Супруг по заказу - Рексанна Бекнел

— Понимаю. Впервые в жизни понимаю. В самом начале я считала тебя просто очаровательным ничтожеством. Человеком, к которому не должна была испытывать влечения, но тем не менее испытывала. Но постепенно я узнавала тебя лучше. Медленно и часто против своей воли. Но узнала. — Она остановилась почти на расстоянии вытянутой руки от Невилла.

«Пожалуйста, вложи мне в уста необходимые слова», — взмолилась она и, глубоко вздохнув, продолжала:

— Сначала передо мной предстал настоящий любитель и знаток лошадей, содержащий великолепную конюшню. Потом я обнаружила, что ты прекрасный хозяин для своих работников и арендаторов. Справедливый. Человек, который трудится наравне с ними. Признаюсь, что в то время вовсе не хотела, чтобы ты оказался именно таким. Но теперь рада. Ты хороший человек, Невилл, и, что важнее всего, доказал себе, что ты заботишься о племяннике и умеешь быть добрым к измученной и несчастной маленькой девочке.

Его губы растянулись в горькой полуулыбке.

— Как быстро ты забыла человека, который оскорбил тебя и не раз пытался соблазнить!

Оливия спокойно покачала головой:

— Нет. Я не забыла этого человека, хотя, признаюсь, не понимаю его. Почему ты, добрый и благородный со всеми остальными, вел себя так вызывающе по отношению ко мне? Так издевался над всем, что я говорила или делала? — Она уловила проблеск света в темных, угрюмых глазах.

— Потому что ты достойный противник.

Улыбка мелькнула на губах Оливии, но ее быстро погасила не слишком приятная мысль.

— Достойный противник, — повторила она. — Но тебе больше не придется сражаться, Невилл. Больше никаких битв. Ни со мной, ни с собой, И уж конечно, с людьми, населяющими твои сны.

Искра в его глазах немедленно исчезла. Он отвернулся.

— Эти люди… — пробормотал он, но тут же запнулся, и Оливия поняла, что он мучительно ищет слова. — Эти люди никогда меня не покинут… Всегда будут преследовать меня во снах… и в жизни. Я думал, что смогу от них избавиться. Но ничего не вышло.

Это усталое признание в собственном поражении потрясло Оливию. Сердце заныло так, что, казалось, вот-вот разорвется. Мысли тревожно метались в поисках выхода. Как излечить его раны?

— Помнишь, ты сказал Саре, что у нее есть семья, которая ее любит, и что никогда не стоит принимать их любовь как должное? Ты также сказал, что ее отец всегда будет с ней и следует задумываться о том, каких поступков он ждет от нее. Таков был твой совет, Невилл, тот, что так ее утешил и заставил опомниться. Но стоило бы и тебе следовать этому совету.

— Так и есть. В память о своих родных я забочусь о Вудфорд-Корте, хотя иногда…

— Я не говорю о том, каких поступков ждали бы от тебя родители. Я говорю о твоих друзьях. Тех, что приходят к тебе в снах. Тех, что погибли в том сражении. — В этот момент его лицо исказилось такой мукой, что к глазам Оливии подступили слезы. — Я… думаю, Невилл, твои друзья хотели бы, чтобы ты помнил, какими они были при жизни. Не терзался из-за того, какая жизнь могла бы у них быть. Не верю, чтобы они желали тебе испытывать такие угрызения совести лишь потому, что ты выжил, а они — нет. Не хотели бы, чтобы ты отворачивался от подаренной тебе жизни. Если ничего другого не остается, тогда хотя бы живи ради них.

Невилл едва смел взглянуть на Оливию. Она так добра, так заботится о его чувствах, хотя он не заслуживал такого участия. И, что поразительнее всего, хотела выйти за него замуж. По-прежнему хотела… Несмотря на то что она стала свидетельницей одного из самых ужасных его кошмаров, свидетельницей его слабости и страха, по-прежнему верна своей клятве стать его женой. Его, человека, который никогда не проведет ночь рядом с ней. Человека, ничтожного настолько, чтобы обольстить ее для своих собственных, эгоистичных целей.

Ну вот. Он добился этих целей своими интригами. Но у победы оказался горький вкус. Она заслуживает гораздо лучшего, чем он. Человек лучше его и порядочнее отпустил бы ее.

Он никогда не был так силен, как хотелось бы. Всегда терпел поражение. Но не в этот раз. Сейчас он должен быть храбр и отважен. И наконец-то откроется кому-то… ей, той, которая больше всех на свете небезразлична ему. Поведает обо всем, что сделал. Всю правду о его постыдно-трусливой натуре. Он поднял голову, и предстоящий ужас, столь же неумолимый, как грядущий поединок, окутал его тяжелым удушливым одеялом.

— Ты просто всего не знаешь. Никто не знает. Под Линьи нам пришлось туго. Враг был свиреп и неукротим. — Он надолго замолчал.

— Но британцы победили, — прошептала она.

— Мы победили, — с трудом выговорил он. Ему было больно говорить. — Но слишком много наших погибло. Я заснул! — Встретив ее вопросительный взгляд, он заспешил: — Была моя очередь нести дозор. Моя и Маклина. Мы не спали много ночей. Никто не спал. Так, иногда могли улучить минуту, чтобы задремать. Но в эту ночь все было тихо. Маклин клевал носом, и я решил дать ему поспать, пусть и недолго. Но потом… — Он осекся.

Его сердце бешено колотилось, словно стремясь пробить дыру в груди. Ему предстоит описать ужасы той судьбоносной ночи…

— Я заснул. Всего на минуту… нет, это неправда. Я не знаю, сколько проспал. И никогда не узнаю. Должно быть, спал я достаточно долго, чтобы французы сумели застать нас врасплох. — Его трясло. Он старался взять себя в руки, но не мог. — Они застали врасплох нас. И люди… мои люди… мои друзья…

Он задохнулся, не в силах продолжать. Прошло четыре года, а кошмар все так же свеж в его памяти. И никак не уходит. И угрызения совести продолжали его терзать…

— Но, Невилл! Все говорят, что ты был героем при Линьи, что ты спас столько своих людей Если бы не ты…

Ее голос испугал его. В своих страданиях он почти забыл о ее присутствии. Как он хотел обратиться к ней, потянуться, держаться за нее, словно утопающий за соломинку. Но она не могла спасти его от горькой правды. Никто не мог…

— Да. Меня называют героем. Потому что я боролся как одержимый. — Он горько рассмеялся. — Собственно говоря, я и был одержимым. Возможно… возможно, одержим и сейчас. Потому что на каждого человека, которого, как говорят, я спас, приходится… — Он прикусил губу. Сердце саднило физической болью. Потому что очень больно признаваться в таком… Невилл опустил голову и с трудом продолжил: — Говорят, я герой, но это только часть правды. Я действительно спас нескольких человек. Но остальных не смог. Они погибли из-за меня.

Комнату заполнила тишина. Уродливая и обличающая. Потом Невилл ощутил ее прикосновение. После этой постыдной исповеди она должна была брезгливо отшатнуться от него, но вместо этого придвинулась еще ближе и положила руку на его рукав.