Православно-догматическое богословие. Том II - Макарий Булгаков

3) Наконец — тем, что все другие таинства суть только таинства, спасительно–действующие на человека; а Евхаристия есть не только непостижимейшее и спасительнейшее из таинств, но вместе и жертва Богу, — жертва, которая приносится Ему за всех, живущих и умерших, и умилостивляет Его (Прав. Испов. ч. I, отв. на вопр. 107; Посл. восточн. Патр. о правосл. вере чл. 17).

Таинство Евхаристии издревле называлось и называется разными именами, и — а) Евхаристиею (εύχαριστία), т. е. благодарением: потому что, при установлении этого таинства, Господь, прием хлеб и благодарив (εύχαριςτήσας), преломи (1 Кор. 11, 24), и потом прием чашу, также благодарив или хвалу воздав (εύχαριστήσας), даде ученикам (Матф. 26, 27); б) вечерею Господнею (1 Кор. 10, 17. 21), таинственною и божественною [1106]: потому что установлено за тайною вечерею Господа с учениками; в) трапезою Господнею (1 Кор. 11, 20), Христовою, священною, таинственною [1107]: потому что предлагает в спасительную пищу тело и кровь Господа Иисуса; г) таинством алтаря [1108]: потому что совершается в алтаре на св. престоле; д) хлебом Господним, Божиим, небесным, насущным [1109], также чашею страшною, таинством чаши [1110]: по веществу, употребляемому в этом таинстве; е) чашею благословения (1 Кор. 10, 16): по образу освящения св. даров [1111]; ж) телом Христовым, Господним, спасительным, святым [1112], и кровию Христовою, честною [1113]: потому что, под видом хлеба и вина, преподает истинное тело и кровь Христову; з) причащением, общением [1114]: потому что, приобщаясь этого таинства, все мы делаемся едино с Господом Иисусом и между собою; и) чашею жизни, спасения  [1115]: по благодатным действиям в нас; и) тайнами, тайнами святыми, божественными, страшными, пренебесными [1116]: по самому существу и преизбытку непостижимости для нас; к) жертвою святою, таинственною [1117]: потому что действительно служит умилостивительною жертвою Богу, и под…

§ 213.

Божественное обетование о таинстве Евхаристии и самое его установление.

Желая приготовить людей к принятию столь великого и страшного таинства, какова Евхаристия, Христос Спаситель еще задолго до установления ее благоволил изречь торжественно обетование о ней, показать ее сущность, силу, необходимость; а потом–то уже, когда пришло время, действительно установил это спасительное таинство. Историю обетования о нем подробно излагает св. Иоанн Богослов; историю самого установления передают три остальные Евангелиста и св. Апостол Павел.

1) Св. Иоанн прежде всего рассказывает случай, по которому Господь благоволил изречь обетование о таинстве своего тела и крови. Однажды у моря Тивериадского Он сотворил великое чудо: пятью хлебами и двумя рыбами напитал около пяти тысяч человек (Иоан. 6, 1–13). Видевшие это чудо до того были поражены им, что невольно стали восклицать: сей есть воистину Пророк, грядый в мiр (— 14), и, увлекаясь своими ложными понятиями о земном царстве Мессии, хотели приити, да восхитят его и сотворят его царя (— 15). Богочеловек, пришедший на землю, не да послужат ему, но послужити (Матф. 20, 28), немедленно удалился в гору один, а потом ночью, соединившись с учениками своими, плывшими на корабле в Капернаум, чудесно перешел с ними на другую сторону Тивериадского моря (— 16–23). Но народ, чудесно напитанный Иисусом, неотступно искал Чудотворца, и также на кораблях последовал за Ним в Капернаум (23–25). Тогда–то Господь, разумея, что иудеи следуют за Ним не потому, что видели знамение, а потому, что яли хлебы и насытились, и ясно высказав об этом иудеям (— 26), восхотел возвести внимание их от пищи тленной к другой, высшей, нетленной пище, и изрек обетование о таинстве Евхаристии [1118].

Делайте не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный, еже Сын человеческий вам даст: сего бо Отец знамена Бог (— 27), — так начал Христос это обетование пред сонмищем иудеев.

Когда же они сказали: кое убо ты твориши знамение, да видим и веру имем тебе, и напомнили о том, что Моисей в доказательство своего Божественного посольства дал им в пустыне хлеб с небесе или манну (— 30. 31) [1119]: тогда Иисус отвечал: аминь, аминь глаголю вам, не Моисей даде вам хлеб с небесе; но Отец мой даст вам хлеб истинный с небесе (— 32), и на воззвание их: Господи, всегда даждь нам хлеб сей (— 34), еще с большею ясностию выразил обетование об Евхаристии, говоря: аз есмь хлеб животный: грядый по мне, не имать взалкатися: и веруяй в мя, не имать вжаждатися никогдаже (— 35).

Когда, наконец, пораженные этими словами, иудеи начали роптать: яко рече: аз есмь хлеб, сшедый с небесе, и глаголаху. не сей ли есть Иисус сын Иосифов, егоже мы знаем отца и матерь·, како убо глаголет сей, яко с небесе снидох (— 41. 42), — Иисус уже со всею ясностию засвидетельствовал: аминь, аминь глаголю вам: веруяй в мя, имать живот вечный. Аз есмь хлеб животный. Отцы ваши ядоша манну в пустыни, и умроша. Сей есть хлеб, сходяй с небесе, да, аще кто от него яст, не умрет. Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во век. И хлеб, егоже аз дам, плоть моя есть, юже аз дам за живот мiра (47–51). Иудеи снова стали спорить между собою и говорили: како может сей нам дати плоть свою ясти (— 59)? — и Иисус снова повторил им с совершенною ясностию: аминь, аминь глаголю вам, аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крови его, живота не имате в себе. Ядый мою плоть, и пияй мою кровь, имать живот вечный, и аз воскрешу его в последний день. Плоть бо моя истинно есть брашно, и кровь моя истинно есть пиво. Ядый мою плоть, и пияй мою кровь, во мне пребывает, и аз в нам. Якоже посла мя живый Отец, и аз живу Отца ради: и ядый мя, и той жив будет мене ради. Сей есть хлеб сшедый с небесе: не якоже ядоша отцы ваши манну, и умроша: ядый хлеб сей, жить будет во веки (53–58).

Многие из учеников, следовавших за Иисусом, услышав это чудное обетование о страшном таинстве, сказали: жестоко есть слово сие: кто может его послушати (— 60)? — и тогда же удалились от Него навсегда (— 66). Но истинные Его ученики, обанадесять, приняли с верою слово сие, и устами Петра исповедали: Господи, к кому идем; глаголы живота вечнаго имаши. И мы веровахом, и познахом, яко ты еси Христос, Сын Бога живаго (— 68. 69). И опыт показал, что, когда впоследствии Господь установлял таинство Евхаристии, никто из них не выразил недоумения, никто не обращался с вопросом к Иисусу, — что они действительно были приготовлены к принятию столь великого таинства.

2) Установить таинство Евхаристии Господу угодно было посреди самых важных обстоятельств. Приближалась иудейская Пасха — величайший из ветхозаветных праздников, прообразовавший собою искупительного Агнца, заколенного в предопределении Божием от сложения мира (Ап. 13, 8). Вместе с тем приближался, наконец, и час, когда Ему, Агнцу Божию, вземлющему грехи мира (Иоан. 1, 29), надлежало действительно быть заклану на жертвеннике крестном. В это–то время, днем ранее того, как собирались праздновать Пасху иудеи, Господь посылает двух учеников своих в Иерусалим приготовить место и все нужное для празднования Пасхи. А в самую ночь, в нюже предан бываше (1 Кор. 11, 23), со всеми обанадесятью приходит в иерусалимскую горницу, приготовленную сообразно с Его волею. Здесь, возлегши с учениками своими, Он прежде всего совершает ветхозаветную пасху (Лук. 22, 15); затем умывает ноги ученикам, научая их смирению и взаимной любви (Иоан. 13, 3–15), снова предсказывает им о своих приближающихся страданиях, указывает самого предателя (Матф. 26, 21–25; Лук. 22, 16–27), и, наконец, установляет таинство Евхаристии.

Ядущим же им, повествует св. евангелист Матфей, прием Иисус хлеб, и благословив, преломи, и даяше учеником, и рече: приимите, ядите: сие есть тело мое. И прием чашу, и хвалу воздав, даде им глаголя: пийте от нея вси: сия бо есть кровь моя, новаго завета, яже за многия изливаема, во оставление грехов (26, 26–28; снес. Марк. 14, 22–24). Или, как пишет св. апостол Павел к Коринфянам: аз бо приях от Господа, еже и предах вам, яко Господь Иисус в нощь, в нюже предан бываше, прием хлеб и благодарив, преломи, и рече: приимите, ядите: сие есть тело мое, еже за вы ломимое: сие творите в мое воспоминание. Такожде и чашу, по вечери, глаголя: сия чаша, новый завет есть в моей крови: сие творите, елижды аще пиете, в мое воспоминание (1 Кор. 11, 23–25; снес. Лук. 22, 19. 20).