Полет Ящера - Андрей Щупов

Дирекция «Техаса» не стала дожидаться своей очереди и через черный ход слиняла восвояси. Но кто-то должен был пострадать, и пострадала местная «крыша», некий обабок, перекрасившийся пару лет назад из ментов в урки. Его меднолобая охрана отважно обнажила «помповики», и пришлось вспомнить о «серьезных машинках». Пасовать перед помповиками мы не собирались, и ковбои Дина-Гамбургера изящно раздолбали в щепу буфет, за которым обабок со стрелками пытался укрыться. На войне, как войне, а тут ещё и сопротивление властям при исполнении святых обязанностей. А мы и впрямь были властью. По крайней мере на эти час-полтора. И тройка джипов, под завязку набитых бритоголовой, посланной на усмирение Ящера гвардией, после первой же прицельной очереди проворно развернулась и задала стрекача. Умельцы забивать стрелочки и прижимать утюжки к чужим спинам на этот раз малость сплоховали. К войне в открытую эти биндюжники и мясоеды оказались непривычными. Другое дело - птенчики Дина-Гамбургера. Парни двигалось по городу, как русские солдатики по какому-нибудь Берлину в сорок пятом. Гонтарь и тот поглядывал на них с опаской. Никаких предупредительных окриков и выстрелов в воздух. Нормальные граждане разбегались, а ненормальные без промедления получали по пятой точке. Тот же Гоша-Кракен, вооружившись мощным краскопультом, поганил по пути вездесущую рекламу западных сигарет. Мир «Мальборо» белозубо щерился с подсвеченных витрин, и загорелые ковбои получали в физии несмываемую эмаль. Знай наших, мены заморские! Курите сами свою погань!..

Гонтарь не отходил от меня ни на шаг, одной рукой стискивая «Гюрзу», второй придерживая хозяина, когда его излишне тянуло прилечь. Алкоголь все более разбавлял кровь, но в целом я себя ещё контролировал. И даже когда на одном из телеэкранов, выставленных в холл какой-то забегаловки, я разглядел некстати принарядившегося мэра, умудренно вещавшего о кондоминиумах и сбережении электроэнергии, о том, сколь много самого разного он совершил для города и области, я не стал биться головой о стену, драть на себе рубаху и расшвыривать гранаты. Ложь всегда была неотъемлемой частью нашей жизни. Все, что я сделал, это попросту запустил в ресторанный экран случайной бутылкой. Японское чудо с двухметровой диагональю бабахнуло не громче отечественного «Горизонта». Кто-то из парней презрительно помочился на осколки. И правильно! Уж я-то знал, чего стоят все эти байки про энергосбережение и славные дела героической администрации, знал, как лихо жгут гуманитарную помощь на растаможке - жгут только по той простой причине, что некому платить за все эти кипы капельниц и дефицитных лекарств. Взятки - двигатель прогресса! Взятки, а не какая-то там реклама! И никто не ожидал, что у нас, как выяснилось, болеть любят и бедные, что, разумеется, горько и накладно! Богатые плачут, а бедные болеют. Экая несуразица!

Имя Елены продолжало взывать к мести, действо раскручивалось положенным ходом, как та заведенная умелой рукой юла. Мы бульдозерной колонной перли вперед, сметая реденькие заслоны. Очень хотелось добраться до Бухтиярова, бонзы от «Росвооружения», имевшего пятиэтажный домик вблизи полигона, гоняющего солдатиков на прополку собственных городов, приторговывающего направо и налево всем мало-мальски стреляющим и взрывающимся. Я сам время от времени прикупал у толстосума гранатометы и мины. Расценки были вполне сносные, товар всегда поставлялся отменного качества. Честен был господин Бухтияров, гнилушек не подсовывал. За эту самую честность и следовало его чуточку расстрелять. Очень уж хорошо работал! Армейский порох трескуче полыхал по всей стране, мины рвались в положенных и неположенных местах. Спасибо генералу Бухтиярову!

Увы, нам не повезло. Искомого дяди на месте не обнаружилось.» Верно, загорал, паскудник, на белом канарском песочке. От здешнего отдыха отдыхал там, а от тамошнего - тут.

Но что-то следовало предпринять, и, недолго думая, Дин умело заминировал особнячок бонзы. Тротиловые брикеты легли в нужных точках, и с третьего взрыва мы уронили пятиэтажный домик на заснеженные грядки.

«Некому березку заломати…» - пелось в одной славной народной песенке. ан, нашлось кому! Не одним лыком мы шиты!

Сторожей - восемнадцатилетних солдатиков, синегубых и перепуганных, мы связали лентами скотча, подробно растолковав про землетрясения и внезапность иных ураганов. Бывает такое, знаете ли, в здешних местах. И потому никто ничего не взрывал. Сам упал домик. Никого заблаговременно не предупредив. Очень уж был красивый и высокий, а с красивыми такое порой случается… Как бы то ни было, суть солдатики, кажется, уяснили.

Все той же гремучей колонной мы рванули к центральному рынку потолковать с тамошними царьками, но на этом наша эпопея и завершилась. Дорогу перегородили согбенные фигуры автоматчиков в бронежилетах, синие мигалки замерцали справа и слева. Как и было уговорено, молотя из «машинок» в небушко, Дин бросился на прорыв, что удалось ему без особого труда, а мы остались.

Первого же офицера, подошедшего к моему «Ниссану», я лицемерно обнял, благодаря за спасение от вероломных террористов, бешено начал трясти за руку.

Черта лысого он поверил в мою болтовню, однако, стрелять в меня сразу не стал. Мы вели себя вполне лояльно, сдавались без пререканий, и доблестному ОМОНу ничего не оставалось делать, как только препроводить нас в свои каменные, лишенные всяческого уюта казематы.

Чуть позже я узнал, что к этому часу очухался и начал действовать нокаутированный Каротин. Украшенный синяком адвокатик, оседлав стул в губернаторском кабинете, с надрывом в голосе вещал, как мы защищались и как нас смяли, как мы не хотели, но нас подло заставили, как силой рассадили в конце концов по машинам, объявив заложниками.

Иного от Каротина я и не ждал. Хороший артист дорогого стоит, и адвокат просто вынужден был оправдывать те астрономические суммы, что тратились на него из имперской кассы.

В ход пошло абсолютно все - и итальянская жестикуляция, и ссылки на новейшую историю, и красочный синяк, поставленный, разумеется, не мной, а злыми террористами.

Даже без репетиций адвокат добился нужного эффекта. Кивая седой головой, губернатор делал вид, что верит.

Маленькое шоу в вельможном кабинете завершилось успехом, хоть и без аплодисментов. Нужные распоряжения были сделаны, к стенке нас не поставили.

Бешеный аллюр крестового похода сходил на нет, доставляемый кем-то куда-то, я не спешил просыпаться.

Дремать на плече Гонтаря было покойно и надеж но. Честное слово, я ощущал себя трудягой, вернув шимся домой после нелегкого трудового дня.