Черное дело - Алексей Атеев

– Так, значит, они знакомы с детства?

– Ты удивительно догадлив.

– И что из этого следует?

– Из этого следует, что противоестественные наклонности одного вполне могли отвечать вкусам другого. Я все больше подозреваю, что твой фотограф такой же патологический тип, как и физкультурник. Кстати, его местонахождение на настоящий день я так и не смог выяснить.

– У меня все не идет из головы таинственная личность, подсказавшая мне, где искать, – задумчиво сказал Осипов, – кто же это все-таки такой? А не мог им быть сотрудник какого-нибудь хитрого ведомства, которому известно гораздо больше, чем милиции?

– И оно решило оказать посильную помощь коллегам в деле, зашедшем в тупик? – насмешливо спросил Илья. – Глупости!

– Тогда кто?

– Я думаю, на этот вопрос мог бы ответить этот хмырь из издательства – Ванин. Но его нет в Москве. Уехал в командировку. Как только приедет, нужно брать его за глотку и вытягивать все до последнего грамма. Ну, хватит о делах, мы уже почти приехали, настраивайся осваивать искусство кладки печей. Учти, что в жизни все пригодится. А печник – работа весьма почетная. Ты вспомни, вождь мирового пролетариата очень любил представителей этой профессии. Так что учись, Ваня, глядишь, и тебя полюбят.

В ту самую минуту, когда два великих сыщика собирались осваивать искусство печестроения, литературный консультант московского издательства «Север» Иона Ванин сидел в здании магаданского аэропорта и предавался невеселым мыслям. И какой идиот придумал проводить симпозиум, посвященный творчеству писателей и поэтов Дальнего Востока и Крайнего Севера именно в Магадане? Убил бы гада, истинно убил! Тащиться в такую даль и зачем? Чтобы целую неделю слушать невероятный вздор, общаться с этими неумытыми чукчами и камчадалами, от которых воняет рыбой, и пить водку? Хуже всего была именно водка. Иона в общем-то не отказывался от выпивки, тем более дармовой, но всему же есть предел! К тому же гнусная закуска, жуткие рыбные консервы, от которых возникает страшная изжога.

Он предчувствовал, чем все кончится. Не первый раз отправлялся на подобные мероприятия. Но такого даже он, многоопытный, не ожидал. Гостиница – скверная дыра. Номер на четверых, двое из которых – писатели и поэты Крайнего Севера. Неплохие ребята в целом. Простые. По-русски, правда, плохо говорят и на водку слабы. Но компанейские. Подопьют – как давай читать свои стихи, хоть под кровать лезь. К тому же, как узнали, что он в московском издательстве служит, так вообще разошлись. Каждому, видишь ты, охота в Москве книжку выпустить. Один парень, его почему-то Уха звали, подарил ему моржовый клык с резьбой, другой – расписные расшитые сапожки из меха, торбаса называются. Клык, наверное, ценная вещь, но уж больно неудобная. Кое-как его в чемодан затолкал. Впрочем, дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Ребятам этим северным он неопределенно пообещал… Уж они радовались! Что ж. Он понимает. Дети природы, рожденные среди снегов и торосов. Непосредственные.

Сам город Магадан ему не понравился. Дыра и есть дыра. Залез он на сопку, посмотрел на их море – Охотское, что ли. На кой черт нужно такое море, если в нем купаться нельзя. Рыбка, говорят, зато ловится. Зачем ловить, когда в каждом магазине ее полно? В музей их водили, в местный театр. Сдохнуть со скуки можно. Одного он опасался, когда сюда ехал, – зеков. Но оказалось, никаких зеков и в помине нет. Во всяком случае, он их не видел. Может, они и есть, но где-то там… за сопками.

Ладно. Слава Богу, что все кончилось. И сопки, и чукчи, и водка. Через пару часов самолет. А там и Москва недалеко. Да, Москва… Тоже проблемы. Как же все-таки разобраться с Пантелеевым? Журналист… Милиционер… Нет в них веры. Самому, что ли? Да уж сколько раз он пытался. Видать, кишка тонка. Кстати, о кишках. Не пора ли облегчиться? Он давно чувствовал позывы. Конечно, общественные туалеты в аэропортах, особенно на дальних окраинах страны, нельзя назвать опорной точкой советской культуры.

Он поднялся и оглядел полутемные внутренности аэропорта. Народу в этот час наблюдалось совсем немного. Большинство спало на грязных деревянных лавках, притомившись в ожидании своего рейса, те же, кто не дремал, либо пили водку, либо играли в карты. Однако все держались в пределах приличий, поскольку по залу то и дело проходил полусонный милиционер.

Рядом довольно большая компания кавказских людей что-то бурно и многоречиво обсуждала, то и дело так ужасно жестикулируя, словно вот-вот собираясь начать драку. Они то что-то яростно выкрикивали с гортанным клекотом, то снижали голоса до шепота, поднося ладони к губам. Могли бы этого и не делать, все равно никто их не понимал.

Иона подозрительно покосился на кавказцев, потом взглянул на свой чемодан. Там, конечно, кроме моржового клыка, ничего ценного не было, но все-таки… Однако не тащиться же в туалет с чемоданом. Неподалеку дремал полузнакомый журналист из журнала «Дружба народов». На симпозиуме они едва раскланивались. Иона питал к нему некоторую неприязнь, поскольку критика поселили в обкомовской гостинице, а его, Иону, в замызганной городской. Однако кочевряжиться не приходилось. Он осторожно тронул критика за плечо.

– Владимир Степанович, постерегите, пожалуйста, мой чемодан, я мигом.

Не открывая глаз, критик кивнул, и Иона снова ощутил неприязнь к этому человеку. Вот ведь фагот, даже слова не произнес!

После долгих поисков он нашел аэропортовский туалет. Здесь все оказалось даже хуже, чем он ожидал. Морщась от отвращения, Иона стал искать относительно незагаженный унитаз, благо в туалете было совершенно пусто. Наконец поиски увенчались успехом. Иона затворил дверцу, расстегнул штаны и кряхтя присел. При этом он старался, чтобы края брюк не касались подозрительных луж на полу.

«Как мало человеку надо для…» – довести мысль до логического конца он не успел, потому что снаружи кто-то дернул дверь.

– Занято! – заорал Ванин. – Неужели рядом нет свободных унитазов?!

В это мгновение хлипкая задвижка не выдержала и отскочила. Дверца медленно растворилась, и на пороге предстала личность, при взгляде на которую Иона сразу понял, что перед ним именно тот, кого он так боялся, – зек.

Небритая физиономия, казалось, отродясь не знала мыла. Чудовище, несмотря на теплую пору, было облачено в ватную телогрейку и неведомого покроя штаны, напоминавшие галифе.

– Что вам нужно? – испуганным шепотом спросил Иона.

– Слазь с горшка, сука, – не вдаваясь в объяснения, приказал зек.

Иона автоматически подтянул штаны и поднялся. Босяк смотрел на него с брезгливым удивлением.

– Так ты и есть Охотник? – процедил он.