Из Лондона с любовью - Сара Джио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты уверена, что Дэниел не убьет меня за то, что я пригласил его девушку? – спрашивает Эрик, и я понимаю, что его старый друг – тема, которой нам не обойти.
– Во-первых, я не его девушка, а во-вторых, точно не убьет. Уверяю тебя, каждый из нас пошел своим путем.
Он кивает, все еще размышляя.
– Как вы вообще познакомились? Не могу себе представить, чтобы он заявился в магазин купить книжку. То есть он, конечно, отличный парень, но не…
– Любитель чтения, – заканчиваю я его фразу. – И отчасти в этом все дело. Я лезу в сумку и протягиваю ему свой драгоценный экземпляр «Последней зимы», после чего рассказываю всю историю.
Он смотрит на книгу, потом снова на меня.
– Ничего не понимаю.
– На самом деле это история обо мне и моей маме, – говорю я и объясняю, как нам обеим нравился роман и как я нашла именно эту книгу с пометками на полях.
Я показываю ему внутреннюю сторону обложки, где написано имя Дэниела.
– Я просто должна была найти его, и нашла. – Я вздыхаю. – Но, увы, хотя это была его книга, пометки делал не он – и не сразу признался мне в этом. – Мои щеки горят, и мне внезапно начинает казаться, что я говорю слишком быстро или слишком много. – Я говорю не слишком бессвязно?
Эрик спокойно перелистывает страницы.
– Ты говоришь совершенно разумно. – Его лицо вдруг становится серьезным, как будто он собирается в чем-то сознаться. – Валентина, эта книга… она принадлежала… мне.
Я округляю глаза, качаю головой и смеюсь.
– Очень смешно, но, боюсь, я не настолько легковерна.
– Кроме шуток, – продолжает он с серьезным, сосредоточенным лицом. – Не помню, как там оказалось имя Дэниела – может быть, он взял книгу у меня, а может, купил в студенческой букинистической лавке. Это было очень давно. В любом случае можешь не сомневаться: и книга, и пометки внутри определенно мои.
У меня отвисает челюсть.
– Ты серьезно?
– Абсолютно, – кивает он.
– Значит, это все время был ты.
Он снова кивает.
Нам приносят вино и дим-сам, и официант наполняет наши бокалы.
– Скажи мне, – добавляет он. – По десятибалльной шкале, насколько ужасны самовыражения моей двадцатиоднолетней персоны?
Я долго молчу.
– Они… прекрасны, – говорю я. – Все, что ты написал… это просто поразительно.
Наш разговор продолжается за ужином, и Эрик, оплатив счет, предлагает проводить меня домой. Я беру его под руку, естественно, будто вставляю ключ в замок.
– Вот оно, – говорит он, когда мы шагаем вместе по Принс-Альберт-роуд, и смотрит на небо. – Чувствуешь?
– Что я должна чувствовать?
Он касается своей щеки.
– Снег пошел!
– Погоди-ка, – говорю я, поднимая на него взгляд. – Тебе что, нравится снег?
– Нравится ли мне снег? Что за вопрос? Конечно, нравится. Разве бывает по-другому?
– Нет, – говорю я, расплываясь в такой широкой улыбке, что щеки начинают болеть. – Конечно, не бывает. – Моя рука скользит по его рукаву, пока не касается ладони. Наши пальцы сплетаются, и это тоже кажется естественным, как будто мы уже делали это тысячу раз.
– Как же я счастлива, – шепчу я, глядя на него снизу вверх, – что это был ты.
Глава 36
Элоиза
Месяц спустя
Милли занималась покупателями, когда зазвонил телефон.
– «Книжный сад», чем могу вам помочь?
– Алло, это доктор Хестер. Я звоню по поводу Элоизы Бейкер.
– Элоиза слушает.
Он прокашлялся.
– Я надеялся поговорить с вами лично, но вы пропустили повторный визит. Мы получили результаты ваших анализов, и я просмотрел ультразвуковые снимки, проконсультировался с рентгенологом, и… Элоиза, это тяжелое известие, но мы кое-что у вас нашли.
– Нашли? Что вы имеете в виду?
– С вами рядом кто-нибудь есть?
– Да, Милли здесь, – сказала я, садясь на табурет за прилавком. – А в чем дело?
– В том, что я не хочу, чтобы вы оставались одна после того, что я собираюсь сказать.
Мое сердце забилось быстрее.
– Элоиза, у вас рак яичников, и боюсь, сильно запущенный.
При виде Милли, которая весело улыбалась на другом конце комнаты, разговаривая с покупателем рядом с отделом новых поступлений, мое сердце упало. Я пожалела, что пошла к доктору Хестеру. Нужно было позволить процессам в моем организме идти своим чередом. Я не хотела знать, что происходит у меня внутри.
– У вас есть варианты, – продолжал врач, – и мы немедленно свяжем вас с онкологом, но я боюсь, что побочные эффекты лечения будут высокой ценой за очень небольшое дополнительное время.
Я с трудом сглотнула тяжелый комок в горле.
– Я знаю, что с этим очень тяжело смириться, и хочу, чтобы вы знали, что я к вашим услугам. Мы составим план, который вам подойдет, который будет самым действенным. – Он замолчал. – У вас, должно быть, есть вопросы ко мне. Пожалуйста, что вам разъяснить?
– Сколько? – прошептала я. – Я хочу знать, сколько мне осталось.
– Не могу сказать наверняка, – ответил он. – Несколько месяцев или… может быть, несколько недель. Мне так жаль.
Я решила ничего не говорить Милли и держать эту новость в секрете как можно дольше. Но бремя было слишком тяжелым, и дождливым утром в четверг я рассказала лучшей подруге, что умираю.
Она долго обнимала меня, и мы плакали в объятиях друг друга, но после этого она пообещала мне, что слез больше не будет.
– Горе – совсем не то, что тебе нужно, – сказала она. – Мы найдем причины праздновать каждый день.
Она недавно ушла из адвокатской конторы, и теперь могла уделять магазину больше времени. Мы договорились держать мое состояние в секрете; не было смысла расстраивать наших давних клиентов. Я не могла позволить роковому диагнозу изменить непреложный факт: «Книжный сад» – обитель радости. Там меня и нашел Эдвард.
Однажды утром он зашел в магазин, и у меня перехватило дыхание.
– У вас есть какие-нибудь книги о вечности? – спросил он. – Примерно столько я тебя ждал.
По магазину бродили покупатели, так что я делала все, что могла, чтобы оставаться спокойной и собранной, хотя мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди прямо в руки Эдварда. Подыгрывая ему, я собрала подходящие книги и сложила на прилавок. Его присутствие вдохнуло в меня новую жизнь.
– «Исповедь» Августина Блаженного. «Бойня номер пять». «Невыносимая легкость бытия», – говорила я, показывая ему подборку.
Когда я вкладывала каждую книгу ему в руки, наши пальцы слегка соприкасались.
– Как ты…
