Святые наших дней - Митрополит Иларион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На основании расширительного толкования 28-го правила Халкидонского Собора стали утверждать также эксклюзивные права Константинополя на всю православную диаспору. В этом правиле говорится лишь о том, что митрополиты Понтийского, Асийского и Фракийского диоцезов Римской империи, а также «епископы у иноплеменников вышереченных областей» должны поставляться в Константинополе. Однако, отталкиваясь от этого правила, изобрели теорию о том, что юрисдикция Константинопольского Патриарха должна простираться над всеми «иноплеменниками», включая всех православных жителей Западной Европы, обеих Америк, Австралии, Азии.
Отец Софроний вынужден был включиться в полемику и в 1950 году опубликовал в «Вестнике» большую статью под названием «Единство Церкви по образу единства Святой Троицы». В ней он выступил с резкой критикой «Константинопольского папизма», который, по его словам, «находится еще в зачаточном состоянии». Адептами его являются представители русской Константинопольской юрисдикции, проживающие во Франции. При жизни митрополита Евлогия они «искали прежде всего “канонической базы”, чтобы не оторваться от тела Вселенской Православной Церкви после отрыва от Матери Русской Церкви… До 1946 года, следуя митрополиту Евлогию, эта группа мыслила свое подчинение Константинополю как временное, начиная же с этого момента они сочли себя обретшими “каноническую правду” и перешли уже в постоянное подчинение, ища ему не только канонические, но и богословские основания».
Митрополит Евлогий (Георгиевский)
Митрополит Евлогий незадолго до смерти вернулся в Московский Патриархат и призвал членов Архиепископии за ним последовать. Однако большинство предпочло остаться в подчинении Константинополя. Для оправдания этого решения они «сначала признали преимущество юрисдикционных прав за Константинополем… Затем они стали утверждать за Константинополем право высшей апелляционной инстанции во Вселенской Церкви, забывая вековую борьбу последней против притязаний Рима на это право; забывая, что именно эти притязания Рима привели к великому и окончательному разделению Церквей (1054). Забывая, что на Флорентийском Соборе Рим больше всего добивался от Востока признания за ним права высшей апелляционной инстанции во Вселенской Церкви. Забывая многие каноны Вселенских и Поместных Соборов, отрицающие подобное право за какой бы то ни было Поместной Церковью. Забывая борьбу той же Константинопольской Церкви, которая стояла твердо на православной позиции, когда ей нужно было бороться против притязаний Рима».
Патриарх Константинопольский Афинагор
Отец Софроний, таким образом, проводит прямую параллель между притязаниями Рима на вселенское главенство, приведшими к «великому расколу» 1054 года, и нынешними (по состоянию на 1950 год) притязаниями на такое же главенство Константинопольского Патриарха. Русские адепты «Константинопольского папизма», по словам отца Софрония, «признали за Константинополем исключительное право на всю православную диаспору в мире, отрицая таковое за прочими автокефальными Церквами в отношении своей диаспоры. Не имея для этого никаких оснований ни в каноническом строе Церкви, ни в ее вековой практике, они, подобно Первому Риму, стали утверждать эти права не на основании канонов, а на основании повелений “Самого Бога”».
В Окружном послании Патриарха Константинопольского Афинагора, изданном в Неделю Православия 1950 года, отец Софроний видит «все большее и большее уподобление первому Риму; в сущности, мысль, что если первый Рим отпал, то на его место становится второй Рим с теми же правами, с той же аргументацией». Константинополь «не устанавливает еще своего иносущия другим автокефальным Церквам, но мыслит их уже умаленными пред собой: Константинополь – все, он – Вселенская Церковь, а прочие – части, и лишь постольку принадлежат к Вселенской Церкви, поскольку связаны с Константинополем».
В такой постановке вопроса отец Софроний усматривает опасное уклонение от православного вероучения, которое именует ересью: «Нужно ли говорить, что и эта форма папизма также является экклезиологическою ересью, как и Римский папизм? Нужно ли говорить о том, что осуществленный в жизни Церкви, он неизбежно приведет к извращению всего духовного образа нашего бытия? Связывая, подобно первому Риму, с локальным моментом (а в отношении Константинополя нужно добавить, и расовым – греческим), исключительные права на власть и учительство в Церкви, он возвращает нас к тем временам, о которых читаем в Евангелии: “Отцы наши покланялись на этой горе; а вы говорите, что место, где должно покланяться, находится в Иерусалиме”».
В своей статье отец Софроний разбирает учение о том, что Константинополь является «Церковью-Матерью» для всех Поместных Церквей. Во-первых, даже если бы это было так, это не давало бы никаких преимуществ материнской Церкви перед дочерними Церквами. А во-вторых, пример Иерусалимской Церкви убедительно показывает, что это не так: именно Иерусалимская Церковь «является единственною бесспорною Матерью всех Церквей, не исключая и первого Рима».
Далее подробно рассматривается принцип автокефального устройства Поместных Церквей. По словам отца Софрония, «понятие автокефалии говорит о том, что Кафолическая Церковь в каждом месте является в полноте данной ей благодати, и в силу этой полноты благодатных даров везде она есть не что иное, как именно Единая Кафолическая Церковь. Понятие автокефалии говорит о том, что ни место, ни титул, ни расовое происхождение в Церкви не дают преимущества в отношении власти или учительства пред другими местами или народами; оно говорит о том, что Дух Святый “дышит идеже хощет”, и дыхание Его в Церкви не зависит от произвола какого бы то ни было иерарха».
В конце статьи отец Софроний объясняет, почему решил высказаться на столь злободневную тему: «Борясь против появившегося в недрах нашей Святой Церкви неопапизма, мы боремся только за истину в церковном и вечном смысле этого слова. Мы отвергаем всякий “Рим”, и первый, и второй, и третий, если речь идет о внесении принципа субординации в бытие нашей Церкви. И Римский, и Константинопольский, и Московский, и Лондонский, и Парижский, и Нью-Йоркский, и всякий иной папизм мы отвергаем как экклезиологическую ересь, искажающую христианство».
Вступив в борьбу против новоявленного учения, отец Софроний следовал древней монашеской традиции, согласно которой монахи покидали свои безмолвные кельи в том случае, если Церкви угрожала опасная ересь. Примерами участия монахов в борьбе против ересей наполнена вся история Церкви. И отец Софроний не остался в стороне, когда почувствовал, какая опасность угрожает Церкви.
Помимо духовной интуиции, он обладал еще и богословской интуицией. Семьдесят лет спустя после выхода в свет его статьи сбылось то, против чего он предостерегал: папистские притязания Константинополя привели к новому «великому расколу», теперь уже внутри Православия. Отец Софроний до этого не дожил, но своим зорким богословским умом он это провидел, а потому и бил в набат.
В 1952 году отец Софроний выступил с докладом «Об основах православного подвижничества», в котором изложил богословские основания подвижничества в целом и монашеского подвига в частности. Центральная часть доклада посвящена обсуждению темы трех монашеских обетов: послушания, целомудрия и нестяжания.
В отношении первого обета мысли отца Софрония созвучны тому, что он писал на эту тему в книге «Старец Силуан»: «Послушание есть тайна, которая открывается только Духом Святым, и вместе оно есть таинство и жизнь в Церкви. Послушание, как отречение от своей воли и разума, может показаться делом, противным замыслу Божию о человеке, который наделен богоподобной свободой и призван к Божественному господству
