Курьер из Гамбурга - Нина Соротокина

– А я откуда знаю?

– Ну как же? Всем известно, что вы с покойным капитан-поручиком приятели. Вы ведь тоже масон? В какой ложе состояли?

– Это совершенно не имеет отношения к делу.

– А вы какое дело имеете в виду? – тут же насторожился следователь.

– Я хотел сказать, что, вступая в ложу, я принял клятву хранить все ее тайны.

– Понятно. Но, похоже, вы это делаете не всегда успешно. Нам известно, что вы принадлежали ложе «Урания» Так?

Вернов вынужден был согласиться. До серьезных вопросов дело пока не доходило, все вокруг да около глину месили.

– А известно ли вам, зачем наведывался капитан-поручик Наумов к немцу Шлосу, проживающему на Большой Мещанской в доме мещанки Румель?

– Я не знаю никакой мещанки Румель.

– А что вам про Альберта фон Шлоса известно?

– Ничего не известно. Я имел с ним одну встречу по масонским делам. Он наш гость из Гамбурга.

– И что это были за дела?

Как не хотелось Григорию толковать со следователем о делах вольных каменщиков, он решил, что эта беседа куда безопаснее, чем разговор о Наумове. Вернов не был наивным человеком и понимал, что арест его не связан с недавней дуэлью. Неспроста таскался за ним человек в гороховом камзоле, видно, что-то в полиции уже подозревали. Понять бы только, что им известно.

Отвечая на вопросы следователя, Вернов тянул время, долго думал над ответом и еще играл в бестолочь, в эдакого простака, до которого все медленно доходит. Сведения приходилось вытягивать из него буквально по нитке, но в результате он рассказал и про Конституцию, которую вез Шлос, и про Елагинский дворец. Иногда он перебивал сам себя: «этого не могу вам сказать, это тайна общества касается его ритуалов и только». Но через три фразы, как бы по рассеянности, скрепя сердце, все-таки отвечал следователю на поставленный вопрос.

Поговорили про масонов и опять вернулись к Наумову. А от Наумова к Бакунину. Но здесь Вернов уже не играл в поддавки, и на все вопросы отвечал твердо: «Мне сие неизвестно».

Бецкий Иван Иванович, попечитель Смольного Общества, хоть и боком, но тоже принимает участие в нашем повествовании. Фигура эта столь удивительна, что о нем стоит рассказать. Внебрачный сын генерал-фельдмаршала Трубецкого Ивана Юрьевича, он родился в Стокгольме, образование получил в Дании. Там же поступил в Кавалерийский полк, но на первом серьезном учении был сброшен лошадью. Проскакавший над ним эскадрон сильно помял несчастного и навсегда отвадил его от военной карьеры.

Бецкий обладал легким характером и полезным свойством нравиться царственным дамам. Входя на трон в 1741 году, Елизавета собственноручно повесила на грудь его орден и ленту Святой Екатерины. Вскоре к русскому двору прибыла принцесса Фике, то бишь Софья Ангальдт-Цербстская, будущая императрица. Бецкий был назначен состоять при ее матушке герцогине Иоганне-Елизавете, с которой познакомился еще ранее в Париже. Именно это обстоятельство, а также особое расположение, которое впоследствии занимал при Екатерине Бецкий, дало почву для диковинной, но живучей сплетне. Говорили, что Екатерина не больше и меньше, как побочная дочь Бецкого. Слухам этим нельзя верить, они совершенно беспочвенны, но лишний раз поражаешься беспардонной человеческой фантазии, которая «назначила», например, отцом Петра I грузинского князя, а Сталина связала сыновними узами с Пржевальским.

В отставку Бецкий вышел в сорок три года в чине генерал-майора и уехал в Париж. Там он прожил долго и, кстати, познакомился с мадам де Лафон, которая стала его доверенным лицом и правой рукой на ниве воспитания. Петр III вернул Бецкого в Россию и назначил его управлять канцелярией строения домов и садов Его Величества, так что Иван Иванович успел побывать и в «строителях».

Переворот 62-го года сыграл особую роль в его судьбе, потому что он сам выдвинул себя на первое место и очень обижался, если кто-то сомневался в этом. Вот как описывает поведение Ивана Ивановича Дашкова в своих «Записках». Не откажу себе в удовольствии пересказать эту сцену.

Во время «революции» Бецкий был очень активен. Ему поручено было раздать деньги солдатам, которых еще ранее нанял Орлов. В благодарность за усердие Екатерина наградила Бецкого орденом и значительной суммой денег. На четвертый день, когда страсти чуть-чуть улеглись, Бецкий явился к Екатерине с визитом. Императрица была уверена, что услышит сейчас слова благодарности, но не тут-то было. Бецкий встал перед ней на колени и стал умолять «сказать при свидетелях», кому она «обязана короной».

– Богу и выбору моих подданных, – ответ этот был понятен всем, но не Бецкому.

– О, я не достоин носить эти знаки отличия, – возопил он, делая вид, что снимает орденскую ленту, – потому что мои заслуги не признаны императрицей. Я считал себя единственным создателем ее величия. Не я ли поднял гвардию? Не я ли расточал золото. И теперь императрица это отрицает.

Екатерина обратил все в шутку.

– Вы дали мне корону, и я согласна с этим. Поэтому получу ее только из ваших рук. Вам я поручаю сделать ее как можно красивее. В Вашем распоряжении все драгоценности моей империи.

Бецкий принял эту шутку всерьез. Он руководил работой ювелиров. Государыня осталась довольна его работой.

Так выглядит сцена в изложении Дашковой. Я думаю, она не поняла ее сути. Бецкий был вовсе не глуп, и не наивен. Это был его способ выказать полную преданность, а также вовремя заявить о себе. Ему было пятьдесят восемь лет, и он умел подыграть государыне, а Екатерине Романовне было всего восемнадцать. Юность часто бывает близорука.

Вот суть отношения Екатерины к Бецкому: она была к нему снисходительна, как к балованному ребенку, но при этом глубоко его уважала. Бецкий в Париже вволю надышался воздухом свободы, был знаком с энциклопедистами, знал толк в живописи и музыке, а главное, был озабочен, равно как и сама Екатерина, проблемами улучшения человеческой породы. Оттого-то и пишут в энциклопедии, что Бецким была произведена в России педагогическая реформа.

Доступ к прочим государственным делам ему был ограничен, но пашня, которую он взялся возделывать, была столь обширной, что ему хватило ее на всю оставшуюся жизнь. Бецкий управлял Академией художеств, он учредил Московский воспитательный дом, открыл «Воспитательное Общество» в Смольном монастыре, он был шефом Сухопутного шляхетского кадетского корпуса. Еще он занимался богадельнями, всего не перечислишь. Екатерина щедро его награждала, но большую часть этих денег он употреблял на благотворительные нужды. Не будем забывать, что именно Бецкий положил начало женскому образованию в России, именно он начал организованно учить мещан обоего пола.