Ответ знает только ветер - Йоханнес Зиммель

— Ну, разве здесь не чудесно?

— Да, Анжела, здесь просто великолепно.

— Я покажу тебе все самое красивое. Так я задумала.

Я обнял ее одной рукой и поцеловал. Ее губы приоткрылись. Тогда я обнял ее и второй рукой. Она тоже обвила меня руками. Наши языки дотронулись друг до друга. Анжела тихонько застонала.

— Привет, господин Лукас!

Голос был женский.

Мы с Анжелой разом отпрянули друг от друга. Я поднял глаза. Перед нами стояли супруги Драйер, муж и жена Драйер из Дюссельдорфа. Приятели Карин. Ильза Драйер была, кажется, ее закадычной подругой — блондинка лет тридцати с гаком, стройная, миловидная, но с вечно недовольной, горестной складкой у рта. Господин Драйер был заметно старше, реденькие волосы венчиком обрамляли его лысину. Оба были излишне разодеты. Они всегда меня недолюбливали, я отвечал им тем же.

— Видит Бог, мы не хотели вам мешать, — сказала Ильза Драйер. — Но мы уже собрались уходить и как раз, когда проходили мимо вашего столика, Франц сказал: «А ведь это господин Лукас». Как дела, господин Лукас?

Я поднялся.

— Спасибо, — сказал я. — У меня все хорошо.

— Оно и видно, — вставил господин Драйер и раскатисто засмеялся. Ильза Драйер уставилась на Анжелу. Та спокойно встретила ее взгляд. Возникла пауза. У меня не было другого выхода, Драйеры стояли возле нас, как каменные изваяния.

— Разрешите представить… — Я назвал имена, причем имя Анжелы пробормотал весьма невнятно.

Ильза Драйер тут же переспросила с ехидной улыбкой:

— Простите, как?

— Меня зовут Дельпьер, мадам Дельпьер, — сказала Анжела по-немецки, тоже улыбаясь и очень четко произнося слова. — Анжела Дельпьер.

— Очень рада, мадам Дельпьер.

— Я тоже очень рада, мадам Драйер.

— Вы знакомы с господином Лукасом? Он никогда о вас не рассказывал, — сказала Ильза. Ее супругу эта ситуация начала действовать на нервы.

— Пожалуйста, Ильза, — сказал он. — Прошу тебя.

— Почему? Ведь ужасно забавно, что мы вас здесь встретили, господин Лукас, не правда ли? Знаете ли, мы с мужем отправились на экскурсию. А живем в Хуан-ле-Пене. Муж в этом году рано пошел в отпуск. Мы пробудем здесь еще две недели. Здесь так красиво.

— Да, — откликнулась Анжела, все еще улыбаясь. — Очень красиво.

— Однако, мы не станем вам дольше мешать… — начал господин Драйер, поторапливая жену.

Но она как будто его не слышала.

— Ведь мы близко знакомы с господином Лукасом, да будет вам известно, мадам Дельпьер. То есть — мы дружны с его женой, в особенности я. Вы не знакомы с фрау Лукас?

— Нет, мадам Драйер, — спокойно ответила Анжела.

Я больше не мог.

— Не хотим вас задерживать. Был очень рад встрече, — сказал я.

— В самом деле, господин Лукас? — спросила Ильза.

— Разумеется, — выдержал я.

— Я тоже получила удовольствие от знакомства, — сказала Анжела.

— Итак, до свидания, — подвела черту Ильза. Ее супруг едва поклонился. Он залился краской до корней волос и мягко, но упорно тянул жену прочь от нашего столика. А она все время оборачивалась, пока не скрылась за дверью.

Я сел на свое место рядом с Анжелой.

— Это было очень плохо? — спросила Анжела. — У тебя могут быть из-за них неприятности, Роберт?

— Отнюдь, — бодрился я. — Ведь я сказал жене, что в Каннах у меня любимая женщина. Я даже рад, что мы встретили этих Драйеров. Ну, что может случиться? Может, это подтолкнет Карин к тому, чтобы поскорее согласиться на развод.

— Дай-то Бог, — сказала Анжела. — Ах, Роберт, это было бы так здорово! Я так хочу, чтобы мы могли пожениться.

— Я хочу того же.

— Но если не получится, если возникнут трудности, я буду жить с тобой просто так. Как твоя любовница.

Я поцеловал ей руку.

Официант подкатил к нашему столику очень большую тележку с закусками. Анжела, сильно проголодавшаяся, выбирала кушанья, и официант накладывал их ей на тарелку, а я еще раз посмотрел в окно, на этот раз в сторону гор. Недалеко от ресторана я увидел большую плантацию кактусов и посреди нее развалины крепости. Под палящим солнцем все краски были сочными и яркими, и все предметы имели четкие, ясные очертания.

52

На ночном столике возле анжелиной кровати стоял маленький транзистор с вытянутой антенной. Мы были дома. Я хотел помыться с дороги. И Анжела пошла в ванную и включила воду. А я остался в спальне и вновь оглядел ее. Она была просторная и светлая. Сплошные окна вместо одной из стен пропускали внутрь потоки света. Анжела вернулась из ванной.

— Сейчас ванна будет готова, — сказала она. И тут заметила, что я разглядываю транзистор. — Ночью можно принимать Мюнхен.

— Ты слушала немецкие станции?

Она кивнула.

— Каждую ночь. После полуночи — немецкие известия.

— Мало тебе французских?

— Мало, — сказала она. — Ведь ты был в Германии.

Прямо из ресторана в Эз я позвонил Лакроссу, и он мне сказал, что раньше завтрашнего дня им наверняка не удастся по показаниям полицейского сыщика установить, кто из семи названных им алжирцев из Ла Бокка фактически мог участвовать во взрыве яхты и гибели Хельмана. На всякий случай я сообщил ему, что найти меня можно будет у Анжелы.

В Каннах я первым делом заглянул в «Мажестик», где меня уже встречали как доброго друга. Я получил свой прежний номер. В отеле я также сообщил, где меня можно будет найти. Потом мы поехали к Анжеле по бульвару Круазет, разделительная полоса которого превратилась в сплошное море цветов. Поток машин еще больше увеличился, так что ехать приходилось очень медленно. Ну, а здесь, наверху, в квартире Анжелы, было, как всегда, намного прохладнее, чем внизу, в насквозь прокаленном городе.

— Иногда, когда не спалось, я слушала новости из Германии, — сказала Анжела. — Не всегда понимая, что они там говорят. То есть, я, разумеется, все понимала, но мой мозг ничего не воспринимал. Каждый раз, слушая немецкую речь, я была рядом с тобой, Роберт.

— А я спал, как сурок.

— Теперь тебе пора в ванную, — сказала она. — Погоди-ка, я дам тебе такую соль для ванны, она очень освежает. — Она прошла вперед и посыпала что-то в воду, отчего та вспенилась и приобрела пряный запах. Потом вдруг крепко прижалась ко мне.

— Поторопись, — прошептала она. — Мойся побыстрее. Я жду тебя. Я так долго ждала… — Она выбежала из ванной. Я разделся, залез в ванну и почувствовал, как во мне растет желание. Я наскоро помылся, вылез из ванны и вытерся большой простыней. Сидя в ванне, я услышал, что Анжела опустила жалюзи в спальне. И я вышел из ванной нагишом. В спальне был полумрак. На кровати лежала Анжела, тоже совсем нагая. В полумраке ее загорелое тело казалось совсем темным. Ноги у нее были длинные, прекрасной формы, бедра узкие, а груди полные, с очень большими ободками вокруг сосков. Я увидел то, о чем мечтал много дней и ночей, во сне и наяву.

Анжела смотрела на меня и улыбалась. Я скользнул на постель рядом с ней, и мы стали гладить, ласкать и целовать друг друга. Она начала шумно дышать, а ее пальцы взлохматили мои волосы. Кожа ее была такая же гладкая, мягкая и нежная, как кожица зрелого персика. Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, на широкой постели и говорили друг другу самые прекрасные и приятные слова и вообще делали все, что могут делать мужчина и женщина, чтобы возбудить себя еще больше перед соитием. Мы занимались этим, наверное, четверть часа, потом я сказал голосом, в котором смешались стыд и злость:

— Прекрати. Не имеет смысла.

Когда я вышел из ванной, я был вполне в форме — а теперь вдруг ничего не мог. Я лежал на спине и помню только, что повторял без конца одно слово: «Прости. Прости. Прости».

Анжела склонилась надо мной, поцеловала в лоб, покрытый крупными каплями пота, в глаза и губы и сказала:

— Глупыш. За что прощать? Просто ты слишком возбужден.

— Никогда еще со мной ничего такого не случалось, Анжела. Никогда! Я… Я не знаю, что это такое.

— Это бесконечные разъезды, переутомление от работы. И нервное возбуждение, только и всего. — Голос ее звучал даже весело. Она одним рывком выскочила из кровати. — Между прочим, я тоже была не совсем в форме. После обеда меня все время мучит жажда. Нам некуда спешить, Роберт. У нас впереди уйма времени. Давай выпьем чего-нибудь!

И она убежала в кухню. Я еще немного полежал и почувствовал, что мое тело с одной стороны как бы дало осечку, но с другой — чуть ли не взрывалось от переполнявшего меня желания. Я встал и пошел в гостиную, а там, как был нагишом, повалился на тахту. Я был очень смущен и казался сам себе посмешищем. Анжела появилась в дверях с подносом в руках. Она принесла бутылку чего-то, бокалы и глиняный кувшин с ледяной водой и плавающими в ней кубиками льда.

Возясь со всем этим, она сказала вполне обычным тоном: