Наша толпа. Великие еврейские семьи Нью-Йорка - Стивен Бирмингем

Райт осторожно ответил: «В каком отношении?»

«В том, что касается влияния на общественное мнение в Соединенных Штатах».

«Полагаю, что так», — сказал мистер Райт.

«Не было ли этого в значительной степени достаточно, чтобы сформировать общественное мнение в пользу компании Панамского канала?» — спросил сенатор.

«На этот вопрос, — ответил Райт с крайней осторожностью, — я не готов ответить».

Конечно, честным ответом было бы «да». Вскоре выяснилось, что альянс Селигман-Морган-Ланье приложил немало усилий, чтобы назначить в американский комитет по строительству канала людей, чьи имена придавали бы проекту блеск и престиж. В ходе расследования выяснилось, что Джесси Селигман предложил своему старому другу экс-президенту Гранту возглавить комитет по строительству канала с окладом 24 тыс. долл. в год, что, безусловно, могло бы пригодиться Гранту в тот момент. Но Грант отклонил это предложение, и тогда Джесси обратился к министру военно-морского флота президента Хейса Ричарду Томпсону, который оставил свой пост в кабинете министров, чтобы занять эту должность. Очевидно, что назначение бывшего министра ВМС в компанию по строительству каналов было как раз тем, о чем говорил сенатор Паттерсон. Обязанности Томпсона в компании отчасти сводились к лоббистской деятельности — он должен был влиять на мнение Конгресса (и убедить его заблокировать продвижение компании «Никарагуанский канал»), а также укреплять «имидж» компании в американской прессе и внушать доверие американским покупателям акций[33].

В ходе расследования выяснилось, что у Селигманов были не только альтруизм, но и причины, по которым они так усердно работали на компанию «Канал». У них самих были выгодные контракты на закупку машин и оборудования, и, наконец, гонорар в размере 300 тыс. долл. за право использовать имя Селигмана имел определенные условия. Он был выплачен «за оказанные услуги» по воздействию на американское общественное мнение в пользу канала. Считалось, что Селигманы настолько хорошо выполнили свою работу, что им было выплачено еще 100 000 долларов.

Когда Джесси Селигман был вызван в следственную комиссию, он оказался более откровенным свидетелем. Он признал, что вся затея с Панамским каналом была плохо спланирована и пронизана «коррупцией, мошенничеством и воровством».

Сенатора Томпсона заинтересовали некоторые назначения в комитет по строительству канала, и он спросил Джесси: «Почему председателем был выбран именно мистер Томпсон? Ведь он не был великим финансистом, не так ли?».

Джесси ответил: «Нет, но он был прекрасным государственным деятелем и юристом».

«Но вы предложили это место генералу Гранту. Он был отличным солдатом, народным кумиром, но он не был ни великим юристом, ни финансистом, ни великим государственным деятелем, не так ли?»

Улыбаясь, согласно протоколу Конгресса, Джесси начал: «Ну...».

Сенатор Гири вмешался: «На этот счет могут быть некоторые разногласия».

Сев в кресло, Джесси Селигман спокойно сказал: «Генерал Грант был моим близким другом, а я всегда забочусь о своих друзьях».

Затем Джесси признался, что ему было известно о настроениях в Америке, которые с самого начала были направлены против Панамского канала, и откровенно добавил: «Присутствие здесь комитета из представительных людей, связанных с компанией по строительству канала, способствовало бы формированию более благоприятных настроений среди американского народа».

В ходе расследования выяснился также удивительный и не лишенный смысла факт. Возможно, министр Томпсон согласился на это назначение потому, что, как и Джесси, считал себя обязанным заботиться о своих друзьях. Через несколько дней после смерти Джозефа он написал Джесси:

В моем официальном качестве министра военно-морского флота у меня были особые возможности понять и оценить его [Джозефа] характер. Впервые я познакомился с Вашим домом через него летом 1877 г., вскоре после того, как Министерство перешло в мое подчинение. В то время его финансовое положение было серьезно затруднено: он был должен Вашему дому несколько сот тысяч долларов, и эта сумма постоянно увеличивалась за счет тратт, выписанных военно-морскими чиновниками во всех частях света, которые были приняты и оплачены Вами в Лондоне. Погасить весь этот долг или даже значительную его часть было невозможно, не усугубив существующего положения и не нанеся серьезного ущерба Службе». Когда он понял это положение дел, то сразу же предложил перенести долг на начало следующего финансового года и разрешить до этого времени продолжать тратты, не обращая внимания на сумму. Это предложение было либеральным и в высшей степени патриотичным; с благодарностью принятое мною, оно позволило Департаменту преодолеть все свои финансовые затруднения. Если бы не это, ущерб, нанесенный его репутации и службе в целом, мог бы оказаться непоправимым.

И вот, как это ни необычно, братья-эмигранты Селигманы, всего за несколько лет до этого пересекшие Атлантику на пароходе, на какое-то время лично познакомились с платежной ведомостью Военно-морского флота США. Этот факт Джесси стремился занести в протокол.

В итоге следственная комиссия пришла к выводу, что банковские фирмы не совершали никаких правонарушений, добросовестно продавали эмиссию Панамского канала, и что определенная доля пиара, замешанная на банковских операциях, вполне оправдана. Но скандал с Панамским каналом не давал покоя Джесси, которому сейчас было уже за шестьдесят, и он чувствовал, что подвел своего умершего брата. Ведь именно Джозеф всегда настаивал на том, чтобы «наша репутация была безупречной».

То, что произошло с репутацией Селигманов, было не хуже того, что происходило с финансовым сообществом в целом. Сама Уолл-стрит испытывала серьезные проблемы с общественными отношениями. Американцы больше не говорили с восхищением и уважением о «людях, которые определяют финансовое будущее нашей страны». Вместо этого «брокерское племя» превратилось в маленькую и жадную банду корыстных злодеев, а Уолл-стрит — в самую злую улицу в мире.

В этот момент Конгресс решил вмешаться и сделать канал раз и навсегда проектом Соединенных Штатов, и вновь предпочтение было отдано маршруту через Никарагуа. (Отчасти это было связано с тем, что американские инженеры хотели отмежеваться от французского фиаско в Панаме). Селигманы могли бы спокойно уйти со своей немалой прибылью со всей арены строительства канала. Но они были слишком психологически и эмоционально вовлечены, чтобы сделать это. И дело здесь было не только в чувствах. Они были заинтересованы в том, чтобы любые активы (например, железная дорога и несколько частично готовых терминалов) старой компании были спасены и проданы новой американской компании. Естественно, братья были настроены на панамский маршрут. Поэтому они начали длительную кампанию по изменению американского общественного мнения и дискредитации Никарагуа[34].

Пока в Вашингтоне продолжались дебаты о маршрутах каналов, Селигманы обратились к своему другу, сенатору Марку Ханне. Для изучения возможных маршрутов каналов была назначена комиссия под названием «Межокеанская комиссия»,