Легенда Тристане и Изольде - неизвестен Автор

CXLIII. А дальше рассказывается, что утекло много времени, покуда Тристан оставался в Бретани. И вот однажды утром Тристан и Гедин, сев на коней, поскакали вдоль берега моря, занимая друг друга беседой. И так они удалялись от города, покуда не отъехали весьма далеко. Но Тристан, не останавливаясь, все ехал вперед, как вдруг завидел некую даму, а с ней было четыре оруженосца. А завидев ее, сказал: "Клянусь честью, Гедин, эта дама везет нам важные вести, подъедем к ней ближе, расспросим о новостях и о тех краях, откуда она держит путь". И они поскакали навстречу даме, и вот уже приблизились к ней. И тут дама, увидев Тристана, обрадовалась без меры. И подъехав ближе, любезно приветствовала Тристана, а он отвечал ей столь же любезно. А после того дама спросила: "Тристан, разве вы не признали меня?" Тристан же, услышав эти слова, подивился тому, что дама знает его, он же не узнавал ее оттого, что лицо ее было скрыто. И так отвечал: "Клянусь честью, дама, я не признаю вас, покуда вы не дозволите мне узреть ваше лицо". Тогда дама, видя, что Тристан и вправду ее не узнал, откинула шелковое красивое покрывало с лица. И Тристан увидел, что перед ним Брагуина, а ее он любил превеликой любовью. И тотчас кинулся к ней и стал ее обнимать и, возрадовавшись без меры, спросил, как поживает без него мадонна Изотта, на что та отвечала: "Сказать правду, Тристан, мадонна Изотта занемогла, ибо с той поры, как вы покинули Корновалью, она не осушает глаз и не выходит из башни, где взаперти томится по вас. И знайте же, что через меня она шлет вам сердечный привет; она же и послала меня сюда передать, чтобы вы, как прочтете письмо, тотчас спешили назад, в Тинтойль. А если вы останетесь здесь, то знайте, что не увидите ее никогда, ибо она умрет от любви к вам". И с тем Брагуина отдала Тристану письмо. А Тристан, взяв письмо, посмотрел на печать и сразу ее признал. И, вскрыв письмо, прочитал:

"Друг, друг Тристан, возлюбленный моего сердца, любимый страстной любовью, какая только возможна между теми, кто любит, я Изотта, обреченная скорби и мукам, шлю вам столько приветов, сколько могу сказать, послать или написать. Знайте же, друг, что с той поры, как вы расстались со мной, я сотни раз жаждала умереть. Я не могла и помыслить, что вы измените мне ради другой дамы или девицы, какая бы ни была на свете, такова была моя вера к вам. Но теперь я вижу, что ошиблась, ибо знаю наверное, что ваша дама Изотта Белорукая, и знаю, что вы с ней познали много утех и услад. А я, несчастная, в скорби не осушаю глаз и томлюсь, вспоминая о вас. Знайте же, друг, что я не в силах пересказать вам и сотой доли моих страданий и мук, и сердце заходится, и язык немеет, и глаза не видят, и рука отказывается писать. Горькая скорбь одолевает меня. Знайте, друг мой, что письмо это писано чернилами из слез, ибо я плачу и днем и ночью. И потому я посылаю к вам Брагуину, пусть она поведает вам о тех муках, что я терплю, ибо я не в силах описать их словами, я и это письмо не единожды переписала оттого, что всякий раз обливала его слезами. Нежный, любимый друг, прошу вас, вернитесь ко мне, вернитесь прежде, чем я умру, и знайте, друг, если вы не вернетесь, я тотчас наложу на себя руки". Вот о чем говорилось в письме {23}. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

CLVIII. А дальше рассказывается, что Тристан пребывал так, покуда не пришел срок отплыть. И когда король увидел, что Тристан собирается р путь, он тотчас сел на коня, а вслед за ним все бароны и рыцари, и Тристан сел на коня, и Гедин с Говернале тоже. А Изотта, как увидела, что Тристан ее покидает, обняла его и сказала: "Тристан, прошу вас, как могу и умею, вернитесь ко мне скорей, скорей, как только возможно". И он отвечал: "Дама, я исполню это с охотой". На том Тристан, распростившись с Изоттой и со всеми, кто был при дворе, а с собой взяв Гедина, сел на коня и не медля отправился в гавань, а когда он прибыл туда, то велел Брагуине и Говернале взойти на корабль со всеми оруженосцами; и Говернале тотчас взошел на корабль. Тут Тристан поклонился королю на прощанье, и король, видя, что пришла пора расставаться, горько заплакал. Тристан же и Говернале взошли на корабль. И вот все уже были на корабле, и моряки поставили паруса по ветру, а погода благоприятствовала, и на море было тихо, отчего корабль скоро удалился от берега, так что берег был едва различим, А король, видя, что судно уже далеко в море, сел на коня и отправился во дворец, и все бароны и рыцари отправились вслед за ним. А во дворце король и все его бароны и рыцари, спешившись, вошли в залу, где долго еще говорили об отъезде Тристана.

CXLIX. А дальше рассказывается, что, когда Тристан распростился с Изоттой, она поспешила на высокую башню, откуда были видны гавань и корабль Тристана; и когда она увидела, что корабль отплыл далеко в море, то горько заплакала, говоря: "Как же не горевать мне сильнее, чем всякой другой женщине в свете, если покинул меня красивейший и любезнейший рыцарь, отважнейший среди всех; да была ли, есть или будет участь горше моей? И как знать, вернется ли он ко мне. Одно осталось мне в утешенье, что, пока брат мой Гедин при нем, я могу не бояться измены. И, значит, есть надежда, что он ко мне возвратится". Так утешалась Изотта, расставшись с Тристаном. И тогда только сошла она с башни, когда ничего уже не могла различить в море, а сойдя, поспешила в спальню, где они были с Тристаном, и увидала ложе, где они спали, и стала его обнимать, причитая: "Ах, любимый Тристан, какой скорби вы меня обрекли, так скоро покинув! Желала бы я ведать, какая мне суждена участь, и как бы я радовалась, если бы знала наверное, что Тристан возвратится. Но если он расстался со мной навеки, то лучше мне умереть, чем жить в такой муке". И долго еще горевала Изотта. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

CCXXIV. ... А когда до королевы Изотты {24} дошла весть, что в Корновалью прибыл Тристан, ее дорогой друг, то нечего и рассказывать, какова была ее радость и ликованье. И она устроила так, что они свиделись и говорили.

CCXXV. Вот однажды Тристан был в покоях у королевы, и она играла на арфе, а он пел песнь, что она сложила. Но Андрет подслушал и донес королю Марку. Тогда король в ярости ранил Тристана отравленным копьем, тем, что принял в дар от Морганы {25}. Не поразил бы король Тристана, если бы не был тот безоружен. А, ранив Тристана, король тотчас же поспешил прочь. Почуял мессер Тристан, что ранен в бок и что рана смертельна, и не погнался за королем, а покинул дворец. И покинул Тинтойль, держа путь прямо в замок Динаса, а прибыв туда, пал на ложе и объявил, что ранен насмерть и долго не проживет. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

CCCXXVI. Динас, услыхав эту весть, стал безутешен; и Саграмор {26} долго рыдал, ибо любил Тристана великой любовью. А Тристан день и ночь стонал от жестокой боли. И сколько врачей ни звали, не нашлось снадобья, чтобы его исцелить; один у всех приговор: Тристану верная смерть. Тристан стенает от нестерпимой боли, часто вздыхает, томится, час от часу чахнет; месяца еще не прошло, а уж его не узнать. Так изнемог, что все видят: Тристану конец; точно безумный мечется он и кричит от боли. И друзья его, видя такую муку, плачут у ложа денно и нощно, ибо знают, Тристан обречен, и сам он чует близкую смерть, как и все, кто рядом.

CCCXXVII. А король Марк, услыхав, что Тристану верная смерть и нет избавленья, возликовал, как дотоле не ликовал. Ныне у него веселье и радость, ибо, если умрет Тристан, во всей Корновалье не сыщется мужа, который дерзнул бы явить королю ослушанье. Ныне обрел он то, чего столь долго желал: Тристан умирает. Что ни день, шлет он гонцов проведать, не стало ли хуже Тристану, и каждый несет ему сладкую весть: верная смерть Тристану, не долго он проживет. Великий праздник у короля Марка; что б ни случилось, от века не ликовал он, как ныне, когда Тристан умирает. Андрет {27} весь дрожит от радости; у обоих радость без меры, полная и великая. Но что им радость, то королеве горе. Плачет она, убивается, твердит, что умрет от скорби или наложит на себя руки, но ни дня не переживет мессера Тристана, ибо нет ей без него жизни. Горько смотреть ей, как король, не таясь, ликует, радуется, что Тристан умирает; видит она, как король празднует его смерть, и оттого скорбит она так, что сердце ее вот-вот разорвется от скорби.

Но как ни радуется король, все же надумал и он повидаться с Тристаном, прежде чем тот умрет; и приходит весть, что Тристан кончается в муках и видом переменился так, что его не узнать. И почувствовал король жалость в сердце и, скрыв слезы, сказал: "Говоря по чести, великий урон нам от этой смерти, вовек не обретет мир копья столь меткого, как копье Тристана. Увы, зачем он предал меня; не будь его вероломства, за подвиги, им совершенные, я чтил бы его превыше всех рыцарей в мире".

CCXXVIII. И вот, когда король узнал от гонцов, что Тристану недолго осталось жить и смертный час его близок, то предался раскаянию. И рассудил, что из этой смерти неминуемо воспоследует великое зло. Жестоко его раскаяние, горько жалеет он, что поверил Андрету; ведь он убил рыцаря, славнейшего в свете; теперь все на него взъярятся и станут корить; было время Тристан страхом держал в узде подданных, а теперь возненавидят они короля, не станут его бояться. Вот о чем размышлял король Марк; и жаль ему стало племянника, заговорила в нем любовь к родной плоти, раскаялся он в том, что сделал. Королева, скорбя, чает смерти, исходит скорбью денно и нощно, никого не таится. Пусть убьет ее король Марк, хоть тем облегчит ей участь. Но видит она, что король горько раскаивается в том, что он сделал с Тристаном. Когда же дошла до нее весть, что Тристан кончается в муках и осталось прожить ему три или, может, четыре дня, королева сказала: "Пусть умрет он, ибо я, да простит мне господь, пойду за ним тот же час. Не дожидаясь смерти, покончу с собой и тем разрешу муку". Так рекла королева, услыхав, что Тристан на пороге смерти; и король горевал оттого свыше меры, но не выказал горя.