Холмы Каледонии - Мария Сергеевна Руднева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Общество не готово ни к чему!
Общество не готово даже признать женщину равной мужчине! Мисс Амелии показалось, что у фаэ намного более равноправное общество. И в какой момент человеческий род свернул не туда, и женщина оказалась лишь объектом, не больше?
Это не мир мужчин, вовсе нет – это мир жадных, упрямых ослов, которые равно поступают и с женщинами, и с изобретениями – забирают все себе, а что не может тешить их эго или улучшить жизнь, отрицают и порицают.
И даже тут мисс Амелия потерпела неудачу – ни одной громкой победы. Рано ей, рано умирать.
Ох, Габриэль, прости меня!
Словно подслушав ее мысли, невидимые хрустальные колокольчики зазвенели громче. Огоньки вспыхнули серебристым светом и замелькали среди деревьев.
Мисс Амелия поспешила следом за ними.
Если никто не собирается на нее нападать… Значит, кто-то – или что-то – желает куда-то ее отвести. Она рассудила, что лучше не терять огоньки из виду. Меньше всего на свете ей хотелось бы остаться в мертвом лесу в полном одиночестве. Таков был ее характер – чем страшнее ей становилось, тем смелее она шла вперед.
Сияние огоньков стало ярче, лес расступился, и мисс Амелия оказалась на берегу холодного тихого озера, в котором отражались созвездия, никогда не виданные ею прежде.
Озеро было огромным – в темных сумерках мисс Амелия не могла разглядеть другой берег. Она пошла по еле заметной тропинке, не зная, чего ожидать – и чего опасаться – в таком в высшей степени странном месте. Ее рациональный разум, конечно, знал, что существует магия, и спокойно принял тот факт, что время и пространство в Холмах искажены. Но ее взгляд по-прежнему выискивал в странных созвездиях знакомые сочетания, и память норовила отметить на карте Бриттских островов то место, где находится озеро – но она совершенно точно знала, что водоемов такого размера в Ламмер-Море нет. Скорее, можно было предположить, что огоньки завели ее куда-то к Лох-Нессу или Лох-Ломонду, но тогда вокруг озера должны были вздыматься горы…
Вокруг было только небо и тяжелые кроны старых деревьев. Ясень, дуб, ольха – мисс Амелия не могла различить листья или кору в сумерках, но отчего-то была уверена, что здесь они. Старые, волшебные деревья, имевшие огромное значение для фаэ.
Когда она была совсем малышкой, ее отец, Гилдерой Эконит, самый обычный смертный человек, переодевался на Мабон в Дубового короля. Его костюм был украшен корой дуба, и он плел венок из дубовых листьев и веток, который потом до самого Самайна висел на двери. Миссис Эконит всегда ругала его за это – мол, ни к чему джентльмену его статуса и звания участвовать в праздниках для бедняков. Но мисс Амелия всегда гордилась тем, что отец не слушал матушку, а вместо этого они направлялись в яблоневый сад и набирали столько яблок, сколько смогли унести с собой, и на Самайн пекли пирог. И обязательно оставляли кусок на пороге.
Они продолжали это делать, даже когда фаэ ушли.
Мисс Амелия продолжала это делать и сейчас – уже не для фаэ, а чтобы порадовать дух отца. Ей хотелось верить, что он переродится дубовым праздничным деревом.
На глаза навернулись слезы. Мисс Амелия украдкой вытерла их пальцем и огляделась – не видел ли кто-то момент ее слабости. Огоньки пропали, хрустальный перезвон затих, но она явственно почувствовала на себе чей-то взгляд.
Мисс Амелия мгновенно забыла о собственных горько-сладких воспоминаниях – здесь кто-то был, и она не знала, враг или друг. И хотя при ней не имелось никакого оружия, она, глубоко вздохнув, сделала шаг вперед к озеру:
– Кто здесь? Я знаю, что вы тут есть! Покажитесь!
Она ожидала, что таинственный наблюдатель поджидает ее среди деревьев. Но гладь озера пошла рябью – так, словно там кто-то был. Кто-то или что-то.
Мисс Амелия сделала шаг назад, заставляя себя дышать глубоко и ровно. Что бы ни произошло, напомнила себе она, надо держаться со спокойным достоинством. Достаточно подумать, как поступил бы Габриэль на ее месте! Наверняка дождался бы появления кого-то – или чего-то, и, узнав, с кем вообще имеет дело, приподнял бы шляпу и вежливо поздоровался.
Так и следует поступить.
Огоньки привели ее сюда и исчезли – значит, здесь ей сейчас и положено быть.
Эти мысли успокоили ее. Она опустила руки вдоль бархата платья, подняла голову, глубоко вздохнула и принялась смотреть.
Воды расступились, и из озера поднялась освещенная звездным сиянием женщина. Это совершенно точно была женщина – об этом говорили ее огромные синие глаза, обрамленные густыми ресницами, полные губы, при улыбке напоминающие полумесяц, женственные очертания под простым белым платьем и копна длинных, ниже пояса, распущенных черных волос.
Однако когда она двинулась к берегу, мисс Амелия едва не вскрикнула, увидев, что вместо ног у нее – раздвоенные хвосты, напоминающие рыбьи.
– Здравствуй, Амелия, – с улыбкой сказала женщина, поднимаясь на берег. Хвосты, казалось, нисколько ей в этом не мешали. Наоборот – двигалась она с такой изящной легкостью, что мисс Амелия, будучи обладательницей всего-навсего двух человеческих ног, на мгновение ей позавидовала. И только потом осознала, что женщина откуда-то знает ее имя.
– Добрый… вечер? – Мисс Амелия сделала книксен, и женщина рассмеялась.
– Не нужно этих смертных условностей. Прости, что пришлось увести тебя настолько, возможно, неприятным для тебя способом, без каких-либо объяснений. Но мне пришлось это сделать – некто зачаровал дорогу, и ты уже пошла за колокольчиками. Я не могла отменить чужое колдовство, но могла направить тебя по верному пути.
– По верному пути?..
– Рано или поздно мы все равно бы встретились, это было неизбежно. Вышло скорее рано. Надеюсь, что Габриэль легко пройдет остаток пути.
– Вы знаете, кто зачаровал дорогу? – Мисс Амелия проглотила возникшее на языке «вы знаете о Габриэле?», потому что, конечно же, эта женщина знала все, ей было известно даже ее имя – а она явно намного менее известная в Холмах персона, чем Габриэль Мирт.
– О, конечно. Фенелла, глупое дитя. Стоило предположить, что рано или поздно она совершит эту ошибку. Однако я не могла – и не хотела бы – ее останавливать. Каждый проходит своим путем,
