Рыцари сумерек: Тайны спецслужб мира - Мартин Аростегай

Алжирские власти пытались убедить французов, что террористы просто блефуют. Но после десяти часов утра труп француза-повара скатился по ступенькам пассажирского трапа... Последовали напряженные дискуссии между Валадюром и премьер-министром Алжира Мокдадом Сифи, с участием других высокопоставленных французских чиновников и алжирских военных. Подчиняясь приказам премьер-министра и некоторых армейских генералов, явно взбешенный командир «Ниньяс» наконец позволил убрать пассажирский трап, и в два часа дня самолет вылетел в Марсель, где уже была освобождена для него посадочная полоса.

Команда де Фавье находилась уже на месте, приземлившись на соседнюю посадочную полосу. Снайперы заняли позиции вокруг наблюдательной вышки. Парашютисты из эскадрона парашютистов национальной жандармерии (ЭПНЖ) уже слились в своих камуфляжных формах с травой окружающих газонов. Все они наблюдали за тем, как рейс 8969 совершал транзитную посадку в Марсель-Мариньяне.

Теперь переговорный процесс целиком перешел под контроль GIGN. Префект марсельской полиции Ален Гэим выступал в качестве основного посредника при переговорах с террористами, объясняясь с ними по радио с контрольно-диспетчерского пункта. При этом де Фавье то и дело подсовывал ему написанные от руки инструкции по ведению этой беседы... Все делалось для того чтобы создать для антитеррористической группы достаточный промежуток времени, в течении которого она могла бы подготовиться к штурму и захвату аэробуса. Им приходилось торопиться, и на то были веские причины. Рейс 8969 ни при каких обстоятельствах не должен был вылететь в Париж или, более того, оставить Марсель...

Дело в том, что офицеры разведки посольства Франции в Алжире получили срочное послание от платного информатора из исламского подполья, который сообщал, что террористы намерены взорвать аэробус прямо над Парижем, так, чтобы обломки гибнущего самолета упали на город... Эта информация отчасти Совпадала с теми сведениями, которые сообщили некоторые из шестидесяти освобожденных ранее заложников. Они рассказывали, что слышали разговоры нескольких особенно фанатично на-строенных мусульман-террористов о приближении «белого пламени рая», а ведь это — именно то, что мусульмане пред ставляют в качестве «священной смерти». Вероятность такой катастрофы над французской столицей была воспринята.спецслужбами крайне серьезно.

Опасаясь, что заряды взрывчатки уже заложены на борту юробуса в разных точках, GIGN планировала штурм самолета с оксимальной осторожностью, а правительство все торопило, требуя успеха уже к утру. Однако де Фавье настаивал, что необходимо сперва подобраться поближе к самолету, чтобы установить прослушивающие устройства и контролировать все разговоры и перемещения террористов внутри салона, прежде чем решиться на штурм. Сведения, которые удалось получить с использованием микроволнового усилителя звука, оказались совер&шенно недостаточными.

Требования террористов предоставить двадцать семь тонн топлива для полета на Париж было использовано GIGN как Цповод для давления на угонщиков. Гэим потребовал взамен вы пустить всех пассажиров. В этот момент вожак террористов, Аб-дул Яхья, заорал в микрофон переговорного устройства: «Вы хотите, чтобы мы тут все взорвали?! У вас остается полтора часа, чтобы выпустить нас в Париж, ясно?!» Итак, он установил последний срок — 10.00. Это была оплошность со стороны Яхьи, указавшая на то, что взрывчатка уже заложена внутри самолета. Террористы выдерживали паузу в переговорах — с 3.00 при приземлении в Марселе до 6.30, когда пошли на переговоры с Гэимом. Очевидно, размещение двух упаковок из десяти палочек с динамитом в рубке и под сиденьями пассажиров как раз и заняло это время. А количество топлива, потребованное угонщиками, втрое превы шало необходимое для полета до Парижа. Следовательно, как предполагала GIGN, настоящей целью террористов было создание «огненного шара» непосредственно в центре Парижа, над Эйфелевой башней.

Гэим, как мог, затягивал переговоры, предлагая террористам то пищу, то техобслуживание самолета, то очистку туалетов, от которых, надо заметить, уже начало здорово смердеть. Наконец угонщики согласились. Переодевшись в форму персонала аэропорта, оперативники GIGN установили подслушивающие устройства в салоне аэробуса. Потайные инфракрасные телекамеры и колокольные микрофоны были прикреплены у иллюминаторов снаружи фюзеляжа. Теперь можно было непосредственно следить за тем, что происходило на борту захваченного самолета.

«В этот момент мы, наконец, достигли согласия в вопросе о проведении штурма, — говорит де Фавье. — У нас имелось достаточно информации, чтобы проделать всю операцию с необходимой точностью. Мы знали, что оба входа в самолет были свободны от мин-ловушек и что двое террористов постоянно находятся в рубке пилотов».

Тем не менее было решено и далее оказывать давление на террористов с тем, чтобы те выпустили как можно больше заложников до штурма, который необратимо повлечет человеческие жертвы. Не вызывало сомнений, что алжирцы окажут сопротивление и что они хорошо вооружены: у каждого имелся автомат Калашникова и ручные гранаты. К несчастью, имелась на борту и взрывчатка.

Вскоре после полудня одна супружеская чета вышла из аэробуса. Но на борту еще оставалось свыше 150 заложников. Яхья заявил, что это его последняя уступка перед тем как им дадут вылететь в Париж. Штурмовая группа GIGN начала располагаться вдоль взлетной дорожки.

Разделив своих людей на четыре группы, де Фавье разместил их на точно рассчитанных позициях, которые не просматривались из окон самолета. Он скрупулезно рассчитал углы атаки через три главных входных люка. Командир GIGN был убежден, что в самолет легко можно будет попасть, задействовал отпирающий механизм люков.

Выпущенные ранее заложники рассказали, что угонщики становятся все более беспокойными и раздраженными, и с угрожающими интонациями читают по внутреннему салонному радио «избранные главы» из Корана.

К четырем часам дня коммандос GIGN были полностью готовы к штурму, сидя на своих мобильных трапах. На них были кевларовые шлемы с желтоватыми плексигласовыми забралами, пуленепробиваемые жилеты поверх огнеупорных костюмов; вооружение состояло из револьверов «магнум», автоматов МР-5 и автоматических пистолетов. Снайперы, залегшие на вершине наблюдательной башни аэропорта, наводили телескопические прицелы своих винтовок на рубку самолета, где двое террористов стерегли командира и экипаж. Штурм можно было начинать в любой момент, но опыт и профессионализм подсказывали де Фавье подождать еще немного. Он хотел дотянуть до сумерек.

«Самая большая проблема теперь заключалась в том, чтобы оставаться все время собранными, пребывая притом в полном бездействии и неясности. Мы могли предвидеть опасность, но не знали в точности, что нас ждет», — вспоминает Ален, который тогда уже отслужил в GIGN два года и находился в составе штурмовой группы, нацеленной на пилотскую рубку аэробуса.

В пять часов в шлемофонах раздался приказ де Фавье перейти к состоянию минутной готовности. Револьверы были уже наготове, а автоматчики приготовили свои МР-5. Неожиданно.раздался вой реактивных двигателей аэробуса, стоявшего в четырехстах метрах от коммандос, и он начал движение. По радио снеслись вопли Яхьи, который угрожал, что если самолет не заправят в течение пятнадцати минут, «последует наша акция!» Префект Гэим заверил террориста, что бензовозы уже в пути к самолету, который тем временем медленно катился по направлению к контрольной вышке. Он тянул время, пока штурмовой отряд GIGN перегруппировался, выбирая удобные углы для атаки. Аэробус остановился примерно в тридцати метрах от вышки, и неожиданно из окна рубки высунулось дуло: стекла в наблюдательном пункте посыпались от автоматной очереди! Все залегли. Снайперы удержались от ответного огня. Гэим, стараясь говорить спокойным голосом, поддерживал свой диалог с Яхьей, пока коммандос проводили последние приготовления.

«Зеро!» — прозвучал, наконец, в наушниках голос де Фавье, словно током ударивший по нервам людей, и сразу же, как в хорошо отрепетированном балете, люди начали слажен-!ные стремительные передвижения. Одновременно взревели мо-лторы трех мобильных трапов, а группы из восьми человек жандармов, выстроившись по двое, стали взбегать вверх по ;лесенкам прямо во время движения. Снайпер на вышке раз за разом нажимал на спусковой крючок своей винтовки с глушителем, и шесть пуль пробило правое стекло рубки самолета. «Да, ему надо было целиться поаккуратнее», — это сразу ста-ло ясно... Выстрелы пошли выше, чем надо... «Конечно, в набитой людьми рубке было очень сложно разглядеть, кто террорист, а кто член экипажа, все попрятались; а к люкам ;;уже подъезжали трапы».

Один жандарм прыгнул на люк, сдвинул его и повис на ручке, съехав вбок в воздухе, чтобы не дать двери захлопнуться. В проем коммандос кинули «контузящую» гранату, и двое стрелков _ 0дин с револьвером, другой с автоматом МР-5 — ворвались в салон первого класса через узкий проход. В тамбуре они застали двух растерянных угонщиков, бегущих в сторону рубки. Один из террористов тут же получил пулю в голову, но тут из рубки, прикрываясь перепуганными членами экипажа, Яхья со своим напарником выпустили автоматные очереди, которые смели обоих жандармов как стальной лавиной.