Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Для нас они не опасны, — не сдавалась Эрмин. — Волки куда чаще околачиваются вокруг фермы Овила Буланже, который держит небольшое стадо овец.

С этими словами она вошла в прихожую и стала снимать шапочку, шарф и рукавицы. Торопливым шагом вышла Лора.

— Наконец ты пришла, дорогая! Я волновалась. Выпало столько снега, и на улице так темно! К тому же Селестен говорит, что в поселке волки!

— Волки не в поселке, а в лесу. Какая ты красивая, мама!

— Ты находишь?

На Лоре было светло-серое бархатное платье по фигуре. Корсаж облегал ее небольшую грудь, широкая юбка касалась икр. Отделанный черной бейкой воротничок чудесно дополняли планка с двумя рядами черных пуговиц и поясок в тон. Это был весьма элегантный туалет, вполне приличный для вдовы. Молодая женщина оставила волосы распущенными, подобрав их на висках гребнями. Благодаря выкрашенным в светлый цвет волосам, очень похожим на естественный блонд Элизабет, ее красивое лицо выглядело моложе.

Вместо ответа Эрмин обняла ее и поцеловала в гладкую щеку, приятно пахнущую рисовой пудрой. Ей очень нравился присущий Лоре аромат — одновременно нежный и опьяняющий. Лора засмеялась от удовольствия.

— У меня самая красивая мама в мире! — воскликнула девушка. — И сегодня Рождество! Ничто не помешает мне быть счастливой!

— Ты абсолютно права, — подхватила Лора. — Тем более что это первое Рождество, которое мы встречаем вместе!

Держась за руки, мать и дочь прошли в гостиную. В комнате все блестело и было очень тепло. Сиял навощенный паркет, на мебели тут и там стояли лампы, освещавшие все вокруг приятным золотистым светом. Елка же была не хуже, чем на картинках в книгах, которые Эрмин любила листать в детстве. Украшенная звездой верхушка дерева касалась потолка. На ветках сияли разноцветные стеклянные шары, серебристые металлические украшения и гирлянды.

— Какая красота! — восхитилась Эрмин.

Контраст между роскошным жилищем Лоры и домом семьи Маруа был разительным. Девушка пробежалась глазами по коврам со сложным рисунком, двойным шторам с симметричными складками, хрустальной люстре, в подвесках которой отражались переливы миниатюрных лампочек гирлянды.

«Если бы только Шарлотта могла увидеть елку, ощутить вкусные запахи, которые проникают в комнату из кухни! — думала она. — А мой маленький Эд! Он был бы вне себя от радости, ведь он так любит сказки о святом Николае!»

— Тебе тоже нужно одеться, — сказала Лора. — Я сгораю от нетерпения! Я так хочу услышать тебя в церкви! Ханс будет аккомпанировать тебе на фисгармонии[57]. Великолепно!

Эрмин знала, что пианист еще вчера поселился в отеле поселка. Он пришел пешком из Шамбора — настоящий подвиг со стороны человека, не привыкшего к физическим нагрузкам. Такая решимость не могла не вызвать у девушки восхищение.

— Какое счастье, что Хансу не пришлось идти в такую метель, какая бушевала у нас на прошлой неделе, — сказала она матери.

— Ты права. Когда он шел в Валь-Жальбер, был снегопад, но ветер уже стих. Мы сделаем из него настоящего охотника-следопыта, — добавила она с улыбкой. — А теперь, дорогая, иди и надень поскорее свое новое платье. Потом мы выпьем чаю.

Эрмин оказалась в комнате, где ей еще ни разу не случалось провести ночь. Она часто задавалась вопросом, как мать, находясь в Валь-Жальбере, смогла заказать доставку таких прекрасных тканей и такой качественной мебели.

— Дорогая мамочка! — вздохнула она, рассматривая утонченную обстановку своей удобной и теплой гавани.

Стены были заново окрашены в розовый цвет, пол — в белый. Под балдахином стояла медная кровать. Прямо перед ней находился комод с трельяжным зеркалом. Рядом стоял гардероб, полный одежды, которую девушка все никак не решалась надеть. Она погладила рукав великолепного мехового манто, подаренного Лорой пятнадцатого декабря, в день ее рождения.

«Сколько денег она потратила! — не переставала ужасаться Эрмин. — Мне не нужно столько одежды!»

На красном стеганом одеяле девушка увидела синюю картонную коробку. В ней оказалась русоволосая целлулоидная кукла в желтом платье и черных туфельках.

— Неужели мама купила эту куклу мне? — удивилась Эрмин.

К ручке куклы была привязана свернутая вдвое записка. На ней Лора написала: «Для Шарлотты». Эрмин задохнулась от радости. Она представила, как счастлива будет ее подопечная получить такой подарок. Она высоко оценила добрый поступок матери.

— Я ведь ни о чем ее не просила! Мама все сделала сама!

Эрмин торопливо натянула платье из шотландки.

«Это будет самое лучшее Рождество в моей жизни!» — подумала она, не зная, что этим вечером ее ждет еще немало сюрпризов.

В кухне Мирей под бдительным оком Селестена делала несколько дел одновременно. Свое ружье садовник повесил на крючок у задней двери. Он пытался прислушиваться, но экономка создавала столько шума, что сквозь него не пробивалось ни единого звука с улицы.

— Не знаю, что замышляет мадам, — нерешительно заметила Мирей. — Она заказала меню, которого хватит, чтобы накормить целый полк. Так я точно опоздаю к мессе!

С раскрасневшимися щеками, в повязанном вокруг талии белом фартуке, подчеркивающем ее полноту, она то помешивала что-то в кастрюлях на плите, то поднимала крышку на огромном чугунном котелке.

— Селестен, ты что-нибудь понимаешь? В печи жарятся четыре утки, которые я должна подать в соусе с апельсиновой цедрой. Круглые пироги с луком-пореем уже готовы, и слава Богу! С какой стороны ни глянь — на троих этого слишком много! Насколько я знаю, ужинать будут мадам, месье Цале и наша мадемуазель.

— Может, мадам решила пригласить аббата Деганьона? Думаю, тебе не стоит так беспокоиться. Сколько приборов мадам приказала поставить на стол?

— Мадам ничего не сказала точно. Она сказала только, чтобы я достала фарфоровый сервиз, белый с золотом. Весь сервиз целиком!

Экономка тяжело вздохнула. Ей не хотелось опоздать в церковь, где должна была петь Эрмин.

— Хорошо бы выйти пораньше, — сказала она. — По такому снегу я не смогу идти быстро, я себя знаю!

— Если еще доберемся до церкви живыми и невредимыми, — проворчал Селестен, делая страшное лицо. — Говорю тебе, Мирей, проклятые волки бродят по поселку! Я предупреждал мадам, что, если мы собираемся жить в диком месте, нам нужна большая сторожевая собака. Эти собаки, стоит им надеть ошейник с шипами, убивают все, что шевелится!

— Браво! — Мирей усмехнулась. — Если бы у нас была такая собака, к нам бы никто не стал ходить. Да и детишки Маруа часто болтаются вокруг дома. Хорошенькое было бы дело, если бы твоя сторожевая собака откусила кому-нибудь из них ногу или руку!

В кухню вошла Лора и потянула носом.

— Я уже голодна! Мирей, ты не забыла приготовить десерт «Плавающие острова»?[58] Его следует подавать холодным, даже ледяным. Лучше вынести его на улицу, под навес.

— Там он и стоит, мадам! Шоколадный торт тоже. Я живу в вашем доме шесть лет и знаю, что к чему!

Селестен поморщился. Прямолинейность экономки была ему не по нраву. Лора же пропустила ее слова мимо ушей. Она была очень весела.

— Волки все еще воют, Селестен? — спросила она мягко.

— Я прислушиваюсь, мадам. Но в двери они пока не скребутся…

Лора на несколько секунд закрыла глаза. Она увидела себя в сердце леса, в санях Жослина. Это было во время их сумасшедшей гонки, до того, как они оставили дочь на крыльце монастырской школы. Бали, вожак упряжки, рычал и лаял. Стая волков преследовала их, держась на приличном расстоянии. Молодая мать дрожала от страха, прижимая девочку к груди за пазухой толстой шубы, которая защищала их обеих от холода. Тогда Лора молила Бога их пощадить.

«И Господь меня услышал, — сказала себе Лора. — Навстречу нам неожиданно вышел лось — старый, ослабевший от голода лось. Жослин хотел было его подстрелить, но оставил волкам, которые потеряли к нам интерес».

— Мадам, лучше не стойте здесь, а то ваше прекрасное платье пропахнет горячим жиром, — сказала хозяйке Мирей.

— Ты права, — согласилась Лора. Вид у нее был отсутствующий. — Вернусь лучше в гостиную.

В связи со снегопадом аббат Деганьон решил начать богослужение раньше, чтобы прихожане задолго до полуночи смогли вернуться домой и сесть за праздничный стол. С неба сыпались крупные хлопья сверкающего снега, когда последние обитатели Валь-Жальбера выходили из домов и шли в церковь.

На улице Сен-Жорж все еще светилось несколько покрытых снежными шапками фонарей. Мелани Дунэ, шествующая в сопровождении Армана и Симона, заметила на углу домика кюре еще три темных силуэта. Это был владелец отеля с супругой и младшей дочерью.

— Посмотрите-ка на нас! — сказала она мальчикам. — Мы похожи на призраков, которые на ощупь пробираются в пустынном мире! Всюду тишина, окна не светятся. У меня сердце замирает. А через неделю у нас и кюре не будет!