Вкус «лимона» - Леонид Головня

– Обещаешь?!

– Да.

Она отняла руки и тут же перемахнула из салона через спинку на переднее сиденье, вытянулась к нему всем телом, обняла одной рукой. Макс завел мотор и выехал со стоянки.

– Макс! Макс! – говорила она, захлебываясь в словах. – Не делай из меня божество. Я – шлюха для тебя. Бери меня как хочешь! Двадцать один день жду, когда меня трахнешь! Я стала женщиной, как увидела тебя. От десятков мужиков ушла, чтобы найти тебя. Нашла наконец. Я – не божество. Я – потенциальная воровка, Макс. Чтобы набрать маме денег на операцию, я готова красть. Шлюха и воровка, знай! Все про секс знаю. Километры порно просмотрела, ожидая тебя. Я сейчас докажу, какой ты мужчина! – Она рванула его за ремень брюк.

Вен катил по шоссе среди кустарников и редких деревьев. Машина вильнула к обочине, перевалилась через канавку и запрыгала по зелени травы к кустам.

…Все было предсказано в «любимом фильме». Они лежали в маленькой комнатке отеля. Лицо Ланы светилось спокойствием. Макс поднялся и сел.

– Черт побери! – сказал он, глупо улыбаясь. – Ты действительно лучшая женщина. – Посмотрел на нее с нескрываемым восхищением, спросил: – Ты чувствуешь сейчас так, как я? Ну, после этого?..

Лана молчала, только светилась.

– Иначе как узнаешь, как тебе было, если не спросить?

Лана шевельнулась, поднялась, прислонилась к его спине грудью.

– Ты был потрясающим! Я не могу отойти от тебя.

– Мы уедем жить в другой штат. Мы теперь вылечим твою мать. Она приедет и будет здорова.

Лана прижала губы к его плечу и замерла.

Радость жизни переполняла Макса. Глаза уставились в окно на листву кустарника, который подходил прямо к зданию. Ветра не было, листья не шевелились и казались мертвыми. Думая, Макс по привычке смотрел куда-то в сторону.

– Что за Тимур? Коля мне рассказал.

– Выдумала, чтоб от мужиков отделываться. Действует, я скажу…

Восьмое марта – число календаря, для американцев ничего не значащее. Природа и население о нем не ведали. Небо накрыл бесцветный занавес ненастья, угрожая задождить мелкой сыростью.

Из аэропорта Коля пробирался по шоссе среди потока мечущих грязью автомобилей. На сиденье рядом с ним покоился долгожданный кожаный кейс. Он добрался туда, где восьмое марта для цветочных магазинчиков – день суперприбыльный. Прилавки тонули в аромате душистых букетов, и на перекрестках над ящиками с многоцветьем улыбались желтолицые продавцы. Белое мужское население копошилось среди цветов с раннего утра.

«Шевроле» затормозила на Брайтоне. Коля прошел в банк, спустился в хранилище индивидуальных сейфов. Выложив пачки денег рядом с Гивиным капиталом, он удовлетворенно окинул взглядом сложенное богатство и запер сейф.

По дороге в офис Коля купил букет красных гвоздик и, довольный, направился на службу. Достав свободной рукой мобильник, он вызвал номер Макса.

В трубке ответил незнакомый голос:

– Отдел корпораций.

– Будьте любезны, я хотел бы поговорить с мистером Зайонцем.

– Мистер Зайонц больше не работает, сэр. Могу я вам чем-нибудь помочь?

Сообщение ошеломило Колю. Предчувствие беды вспыхнуло в груди и поползло по коже холодком.

– Благодарю вас. Я по личному вопросу.

…У почтового сервиса мигали огнями полицейские «Форды». С порога Коля увидел распахнутую дверь кубика. У входа собрались почтовые работники и посетители, внутри маячили полицейские инспектора.

Коля вошел. На Лане застегивали наручники. Инспектор увидел Колю.

– Вы сотрудник фирмы? – спросил он.

– Да.

– Ваши документы, сэр!

Скрывая страх, Коля достал бумажник, вынул автомобильные права, протянул.

– Каковы ваши служебные обязанности в фирме «Айрис и Клайд», мистер Эсмеральдов?

Коля не понял.

– Какая-то ошибка, господин инспектор. Здесь фирма «Райт чойс». Так, как значится на вывеске. Я ее президент. – Он подошел к столу и достал регистрационный комплект фирмы.

Инспектор просмотрел протянутую документацию, сверил фамилию, вернул бумаги назад.

– «Айрис и Клайд» – моя фирма, – сказала Лана. – С «Райт чойс» не связана.

Удивлению Коли, как говорится, не было конца. Он пытался поймать ее глаза, но она наклонила голову, сделала шаг к выходу и оказалась рядом с ним.

– Что произошло? – спросил Коля.

Волосы упали на ее лицо, она пыталась сдуть их, не получалось. Коля протянул руку и поправил прядь. Она подняла глаза. Его сердце сжалось. Страх и страдание скрыть Лане не удавалось. Черты обострились, глаза бегали по сторонам.

– Ник, ты ни при чем. Я сама наворотила.

– Что наворотила?

Она не ответила на вопрос.

– У каждого своя судьба, – сказала с отчаянием и, не дожидаясь приказа полиции, двинулась к выходу.

Оставшись один, Коля постоял, бросил цветы на стол и набрал на телефоне номер. Трубку долго не брали, наконец подняли.

– Это Николай, Аркадий Максимыч, – объявил себя Коля.

Возникла пауза.

– Алло!

– Доигрались в бизнес, детишки! – грубо ответил отец. – В тюрьме Максим. Теперь адвокат разбирается.

– За что? – взволнованно спросил Коля.

– Вас обоих надо спрашивать!

– Нужна помощь какая-нибудь?

– Знаешь, Николай, тут мать в истерике, – категорично заговорил отец Макса. – Ты оставь Максима в покое. Какая тут помощь! Хуже уж некуда! – Он положил трубку.

Коля посидел некоторое время, поднялся, снял плакат фирмы «Райт чойс», сложил его вчетверо, убрал в стол и опять сел. Глаза остановились на игрушке, висящей под настольной лампой. Протянул руку взять ее, но раздумал.

В адвокатской конторе Коля сидел битый час. Адвокат, женщина на пятом десятке с сухим лицом и маленькими умными глазами, наконец подвела черту:

– Зайонца до суда неизбежно оставят под стражей, но девушку могут освободить под залог. Узнайте у родственников или знакомых, кто смог бы сделать это.

– У нее нет тут родственников. Я внесу залог.

Глава одиннадцатая

Магия и мафия

Океан серел металлом. Ветер сдирал с волн верхушки, вспенивая воду в белые барашки. Холод разогнал бездельный народ. Рестораны пустовали даже внутри, в тепле. На веренице лавок, как редкие птицы на проводах, чернели застывшие фигуры закутанных пенсионеров, верящих в пользу свежего воздуха.

Коля прошел к перилам пляжа, вытащил сигарету, посмотрел вокруг. Ближайший к нему человек сидел на лавочке, опершись на палку. Лицо было знакомое, и Коля напрягся, вспоминая.

Старик напомнил сам:

– Мистер Эсмеральдов, когда же спутник запустят? Мы ждем.

Коля вспомнил:

– Матвей!

Матвей замахал кому-то на дальней лавочке и заорал, вспугнув с перил чайку:

– Илья! Иди сюда! Смотри, кого я встретил!

Две фигуры ожили, поднялись и пошли на зов. Коля оглянулся, увидел вдали удаляющуюся женскую фигуру и крикнул первое пришедшее в голову имя:

– Лана!

Крикнул негромко, чтобы женщина не оглянулась.

– Извини, Матвей, у меня важное свидание, – сообщил он и заспешил прочь.

– Мистер Эсмеральдов, мистер Эсмеральдов! Куда же вы? – вопрошал вслед Матвей. – Как позвонить Гиви?

Коля настиг незнакомую женщину, больше ее не окликая. Походить по берегу, подумать не получилось. «Обслуженное» население напоминало о себе. Он спустился по лесенке и пошел к автомобилю.

Дома Коля застал шум и пение – за стеной слышались голоса. Он отсчитал деньги за аренду и пошел к хозяевам. Зал был заполнен говорливым народом. К Коле повернулся десяток черноглазых мужских, женских и детских голов. На бордовой кошме, расстеленной поверх ковра, стояли бутыли с вином, вазы с виноградом и мандаринами, блюда с яствами.

– Николай! – обратился к нему хозяин. – Заходи, раздели наш праздник.

– Что вы празднуете? – спросил Коля, присаживаясь на кошму.

– Сына в оркестр приняли.

– Поздравляю! – Коля протянул руку молодому человеку в черном костюме с бабочкой.

Им протянули кружки темного вина. Собравшиеся одновременно загалдели тостом, объединившись в единый распевный панегирик. В незнакомом языке Коля разобрал слово «фелис!» и кричал «фелис!» в унисон с общим хором. Именинника заставили играть. Он отнекивался, но сдался, взял скрипку и затянул на ней жалостливую песню. Коля выпил вина. Оно разлилось по телу теплом и притупило тревогу.

– Скажи, Сесиль, ты погадать можешь? – спросил он хозяйку.

– Покажи руку.

Коля протянул свою длань. Цыганка смотрела и молчала.

– И что? – спросил Коля с нетерпением.

– Путаная у тебя жизнь.

– В чем путаная, расскажи.

– Заноза у тебя в сердце невынимаемая. Давай к бабуле Геде подкатимся, пока у ней настроение праздничное. Она тебе точно расскажет. Я переведу.

Седовласая Геда отвлекла восхищенные глаза от внука и взглянула на Колю. Тот подобострастно улыбался. Глаза старухи сосредоточились на протянутой к ней ладони. Геда что-то тихо произнесла, после чего Сесиль поднялась и куда-то ушла. Старуха молча изучала Колину руку. Сесиль вернулась со свечой и колодой карт. Геда что-то промолвила.