Колесница Гелиоса - Евгений Санин

Выйдя из лавки, они сели в повозку, укрыли ноги сеном, чтобы прохожим не было видно их оков.

Лад взмахнул вожжами, и они поехали по улицам Пергама.

— Эй, — в предвкушении скорой встречи с человеком, который может дать ему свободу, окликнул Эвбулид пергамца, — скажи, где здесь лавка, в которой продают мегарские чаши и стеклянные колбы?

— Чаши и колбы? — удивленно переспросил прохожий.

— Да! Да! — воскликнул Эвбулид. — И еще вазы с позолотой!

— Да вот она, перед вами!

Рука прохожего показала направо. Эвбулид увидел прямо перед собой лавку с вывеской, на которой были изображены знакомые сосуды… Не веря в такое быстрое счастье, он соскочил с телеги, бросился на правую сторону улицы…

— Эвбулид! — предостерегающе воскликнул Лад, заметив появившегося за углом астинома.

Грек, покорно согнувшись, сделал вид, что выполняет обычное поручение своего господина. Войдя в лавку, он оглядел прилавки, робко погладил одну из ваз с рельефом в виде растительных гирлянд, недавно вошедших в моду, и попросил подошедшего к нему раба — продавца:

— Позови мне своего господина…

— Но дешевую глиняную посуду я могу продать тебе и сам! — возразил раб.

— Мне нет дела до твоей посуды, мне нужен хозяин этой лавки! — нетерпеливо вскричал Эвбулид.

— Хорошо! — пожал плечами продавец, и дав знак своим товарищам поглядывать за покупателем, направился наверх по скрипучей деревянной лестнице.

Вскоре наверху послышались шаги, лестница вновь заскрипела. Эвбулид увидел ноги, блестящий персидский халат, радостно сделал шаг вперед и тут же в растерянности остановился, увидев перед собой незнакомого человека.

— Этот? — оглянувшись на продавца, спросил купец и недовольно посмотрел на Эвбулида: — Чего тебе надо? Кто тебя прислал?

— Мне… Я… — запнулся Эвбулид и пристально заглянул торговцу в глаза. — Прости, я, кажется, ошибся… Скажи, где я могу видеть купца, который торгует такими же чашами и вазами, как у тебя?.. А еще, — добавил он, — сосудами в виде человеческих головок.

Торговец обвел Эвбулида внимательным взглядом. Убедившись, что на нем нет клейма беглого раба, ответил:

— Тебе надо в конец этого квартала, по левой стороне найдешь то, что ищешь!

— Правда?! — обрадованно воскликнул Эвбулид и, торопливо выйдя из лавки, забрался на подводу и крикнул Ладу: — Скорее! В конец этого квартала…

В следующей лавке его тоже ждало разочарование. Ее торговец оказался худым и высоким, в отличие от того — низкого и плотного — с афинской соматы.

На вопрос раба, где ему отыскать купца, статуи которого хвалил сам царь Аттал, он рассеянно ответил, что в Пергаме многие торговцы занимаются ваянием, но, скорее всего, эллину нужен Леонид, неоднократно возивший свои товары в Афины.

В новой лавке Эвбулида встретил еще один незнакомый ему купец.

— Вот этого я и опасался! — наконец признался Лад, когда они с Эвбулидом объехали несколько улиц, уставленных бесчисленными ремесленными мастерскими и лавками. — Ведь это же город одних торговых лавок! Как мы найдем твоего знакомого, не зная его имени?

— Похоже, ты прав… — уныло согласился Эвбулид. — Что же нам теперь делать?

— Либо ждать, пока меня Филагр сделает надсмотрщиком, — разворачивая повозку, после долгого молчания ответил сколот. — Либо…

Он тревожно замолчал, оборвав себя на полуслове.

Эвбулид проследил за его взглядом и, холодея, увидел, что прямо на них мчатся несколько всадников, помахивая плетьми. В одном из них он с ужасом узнал разъяренного Филагра.

Подскакав к повозке, управляющий наотмашь ударил Эвбулида плетью по лицу, замахнулся было на Лада, но, встретив бешеный взгляд с трудом сдерживающего себя сколота, нехотя опустил руку и закричал:

— Мерзкие твари! Решили убежать?! От меня?! Да я вас за это… я… — Он задохнулся, увидев перед собой вывеску с винным кувшином, неожиданно подобрел, махнул рукой и, приказывая рабам следовать за ним, добавил: — Ваше счастье, что от денег осталось еще немного, чтобы я мог выпить и, может быть, даже немного простить вас!

В харчевне, опрокинув в широко разинутый рот парочку кубков дешевого вина, Филагр уже совсем добродушно втолковывал Эвбулиду с Ладом:

— От меня не убежишь!.. Разве что только в Аид… Благодарите судьбу, что вас поймал я, а не Эвдем или этот грязный Протасий… Иначе ходить бы вам с клеймом на лбу или вообще…

Упоминание о евнухе стерло с лица управляющего благодушное выражение. Перед тем как выпить очередной кубок, он злобно пообещал:

— Но я тоже для острастки накажу вас! Я прикажу… — Он не договорил, снова приложившись к кубку.

— Да это же бездонный пифос, а не человек! — удивленно заметил Лад. Наблюдая за Филагром, он вдруг заговорщицки подмигнул Эвбулиду и обратился к управляющему таким покорным голосом, какого грек никогда не ожидал услышать от сколота: — Господин… Прикажи бить нас плетьми у столба, вели послать снова на поля, но только не отправляй нас на кузницу!

— Что? — не понял Филагр.

— На кузницу! — умоляюще повторил Лад. — В вашей кузнице такая духота, что мои легкие, привыкшие к северному воздуху, не выдержат там и недели! И эллин тоже слаб, кузница сразу убьет его…

Сколот толкнул ногой под столом Эвбулида. Тот, сообразив, наконец, куда клонит Лад, торопливо поддакнул:

— О, господин, не посылай! Уж лучше снова в эргастул, на одну только воду. Сжалься, господин!

Лад, заметив, как начало отмякать лицо Филагра, сделал другу предостерегающий жест, чтоб тот не перестарался. Но было уже поздно.

Управляющего растрогали слова рабов, давших ему денег на эту сегодняшнюю выпивку.

Он допил вино. Вконец подобрев, согласно кивнул и сказал совсем не то, на что надеялись рабы, ожидавшие, что их пошлют в наказание туда, где легко можно будет сбить с себя оковы и бежать:

— Хорошо, Скиф, я не отправлю тебя на кузницу, хотя там давно пора заменить старого лентяя Сосия. И Афинея не отправлю, раз уж ты просишь за него. Ты — самый преданный и сильный раб в имении, за это я уважаю тебя и, так уж и быть, накажу вас только неделей эргастула на одной воде!

Проснувшись на следующее утро, Эвбулид со вздохом оглядел знакомые стены эргастула и, увидев пьющего из кувшина Лада, тоном бывалого человека предупредил:

— Пей понемногу и только когда уже совсем невмочь.

Сколот удивленно взглянул на грека. Тот объяснил, кивнув на дверь эргастула:

— Неизвестно, когда нам принесут новую, да и принесут ли вообще…

Повинуясь, Лад неохотно поставил кувшин на пол.

Эвбулид, чувствуя себя хозяином в этом полутемном, тесном помещении, принялся поучать его:

— Больше лежи, чтобы сохранить силы, и старайся думать о чем угодно, только не о еде.

Сколот удивленно взглянул на друга. Не возражая, лег к стене и закрыл глаза.

Воодушевленный Эвбулид тем временем продолжал, припоминая слова покойного Сарда:

— А если Филагр прикажет нас бить, то кричи громче — с криком вся боль выходит.

— Да ну? — деланно усмехнулся сколот.

— Точно, — подтвердил Эвбулид, сам сомневаясь в правдивости своих слов. — А главное, не сжимайся. Когда напрягаешься — то кожа может лопнуть.

— Да ну?

— Вот тебе и ну! Привыкай — это целая наука… Сначала тебе будут мерещиться всякие вкусные запахи, а потом ничего, привыкнешь!

— Не привыкну! — неожиданно вскочил Лад и шумно вздохнул: — Нет, я так больше не могу. Как только глаза закрою, вижу хлеб, вино, мясо, которое поджаривают на костре…

— Думай о побеге! — посоветовал Эвбулид, глотая слюну.

— Вот я и думаю, — охотно ответил сколот. — Филагра мы все равно с тобой перехитрим, не сейчас, так когда он совсем отупеет от вина. Разобьем эти проклятые пято, убежим подальше от имения, уведем в горы из какого-нибудь стада овцу или быка…

— Быка?

— А что? Завалим его, разведем костер и начнем поджаривать на огне самые вкусные и жирные куски. Сало будет капать с них в костер и шкворчать, как стаи воробьев по весне, а мясо наливаться цветом, с которым ничто не может сравниться в природе: более румяным, нежным, как вспаханная земля, вкусным, как…

— Лад, Лад! — не в силах больше терпеть таких слов, вскричал Эвбулид. — Прекрати, говори о чем угодно, только не о еде, да еще так красочно… Я никогда не видел тебя таким красноречивым, разве что только в разговоре с Домицией…

— Я всегда красноречив, когда голоден, — проворчал, не принимая иронии друга, сколот.

— Тогда, если бы ты родился в Элладе и голодал хотя бы через день, наверняка мир бы узнал еще одного знаменитого поэта! — усмехнулся Эвбулид.

— Кого? — не понял его Лад.

— Ну, человека, который сочиняет аэды, энкомии, дифирамбы, одним словом — стихи! — пояснил грек.

— А что это такое — сти-хи?

— Как бы тебе это объяснить… — задумался Эвбулид и, не найдя подходящих слов, предложил: — Лучше, послушай: