Ритуал - Екатерина Нечаева

— В Теннари, — промямлил Ильдар. — Остальные в Теннари.

— А она тут что делает? Тоже в Теннари? — язвительно спросил маг.

От Веофелия тянуло теплом, хотя он стоял в шаге от меня. Обжигающе, будто рядом тлели угли. Неужели кто-то все еще может быть теплым, когда вокруг сплошной холод?

— Я л-линию держала, — пробормотала я. Некромант моментально затих, вслушиваясь в мой шепот, будто я говорила что-то смертельно важное. — Я замерзла.

Все, поняла я. Больше не могу. Близость такого халявного источника тепла одуряла.

Вцепиться в края его черного плаща. Опять все черное, хотя да, это же колдовать помогает… Вцепиться в его пояс, стать ближе — и тепло, тепло, тепло. Чужое тепло, теперь разливающееся по моим венам. Чужая жизнь, становящаяся моей. Некромант был раскаленным, как засунутый в огонь кусок металла, по крайней мере, мне так казалось. Если бы меня спросили, какой самый счастливый момент в моей жизни, я бы сказала — этот. Как второе рождение. Веофелию просто не повезло, он попался мне первым. Дал бы мне дойти до Ильдара, я бы вцепилась в него.

Он даже не пытался вырваться. Милосердный тип, хотя я была уверена, что некроманты чужие прикосновения не переносят. Впрочем, я Веофелия вечно лапаю. Привык, наверно, уже. Обними его какая-нибудь красивая полуэльфийка, как тогда в гостинице, он бы ей уже проповедь прочитал, что он слишком высоконравственный для этого.

— Ты ледяная.

Я кивнула. Он даже придержал меня за плечи, запахнул полы плаща, и я очутилась в коконе тепла, отрезанном от всего окружающего мира. Хорошо… Какие мелочи, кто и кого грохнул, неважно, что рядом бродят страшные, непонятные твари, что Гроза бушует все сильней, когда сейчас так тепло. По сравнению с этим все остальное просто ничего не значащая шхэнь.

— Ты держала первую линию вместе с остальными? — Кивок. — Почему я тебя раньше не видел? — Пожимаю плечами. — Ты недавно вернулась? Я слышал, кого-то вытащили прямо из Вихря. — Пожимаю плечами.

Тепло.

Не знаю, сколько мы так стояли, не очень долго, все-таки Веофелий шхэново занят, чтобы тратить время на меня. Магическое истощение — коварная штука, оно приносит холод, туманит разум и сбивает с ног. А сейчас я понемногу приходила в себя, у меня даже возникло подозрение, что Веоф поделился со мной энергией. Не многие умеют устраивать подпитку, делиться своей силой с другими, разве только целители. Но я на всякий случай отодвинулась, ему сейчас энергия важнее.

— Кстати, я пришла спросить, что это за твари бродят там? — Я ткнула пальцем в черноту, бьющуюся о заградительную линию размеренно, как удары молота. Кажется, мелькнул кончик костистого хвоста, не уверена.

— Ты их тоже заметила? — со вздохом спросил Веофелий. — Никому не говори. Не хочу, чтобы поднялась паника. Хотя, скорее всего, она все равно поднимется.

— Что это? Откуда они?

Некромант посмотрел в сторону, куда я указывала. Говорить ему явно не хотелось.

— Не всех, кто погиб в Черных грозах, убивал именно Вихрь, разрушающий дома. Было много замолчено о Таламаике, в частности, почему погибло столько людей, даже успевших уйти от Грозы. Потому что их догоняли они. Большинство погубили именно тхары. Так их назвал один из магистров, изучающий их. Грызуны, если переводить с оркского. Мало кто выживает после встречи с ними. Они пожирают все: плоть, дерево, металл. Но больше всего любят живую теплую кровь. Защитная грань поставлена больше от них, чем от Вихря. На том расстоянии, где сейчас мирные жители, он причинит им не больше вреда, чем обычная гроза.

— И часто происходит такое? Черные грозы?

— Раз в несколько лет с регулярностью маятника. Грань прорывается все чаще и чаще.

— Мы все умрем, — пробормотала я.

Веофелий усмехнулся:

— Делхассе ошибаются. Мы невероятно живучи. За все периоды истории постоянно что-то случалось: просыпались спящие, приходили туманные сны из разломов, сбывались проклятия, которые сдерживали древние короли. Мы никогда не были в безопасности. Но мы изменяемся и выживаем. Мы способны на это. А демоны остаются прежними.

— Значит, выживем?

Маги обходили нас по дуге, занятые своими делами и делающие вид, что не замечают нас. Не знаю, то ли из уважения, то ли все тут плевать хотели на Веофелия. Некромант все еще придерживал меня за плечо, и мне казалось, что я чувствую тонкую ниточку силы, протянутую от него ко мне.

— Да не, я в порядке, правда… — Молчание. Какое же это счастье, когда тепло. Мне даже было плевать на тварей. — А что потом? Они сами уберутся или их придется убивать?

— Тхары не уходят далеко от Грозы. Сейчас грань прорвана. Как только Гроза пойдет на убыль, они вернутся в то проклятое место, откуда пришли.

— И когда она пойдет на убыль?

— Думаю, к утру.

— Значит, просто ждать?

— Да, просто ждать.

И откуда это ощущение, что некромант что-то замалчивает? Беспокойство в движениях магов, их торопливость, и то, что твари все чаще тыкаются слепыми мордами в невидимую завесу.

— Ты… знал заранее, что так будет? Что начнется Гроза?

Он помедлил.

— Я тоже живой человек. Я отвел ее настолько далеко, насколько смог. Сдерживать еще дольше мне просто не хватило сил.

— А что будет, если они прорвутся? Мы будем с ними драться?

Маг промолчал. Мы стояли и смотрели в лицо своей смерти. Гроза наваливалась на нас, обрисовывая четкую границу контура. Маги по-прежнему обходили нас, делая вид, что не замечают. Нет ничего лучше, чем постоять рядом с другом, наблюдая за тварями, которые показывались из темноты, высовывая свои уродливые головы. Как плотоядные рыбы с огромными пастями из воды. Уютно.

Я догадывалась, что это скоро закончится, но сейчас у нас были эти несколько минут спокойствия, и я знала, что я надолго запомню их. Помирились. Иногда, чтобы помириться, совсем не нужно слов, а просто сделать вид, что и не было недомолвок. И, пожалуй, это радовало, по крайней мере, если твари меня прикончат, то пожирать они будут уже чистое сердце, не отягощенное лишними проблемами. Мне было спокойно.

Позже мы готовились к окончательной битве. Уже стало ясно, что завеса до утра не выдержит, мы исчерпали все резервы. Гроза, правда, тоже шла на убыль, светлело, все окутывала мягкая предрассветная дымка, и можно было уже отлично различать бродящих по всему периметру защитной грани тхаров. Они все время тыкались уродливыми мордами в завесу, проверяли ее, на месте ли, словно чувствовали — недолго осталось. Они были еще страшнее, чем я представляла.

Наверно, черный Вихрь — единственное место, где такие странные твари могут жить, поэтому и не отходят далеко от него, просто не могут. Если у них и были какие-то признаки пола, то их не было видно. Может, они размножаются почкованием, или яйца откладывают, или не размножаются вообще, а появляются из Тьмы, как феникс рождается из пепла. Шхэн знает. Их кожа была плотной и бесцветной, ни белой, ни серой, а какой-то неопределенной. Им просто не нужно было быть какого-то цвета. В темноте нет такого понятия. У них не было глаз и носа, на этом месте на уродливой морде со вздувшимися под кожей наростами не было ничего. Были дырки в черепе по бокам, наверно уши.