сгорела. Но на кожаном поясе сохранился стальной футляр. В этом футляре нашли золотые часы, на эмалевой крышке которых разглядели портрет прекрасной женщины.

Иван узнал в ней Эвелину.

Под крышкой часов лежала стофоринтовая ассигнация; она сильно потемнела от соседства раскаленного металла, но уцелела.

На обороте ассигнации прочли надпись:

«Я получил ее ровно год назад и сегодня расплачиваюсь».

Страшная это была расплата!

Теперь Иван понял связь между словами и действиями этого страшного человека; инстинкты каннибализма толкнули его на поступок, погубивший десятки людей.

Понял давнюю угрозу Сафрана — в тот день, когда похитили его невесту.

Внезапный переход в акционерную шахту.

Последнюю выпивку. И как бы предвещающий гибель ядовитый выдох в лицо Ивану.

Это был какой-то новоявленный антихрист.

Дьявол в человеческом облике, который принес себя в жертву, дабы отомстить всем, кто обижал его, обкрадывал, высмеивал, надругался над ним, унижал, дурачил его, провозглашая здравицы в его честь, оскорблял его своим богатством, дразнил своей роскошью, водил его за нос.

А как рухнут все они теперь, когда он выбил из-под них пьедестал, и как попадают все они один за другим на его могилу: и священник, и банкир, и биржевик, и дипломат, и министр, и комедиантка!

Поистине в аду ему нечему будет учиться!

Когда Иван, погрузившись в размышления, стоял над трупом, он словно коснулся небесных высот. А ведь он находился под землей.

Все эти страсти кипели и в его сердце!

Его тоже ограбили, обокрали, высмеяли, задавили богатством, вонзили в сердце отравленный кинжал те самые люди, на которых этот, другой человек излил яд своего мщения!

А Иван старается спасти жизнь своих врагов.

Притом искренне, и не только жизнь людей, но и людское имущество.

Ведь все эти несметные сокровища, что таятся здесь, под землей, — богатства не только его врагов, но и всего человечества, это тайная кладовая страны, основа промышленности.

Но, ведя спасательные работы, он боялся еще одного врага.

Он никому даже не заикнулся о своих страхах, ибо, поделись он подобными мыслями со своими рабочими, теми, что до сих пор шли за ним на любой риск, они тотчас же побросают все и кинутся бежать прочь, на волю.

Проволочный колпачок лампы Дэви был доверху заполнен красным пламенем, а это значило, что в штольне все еще не меньше трети рудничного газа и лишь две трети живительного воздуха; остальное — смертоносный газ.

Но рудничного газа они уже не боялись. Они привыкли смело смотреть в огненные глаза этого страшного духа. Даже в те минуты, когда кладут на носилки изувеченные останки его жертв.

Но есть и другой злой дух, он подкрадывается исподтишка. С ним никто не рискнет сразиться. Это угарный газ.

Появляясь, он сеет ужас!

Добравшись до пролома в туннеле, они застали точно такую картину, как предсказывал инженер.

Перегородки повалило взрывом, и теперь оставалось только разобрать обломки, чтобы открыть доступ к восточной штольне. Ни один из шахтеров, занятых расчисткой пролома, не выдерживал там долго.

Проработав по нескольку минут, все они возвращались обратно, жалуясь, что их мучит кашель и что лампы там плохо горят.

Если в штреке пламя лампы предостерегающе заполняет весь цилиндр, то у обвала оно еле моргает. И это еще страшнее.

Рабочий, вернувшийся последним, сказал, что, как только он стронул большую глыбу угля, сквозь повязку в нос ударила такая вонь, что он не выдержал. Неприятный запах, похожий на дух испорченной кислой капусты.

Старые шахтеры знали, что означает запах кислой капусты в шахте.

Старик Пал предупредил Ивана, который сам направился туда проверить, чтобы тот остерегался дышать даже сквозь повязку и как можно скорей возвращался обратно.

Иван схватил железный лом и лампу и, задерживая дыхание, поспешил к пролому.

Схватив лом обеими руками, он что было силы ударил по груде угля, которая со страшным грохотом обрушилась в провал.

Подвесив лампу на конец лома, Иван просунул ее в образовавшуюся щель.

Лампа тотчас же погасла.

Заглянув из темного штрека в щель, Иван содрогнулся: он увидел в глубине соседней штольни багровое раскаленное зарево, отсветы которого озаряли весь коридор.