Диктатура Гурова (сборник) - Алексей Макеев

Когда осталось разместить в контейнере последний, верхний ряд коробок, старший таможенник как бы исподтишка, молча показал сопровождающим указательный палец, что означало – по тысяче долларов на каждого. Теперь уже переглянулись гости. Но, безнадежно махнув рукой, они полезли в карманы. Однако старший, сделав «страшное» лицо, поспешно замахал рукой, чтобы передача «бакшиша» была произведена подальше от места работы. Отойдя шагов на десяток в сторону, он предоставил возможность сопровождающим незаметно положить в боковой карман его форменного пиджака десять стодолларовых купюр. Следом за ним подошел и второй таможенник, помоложе, который шепнул, что и «ребятам» не худо было бы подкинуть по стольнику за молчание.

Грузчики тем временем не спеша заполняли контейнер. При представителях «Пламя-Дельты» они важно, с сознанием своей значимости, поставили две последние коробки, довершив верхний ряд. Донельзя обрадованные завершением этой муки, сопровождающие с лязгом захлопнули двери контейнера, даже не подумав о том, что во втором ряду верхнего яруса не хватает одной коробки, которая в этот момент покоилась под стеллажом с обратной его стороны. Опломбировав контейнер и для проформы осмотрев шеренгу контейнеров с обратной стороны – не осталось ли чего? – жизнерадостно, оживленно разговаривая, они направились к выходу.

Утерев платком взмокший лоб и взглянув им вслед, Иван Николаевич со смехом покрутил головой.

– Ну, мужики, вы даете! – констатировал он. – Сработали как по нотам. Криминальный мир рыдает. Такие ценные кадры – и не в его рядах!

…Пару часов спустя, уже поздней вечерней порой, в сторону Москвы вновь помчались черная «Тойота» и неброская «копейка». В багажнике иномарки покоилась алюминиевая коробка – удачный итог этой неблизкой и необычной поездки. Стас, лишь сев в машину, тут же склонился на заднем сиденье и мирно задремал. Гурову и Вольнову не спалось. Отметив насыщенность сегодняшнего дня, Вольнов оглянулся и негромко сказал:

– Если техническая экспертиза покажет, что это устройство имеет характеристики, непохожие на те, что были заявлены, то… Думаю, голов слетит немало. Ведь если и в самом деле эта штуковина способна уводить в сторону любую противоракету от МБР, то ее поставка американцам могла означать лишь фактическое разоружение собственной ПВО.

– А утечки информации не произойдет? – спросил Лев, неопределенно пожав плечами.

– Думаю, исключено… Во всяком случае, людей, которые взялись все это раскрутить, никак не могу подозревать в том, что они из двурушников. Я почти уверен в том, что на днях вплотную займемся и Стебалиным, и Гвоздикиным. Главное, их не спугнуть и не позволить им замести следы…

На некоторое время повисла тишина. Неожиданно Гуров рассмеялся.

– А как там наш резидент ЦРУ поживает? – поинтересовался он. – После того разговора контачить с ним не доводилось?

– А-а-а… – Вольнов тоже рассмеялся. – Наябедничал в наш МИД. Дескать, российские спецслужбы действуют как гангстерские сообщества – запугивают убийством. И даже не поленился отправить туда аудиозапись нашего разговора.

– Ну а что же МИД?

– Там люди с юмором оказались. Они ему пояснили, что, мол, сам же он вас убивать не грозится? Видимо, имел в виду именно то, что прикрывать вас перестанет, чем немедленно воспользуются фундаменталисты в лице ваххабитов. Ну, дальше он уже не пошел, в СМИ «сливать» ничего не стал – шум ему невыгоден. Ну и понятно – это что за резидент, если о нем пишут чуть ли не на каждом углу? Помните, как в том старом анекдоте? «Сколько можно будить меня по ночам? Американский шпион живет этажом выше!»

Водитель, который, как видно, не слышал этого анекдота, громко фыркнул.

– Но ему, надо думать, если все пройдет так, как и должно пройти, несдобровать… – Лев покачал головой.

– Да, безусловно! Такого прокола ему не простят… – согласился Вольнов. – В принципе, он не самый худший из тех, кто возглавлял резидентуру. Все же в нем больше интеллигента, чем «мясника». Вот до него был хищник настоящий. Но тоже сошел с дистанции, когда взяли англичан с их камнем-контейнером. А этот, его по работе зовут Полом Эрвингом, очень склонен к внешним эффектам…

– А мы что, уже приехали? – проснувшись, встрепенулся Станислав, выглядывая в окно.

– Нет! – откликнулся шофер. – Где-то на полпути…

– Эх, и сон мне сейчас приснился! – Крячко удивленно покрутил головой. – Будто представили меня к званию Героя России. Приехал я в Кремль. Выносят мне звезду – здоровенную, чуть не в мой рост. Я говорю: да я такую и не подниму! А мне: не бойся, она – надувная…

С минуту в кабине не утихал громкий смех.

– А мне однажды приснилось, будто я везу Сталина, – заговорил шофер. – Едем. Он молчит, и я молчу. И тут соображаю, что забыл, куда нам ехать. А спросить-то боязно – вдруг расстреляет? Проснулся – в холодном поту…

За разговорами остаток пути пролетел очень быстро. МКАД они пересекли около четырех, уже как бы и не ночи, но еще как бы и не утра. Вольнов первым делом завез домой Льва и Стаса, после чего отправился, по его словам, в закрытый НИИ, куда и планировалось сдать добытое устройство. Уже в пятом часу Гуров вошел к себе домой и, стараясь не шуметь, начал раздеваться. В этот момент в прихожую неожиданно вышла Мария.

– Ну, наконец-то я смогу уснуть без всяких этих кошмаров и бессонных размышлений… – с облегчением в голосе констатировала она.

– А что такое? Что случилось? – разуваясь, удивленно спросил Лев.

– Да… Мелочь!.. Просто, когда пришла домой, в окно кухни стукнулась птичка. Ну, у меня – сам понимаешь, бабские мысли в голову полезли: дорога дальняя, а вдруг что случится?! А… – махнув рукой, она ушла в спальню.

С трудом сдержавшись, чтобы не рассмеяться, Лев отправился на кухню – то ли ужинать, то ли уже завтракать?..

На работу он пришел уже почти к обеду. Первым делом проверив электронную почту и отправив в корзину уйму всевозможного спама, Гуров решил позвонить Амбару. Но едва он начал набирать его номер, телефон в руке неожиданно завибрировал и разразился заливистой трелью. На мониторе высветился номер Константина Бородкина. «Легок на помине!..» – мысленно отметил он.

– …Так что, это, Лев Иваныч, – поздоровавшись, зачастил Амбар. – Усе, что мог – прозвонил. Версий цельных три. Первая версия – это, значит, гастролер из Ставрополя Чупанбеков. Правда, он на гоп-стопе работает. Заказным мочиловом не занимается. Другая – Васька Чупакин из Липецка. Этот домушник. Правда, сидел за мокруху, но вышел по УДО и «поменял масть». А есть еще какой-то Семен Чуплин из Питера. Тут он бывает редко, да метко. Как появляется – так сразу и «жмурик». Этот, говорят, мастак по части обстряпывать «случайные» аварии. Так смастырит – комар носа не подточит. Но в глаза его никто из моих не видел. Так что, какой он ростом, какой на морду – сказать не могу.

Закончив разговор с Бородкиным, Лев связался с криминалистами. Как оказалось, фоторобот, составленный с помощью Короткова, уже готов, и его скоро сбросят по электронной почте. И в самом деле, минут через пять на почтовый ящик пришло письмо, открыв которое Гуров увидел квадратное лицо с низким лбом, широким носом и массивным подбородком. Над верхней губой темнели какие-то старомодные, фельдфебельские усы. Маленькие глаза-буравчики дополняли портрет киллера Чупы.

Распечатав фоторобот на принтере, Лев собрался идти к Орлову, но в этот момент в кабинет штормовым ветром ворвался Станислав Крячко. Выглядел он оживленным и даже чуточку взвинченным – все в нем было как на пружинках, все двигалось, блистало, ликовало…

– Что за взрыв энтузиазма? – остановившись, Гуров с любопытством окинул взглядом приятеля. – Новую писательницу нашел? Или теперь уже художницу?

– Нет, Лева, не угадал! – Стас торжествующе рассмеялся. – Я был в гостях у Крыкела. И, надо сказать, очень даже результативно. Правда, рассказал он не так уж и много, но есть кое-что чрезвычайно занятное.

– Небось «попрессовал» слегка? – прищурился Лев.

– Бы-ы-ло дело… Но – чисто психологически! – поспешил поправиться Крячко.

Как он рассказал далее, в палату к Крыкелу врачи его долго не пускали. И лишь обещание «в порядке взаимности» организовать силами соответствующих контрольных служб проверку правильности расходования лекарственных средств сразу же изменило до того момента незыблемое мнение зав– отделением на диаметрально противоположное. Крыкел, узнав, кто к нему пожаловал, попытался было «закосить» под страдающего амнезией, но со Стасом такие фокусы не проходят. Он «тонко» намекнул на то, что может заглянуть в соседнюю палату, где якобы проходит лечение трижды судимый за разбои и убийство некий Быма – садист и отморозок, и назвать тому статью, по которой его собеседник отбывал свой восьмилетний срок. Это настолько впечатлило Крыкела, что память к нему вернулась в мгновение ока.