На диете - Сьюзен Сассман

Я увидела Кэтлин сразу же, едва переступив порог ее туристического агентства.

– Какое счастье, что ты развязалась с ним! – Она смеялась сквозь слезы, тиская меня в железных объятиях. Я подумала, что она подхватит меня и закружит по комнате, сшибая клиентов с рекламными брошюрами и мисками фирменного супа.

– Как настроение?

– Все лучше и лучше.

Кто-то попытался перехватить Кэтлин, но она отмахнулась.

– Послушай. Не хочу мешать тебе. Давай поговорим завтра за ужином, ладно? А сейчас мне позарез нужен твой кабинет.

– Он к твоим услугам.

В маленькой комнатке я без сил рухнула в кресло. Неужели все это происходит наяву? И я только что совершила налет на офис Фрэнклина? Поверить не могу. Проникновение с преступными намерениями, вот как это называется! Уголовщина. С особым цинизмом и применением скорописи.

Наверняка мисс Мамфорд уже позвонила в полицию. И скоро я окажусь за решеткой на хлебе и воде... Зато похудею. Я улыбнулась. Весь срок меня будет греть воспоминание о чопорной мисс Мамфорд, вмиг растерявшей свой лоск. Как шипела, запертая в ванной! А Фрэнклин, беснующийся в телефонной трубке? Отвела душу, ничего не скажешь! Конечно, метод Кэтлин с битьем посуды выглядит эффектнее, но и у меня получилось неплохо.

В кабинет заглянула женщина в полосатом переднике, улыбнулась и внесла тарелку огуречного супа, посыпанного румяными гренками.

– От босса. Велела вам передать, что блюдо это легкое и для здоровья полезное.

– Банда комедиантов, – рассмеялась я. Женщина встала у двери, сложив руки на объемистом животе. Под ее настойчивым взглядом пришлось отправить в рот ложку свежего холодного супа. Лишь тогда она незаметно удалилась. В последний раз я ела в доме миссис Мэйз. Сейчас ее банановый кекс ссохся в отвратительную коросту на ботинках и кроссовках Фрэнклина. То ли бутылка коньяка, то ли бессонная ночь начисто отбили у меня всякую охоту к еде. Я отодвинула тарелку, достала список клиентов Фрэнклина и позвонила Маку.

– Не знал, что ты художница, – сказал он. Не сразу вспомнился прилепленный к компьютеру листок с забавной смеющейся рожицей.

– Я женщина с бездной талантов. Как ты догадался, что рисунок от меня?

– Морт сказал, что ты заходила. Дал почитать твое эссе. Меня даже зависть проняла.

– Что, я так блистательно пишу?

Мак рассмеялся, и я представила его блестящий глаз в лучиках тонких морщин, изгиб улыбающихся губ и повязку.

– Ну, пишешь ты терпимо...

– Терпимо?!

– Но твое “Чудо” – настоящая находка. Подумать только, два человека сорок лет вместе, а любят друг друга, как в первый день.

– Так ты об этом...

– Ну да, а что такое?

Вместо ответа я зевнула.

– Нагоняю на тебя скуку?

– Прости. Плохо спала ночью. Точнее, совсем не спала. Скажи, можно ли наверняка установить, что дело уже рассмотрено в суде и закрыто?

– Что за дело?

– Производственная травма.

Уточнив детали, Мак без колебаний выдал мне точные и подробные инструкции и лишь потом поинтересовался, что, собственно, стряслось.

– Есть интерес. А много времени понадобится?

– По обстоятельствам. Может, и неделя. У меня упало сердце. Нет у меня этой недели!

– Если дело старое, придется перерыть весь архив, – пояснил Мак, и я повеселела.

– Недавнее!

– Тогда его поднимут сразу же. Хотя, знаешь, эти клерки порой копаются как сонные мухи... Вот что, я как раз собирался в архив, к тому же меня там знают. Скажи, что за дело и что именно тебя интересует. Я сам все выясню.

Сейчас почти половина одиннадцатого. Похороны в два, а прежде ведь надо забежать в банк. В судебный архив мне не успеть, но я должна узнать, обворовывал Фрэнклин своих клиентов или нет. Но Мак... с его нюхом ищейки он тотчас учует криминальный душок и не успокоится, пока все не раскопает. Особенно если стану диктовать длинный список недавних дел... Может, подкинуть ему лишь одно?

– Ладно. Я хочу написать продолжение, на сей раз о мистере Пэйне. Нужны кое-какие подробности из дела его жены. Скажем, сколько им пришлось дожидаться выплаты, какого числа был вынесен вердикт и сколько они получили.

– Вряд ли там указана сумма.

А это и не нужно – цифры я списала с секретных папок Фрэнклина.

–Не беда, сгодится любая фактура. Не хочется выпытывать все это у человека, который хоронит жену. Конечно, такие факты вряд ли пригодятся, разве что для полноты впечатлений и личного архива...

– Без проблем. Поеду прямо сейчас, так что к обеду управлюсь. Может, тогда и встретимся?

– Вряд ли. Я буду на похоронах миссис Пэйн. Увидимся позже, хорошо?

Я повесила трубку и бросила случайный взгляд в свой блокнот. За разговором я бессознательно выводила росчерки и завитушки. МАК – значилось в самом центре листа. Большими буквами в виде сцепленных сердечек.

Банк “Горный” находился как раз по пути на кладбище. Своим овдовевшим клиентам Фрэнклин советует первым делом заглянуть в сейф, ознакомиться с последней волей усопшего, а потом уже идти рыдать над могилой.

Ровно в половине первого я завела новый сейф на свое имя и получила на руки тот, которым мы пользовались на пару с мужем. Запершись в кабинке, выставила оба ящика на стол и начала без разбору перегружать содержимое общего ящика в собственный – акции, ценные бумаги, страховые свидетельства, оба наших завещания.

Завещания. Как юлил Фрэнклин, расписывая прелести своего замысла. Как терпеливо и вкрадчиво разъяснял его достоинства. “Мы ведь не позволим хрычам из правительства отобрать наши деньги, которые я зарабатываю тяжким трудом, правда, пупсик?” По завещанию Фрэнклина имущество попадало под контроль попечителя, а тот выдавал бы нам на карманные расходы. Даже после своей смерти Фрэнклин намеревался распоряжаться мною и детьми.

– Барбара, сколько я повидал несчастных женщин, которых обвели вокруг пальца. Сектанты, альфонсы, биржевые махинации...

– Я не из таких.

– Тогда вспомни, что учудила твоя приятельница Карен Блекстон. Заполучила деньги Мелвина и с родными детьми не поделилась.

– Знаешь, сколько лет этим, с позволения сказать, детям?Тридцать восемь и сорок два! Дочь за пять лет ни разу не позвонила Карен, а единственный источник дохода сына – судейство дворовых бейсбольных матчей. Что за чушь ты несешь, Фрэнклин? Великовозрастные дети во всем зависели от Мелвина и привыкли полагаться на отца, а Карен наконец-то выпихнула их во взрослый мир. А что до меня, разве я хоть раз поставила свои прихоти выше интересов детей?

Все впустую. Фрэнклин навязал мне свое завещание, а в попечители назначил вечно угрюмого, жесткого, как стальной рельс, партнера. К счастью, у меня тогда было утешение. Сигареты.