Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов

{02152}

2 действие. На сцене масса народа. Гости. Ролей не знают, путают, говорят вздор. Каждое слово режет меня ножом по спине. Но - о муза! - и это действие имело успех. Вызывали всех, вызвали и меня два раза. Поздравление с успехом. 3 действие. Играют недурно. Успех громадный. Меня вызывают 3 раза, причем во время вызовов Давыдов трясет мне руку, а Глама на манер Манилова другую мою руку прижимает к сердцу. Торжество таланта и добродетели. Действие 4: I картина. Идет недурно. Вызовы. За сим длиннейший, утомительный антракт. Публика, не привыкшая между двумя картинами вставать и уходить в буфет, ропщет. Поднимается занавес. Красиво: в арку виден ужинный стол (свадьба). Музыка играет туши. Выходят шафера; они пьяны, а потому, видишь ли, надо клоунничать и выкидывать коленцы. Балаган и кабак, приводящие меня в ужас. За сим выход Киселевского; душу захватывающее, поэтическое место, но мой Киселевский роли не знает, пьян, как сапожник, и из поэтического, коротенького диалога получается что-то тягучее и гнусное. Публика недоумевает. В конце пьесы герой умирает оттого, что не выносит нанесенного оскорбления. Охладевшая и утомленная публика не понимает этой смерти (к(ото)рую отстаивали у меня актеры; у меня есть вариант). Вызывают актеров и меня. Во время одного из вызовов слышится откровенное шиканье, заглушаемое аплодисментами и топаньем ног. В общем, утомление и чувство досады. Противно, хотя пьеса имела солидный успех (отрицаемый Кичеевым и К ). Театралы говорят, что никогда они не видели в театре такого брожения, такого всеобщего аплодисменто-шиканья, и никогда в другое время им не приходилось слышать стольких споров, какие видели и слышали они на моей пьесе. А у Корша не было случая, чтобы автора вызывали после 2-го действия. Второй раз пьеса идет 23-го, с вариантом и с изменениями - я изгоняю шаферов. Подробности при свидании. Твой А. Чехов. Скажи Буренину, что после пьесы я вошел в колею и уселся за субботник.

{02153}

338. А. С. КИСЕЛЕВУ 24 ноября 1887 г. Москва. Милостивый государь Алексей Сергеевич! В среду 25 ноября идет моя пьеса "Иванов" в 3-й раз. Вот было бы хорошо, если бы Вы приехали! Пожалуйста, приезжайте! В понедельник меня опять вызывали, но (Вас не было) не шикали. Моя пьеса нагло-цинична, безнравственна и отвратитель(на). Таково мнение Петра Кичеева, убившего в свое время на Ваших глазах человека. Вообще, кроме Вас, у меня много врагов. Из всех врагов самый злой - Вы!!! Это ..... "очень Вами благодарна". Писать не в состоянии. Дней через пять пришлю Вам письмо из Питера.

339. Ал. П. ЧЕХОВУ 24 ноября 1887 г. Москва. 24 ноябр. Ну, милейший Гусев, всё наконец улеглось, рассеялось, и я по-прежнему сижу за своим столом и со спокойным духом сочиняю рассказы. Ты не можешь себе представить, что было! Из такого малозначащего дерьма, как моя пьесёнка (я послал один оттиск Маслову), получилось чёрт знает что. Я уже писал тебе, что на первом представлении было такое возбуждение в публике и за сценой, какого отродясь не видел суфлер, служивший в театре 32 года. Шумели, галдели, хлопали, шикали; в буфете едва не подрались, а на галерке студенты хотели вышвырнуть кого-то, и полиция вывела двоих. Возбуждение было общее. Сестра

{02154}

едва не упала в обморок, Дюковский, с к(ото)рым сделалось сердцебиение, бежал, а Киселев ни с того ни с сего схватил себя за голову и очень искренно возопил: "Что же я теперь буду делать?" Актеры были нервно напряжены. Всё, что я писал тебе и Маслову об их игре и об их отношении к делу, должно, конечно, не идти дальше писем. Приходится многое оправдывать и объяснять... Оказывается, что у актрисы, к(ото)рая играла у меня первую роль, при смерти дочка,- до игры ли тут? Курепин хорошо сделал, что похвалил актеров. На другой день после спектакля появилась в "Моск(овском) листке" рецензия Петра Кичеева, к(ото)рый обзывает мою пьесу нагло-цинической, безнравственной дребеденью. В "Моск(овских) вед(омостях)" похвалили. Второе представление прошло недурно, хотя и с сюрпризами. Вместо актрисы, у к(ото)рой больна дочка, играла другая (без репетиции). Опять вызывали после III (2 раза) и после IV действий, но уже не шикали. Вот и все. В среду опять идет мой "Иванов". Теперь все поуспокоились и вошли в свою колею. Мы записали 19 ноября и будем праздновать его ежегодно попойкой, ибо сей день для семьи будет долго памятен. Больше я не буду писать тебе о пьесе. Если хочешь иметь о ней понятие, то попроси оттиск у Маслова и почитай. Чтение пьесы не объяснит тебе описанного возбуждения; в ней ты не найдешь ничего особенного... Николай, Шехтель и Левитан - т. е. художники - уверяют, что на сцене она до того оригинальна, что странно глядеть. В чтении же это незаметно. NB. Если кто-либо, заметишь, захочет побранить в "Нов(ом) времени" актеров, участвовавших в моей пьесе, попроси воздержаться от хулы. Во втором представлении они были великолепны. Ну-с, на днях еду в Питер. Постараюсь выбраться к 1 декабря. Во всяком случае именины твоего старшего цуцыка мы отпразднуем вместе... Предупреди его, что торта не будет. Поздравляю с повышением. Если ты в самом деле секретарь, то пусти заметку, что "23-го ноября в театре Корша во 2-й раз шел "Иванов". Актеры, особливо Давыдов, Киселевский, Градов-Соколов и Кошева, были

{02155}

много вызываемы. Автор был вызван после III и IV действия". Что-нибудь вроде... Благодаря этой заметке мою пьесу поставят лишний раз, и я лишний раз получу 50-100 целковых. Если эту заметку найдешь неудобной, то не делай ее... Что у Анны Ивановны? Аллах керим! Не по ней питерский климат. 40 руб. я получил. Спасибо. Я надоел тебе? Мне кажется, что я весь ноябрь был психопатом. Гиляй едет сегодня в Питер. Будь здоров и прости за психопатию. Больше не буду. Сегодня я нормален. Сестрица, которая весь ноябрь психопатила до истерики, тоже пришла в норму. Благодарственное письмо за телеграмму послано Маслову. Твой Шиллер Шекспирович Гёте.

340. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 26 ноября 1887 г. Москва. Простите, милейший надворный советник, что так долго не отвечал Вам. В голове такое умопомрачение и приходится писать столько писем, что я ошалел. О пьесе. Имела успех. Подробностей так много, что приходится отложить сообщение их до свидания... Второе представление прошло лучше первого, и меня опять вызывали после III и IV актов. Теперь о "Гамлете"... 1) У Вас "Гамлет" весь состоит из диалогов, к(ото)рые не имеют органической связи. Диалоги немыслимы. Нужно, чтобы с каждым явлением число лиц росло по прогрессии: Громоздя эпизоды и лица, связывая их, Вы достигнете того, что сцена в продолжение всего действия будет полна и шумна.

{02156}

2) Вы забываете, что Тигровы и К во всё время чувствуют на себе глаза публики. Стало быть, немыслим допрос, производимый Вами Гамлетом у Офелии. Тут довольно одной вспышки и шума. Гамлет возмущен, но в то же время маскирует свое несчастье. 3) Представитель печати может говорить только из оркестра. Кой чёрт понесет его на сцену? Он говорит коротко и солидно. Тип Белянкина. 4) Во 2 действии необходимо дать сцену из "Гамлета". В 1 действии сцена находится по отношению к публике в таком виде: А Вы хотите во 2-м действии переставить ее так: 5) Конец I действия у Вас ходулен. Нельзя так оканчивать... В интересах 2-го действия Вы должны кончить примирением партий. Ведь во II действии Тигров играет тень Гамлета! 6) Кстати: роль Тигрова для Градова. 7) Судя по Вашему конспекту, Вы будете далеко не коротки. Не забывайте, что половина времени уйдет у актеров на беготню. 8) Я боюсь, что надоел Вам и что Вы браните меня свиньею в ермолке... Но утешаюсь мыслию, что возня с водевилем полезна для Вас: набьете руку. 9) После пьесы я так утомился, что потерял способность здраво мыслить и дельно говорить. Не взыщите. Моя пьеса поехала в Питер. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

341. М. П. ЧЕХОВОЙ 30 ноября 1887 г. Петербург. 30 ноября. Милостивая государыня Мария Павловна! Посылаю вексель на сто рублей. Из ста выдайте Мише за пианино десять. В лавочку, если хотите, можете вместо сорока отдать тридцать. Через неделю еще вышлю.

{02157}

Живу у Александра. Анна Ивановна больна (бугорчатка). Грязно, воняет и проч. Душно. Подробное письмо напишу завтра или послезавтра. Александр не унывает. Кланяюсь всем. А. Чехов.

342. В. Н. ДАВЫДОВУ 1 декабря 1887 г. Петербург. 1-го декабря. Петербург. Уважаемый Владимир Николаевич! Когда я пишу Вам это письмо, моя пьеса ходит по рукам и читается. Сверх ожидания (ехал я в Питер напуганный и ожидал мало хорошего), она в общем производит здесь очень недурное впечатление. Суворин, принявший самое живое, нервное участие в моем детище, по целым часам держит меня у себя и трактует об "Иванове". Прочие тоже. Разговоров немного меньше, чем в Москве, но все-таки достаточно для того, чтобы мой "Иванов" надоел мне. Вкратце сообщаю Вам мнение моих судей, которое сводится к следующим пунктам: 1) Пьеса написана небрежно. С внешней стороны она подлежит геенне огненной и синедриону. Язык безукоризнен. 2) Против названия возражений нет. 3) Вопрос о присутствии в пьесе безнравственного и нагло-циничного элемента возбуждает смех и недоумение. 4) Характеры достаточно рельефны, люди живые, а изображаемая в пьесе жизнь не сочинена. Придирок и недоумений по этому поводу пока еще не слышал, хотя выдерживаю ежедневно подробнейший экзамен. 5) Иванов очерчен достаточно. Ничего не нужно ни убавлять, ни добавлять. Суворин, впрочем, остался при особом мнении: "Я Иванова хорошо понимаю, потому что, кажется, я сам Иванов, но масса, которую каждый автор должен иметь в виду, не поймет его; не мешало бы дать ему монолог".